Владимир Востоков - Ошибка резидента
– А это что в чехле? Не ружье ли?
– Да.
– Охота еще запрещена. Вам известно?
Приезжему скорее всего не были известны сроки охоты.
– Я не стрелял.
– Не стреляли? – удивился Дородных. – Разрешите посмотреть!
Охотничек неумело извлек из чехла ружье. Дородных принял его в руки почти с благоговением.
Андрей Седых ошибся ненамного: стволы были еще в заводской смазке, но это оказался не «зауэр», а ижевская двустволка шестнадцатого калибра.
– Спасибо, благодарю вас. – Он вернул ружье. – Все в порядке.
Дородных заранее сам с собой договорился, что выходить за пределы охотничьей темы не будет, чтобы охотник не догадался об истинных причинах особого интереса, проявленного к его личности. Это было бы тактически неграмотно. То, что хотел выяснить, он выяснил: фамилия – Ступин, Альберт Николаевич, москвич, прописка в порядке.
Полагалось бы спросить охотничий билет, но Дородных уже и без того видел, что билета наверняка нет. Еще напугается, навострит уши. В общем, тактика – великая вещь…
Через полчаса, когда Алик, успокоившись, допивал свое вино, лейтенант Дородных говорил по селектору с городом. Вот какой произошел разговор после того, как лейтенант сообщил сведения, почерпнутые из паспорта, и внешние приметы подозрительного гражданина по фамилии Ступин.
Город: Почему он вам показался подозрительным?
Дородных: Набрал в мыльницу земли, а из ручья набрал воды во флягу.
Город: Любопытно. Спасибо, что позвонили. Что он собирается делать дальше?
Дородных: Сидит в буфете, легко выпивает. Интересовался поездом четырнадцать тридцать семь в вашу сторону.
Город: Вы спрашивали, зачем ему вода и земля?
Дородных: Воздержался.
Город: Хорошо, товарищ лейтенант. И не трогайте его больше. В какой вагон у него билет?
Дородных: Билет еще не брал. Поезд проходящий, продают за полчаса.
Город: Как сядет, вызовите меня, скажите вагон.
Дородных: Слушаюсь.
Город: Найдется у вас кто-нибудь свободный, чтобы прокатиться до города?
Дородных: Могу сам.
Город: Нет, вам лучше не надо, вас он запомнил. Кого-нибудь нейтрального.
Дородных: Есть под рукой товарищ… Он мне и сказал про этого гражданина. Дизелистом у нас на электростанции, зовут Андрей Седых. Если попросить – сделает.
Город: Устройте его в тот же вагон и проинструктируйте как следует. Надо смотреть, чтобы где-нибудь на промежуточной не сошел. Если что – задержать силой.
Дородных: Понял. Желаю благополучно встретить.
Город: Постараемся. Спасибо, лейтенант. Жду насчет вагона.
За полчаса до прихода поезда Алик купил билет. Вагон номер шесть, купированный. А место даст ему проводник. Вообще же, сказала кассирша, этот вагон всегда полупустой, так что о месте беспокоиться нет причин.
Лейтенант Дородных, быстро найдя начальника поезда, договорился об Андрее Седых, и тот поместился в шестом вагоне, в пустом купе по соседству с тем, которое указал проводник Алику Ступину.
Седых за всю дорогу не прилег, не вздохнул. Как сел у открытой двери купе, так уже и не вставал, кроме одного раза. И напрасно. Охотник не имел ни малейшего желания сойти на промежуточной станции, а тем более спрыгнуть на ходу.
В половине одиннадцатого ночи поезд прибыл в город.
На перроне вокзала Седых вышел из вагона следом за Аликом. Он видел, как двое рослых молодых людей подошли к Ступину, что-то коротко ему сказали, а потом все втроем ушли через служебный ход.
Андрею Седых было вовсе невдомек, какую услугу оказал он сегодня одному незнакомому парню по имени Павел Синицын…
А в областном управлении Комитета государственной безопасности в это время допрашивали Альберта Николаевича Ступина. Он очень нервничал и на все вопросы старался отвечать самым исчерпывающим образом. Когда его попросили вкратце рассказать о последних годах жизни, он рассказал не вкратце, а подробно, со множеством деталей. И о махинациях своих говорил вполне откровенно.
Но на вопрос, зачем ему понадобились земля и вода, и не откуда-нибудь, а именно с этой станции, Алик ответить не мог. Когда этот вопрос был задан в третий раз, а Алик продолжал молчать, допрашивавший сказал:
– Вы поймите: нам земли не жалко. Мы народ добрый, берите хоть целый самосвал. Но просто по-человечески любопытно знать: зачем молодому интересному москвичу понадобились земля и вода с этой маленькой станции? А?
Голос его звучал прямо-таки задушевно, но глаза, смотревшие на понурившегося Алика, были холодны и понимающи. Алик предпочитал не смотреть в эти глаза. И вдруг он словно очнулся. Если его здесь задержали сразу, едва он сошел с поезда, если, еще не осмотрев содержимое рюкзака, они попросили показать мыльницу и флягу, значит, за ним следили с самого начала. Иначе все это необъяснимо.
Какой же смысл запираться? Ведь его чистосердечное признание должны будут учесть… И Алик выложил все. А потом те же двое, что встретили его на вокзале, пригласили сойти вниз. Быстрая езда на машине, аэродром, самолет незнакомых Алику очертаний, и в пять часов утра он был уже в Москве.
Глава 13
Пробы отправляются по назначению
Около шести Алика ввели в небольшой кабинет, где за столом сидел пожилой человек с усталым лицом, явно невыспавшийся.
Алик совсем пал духом, и было отчего.
Специальный самолет. Двое сопровождающих. Тут ждут, не спят. И все это из-за него одного. Из-за того, что кому-то понадобились горсть земли и стакан воды. В какую же историю втравил его Кока? Алику только теперь стало по-настоящему страшно.
Допрос скорее был похож на беседу. Невыспавшийся человек не проявлял раздражения, в его голосе не чувствовалось неприязни. Были интерес и терпеливое внимание. Первые вопросы носили формальный характер, но когда дело дошло до истории с фальшивым бриллиантом, официальность исчезла, и Алику сразу стало легче. Его собственная персона как бы отодвинулась на второй план, а в фокусе оказался Кока.
Давно ли Алик его знает? Часто ли виделись? Где Кока живет? Какова у него семья? Когда он ждет Алика? И последний вопрос:
– Встречали вы у него кого-нибудь, знакомил ли он вас с кем-нибудь?
– Нет.
Алик не хотел врать ни в чем и ответил правду.
– Это очень важно. Вспомните хорошенько. Может быть, вы с кем-нибудь его видели?
Алик никогда ни с кем Коку не видел, но он стал перебирать в уме свои встречи с Кокой и вдруг вспомнил, что в тот несчастный вечер у него сидел гость. Алик был тогда в таком состоянии, что немудрено и не запомнить постороннего.
– Да, простите, – сказал он. – В тот раз, когда Кока взял с меня расписку, он был дома не один.
– А с кем?
– Такой старый, седой. Лицо красное. В очках.
– Кто он, чем занимается, не знаете?
– Мне показалось, что он похож на антиквара. Может, на старого учителя…
Алика попросили побыть в другой комнате, где стоял большой диван. Он провел там несколько часов. Два раза ему приносили поесть, но он выпил лишь компот. А вечером произошла сцена, которая одновременно и ободрила его и потрясла, так как он неожиданно понял, что оказался в самом центре каких-то неведомых ему, но, безусловно, очень серьезных событий.
Когда Алика снова пригласили в кабинет, где его допрашивали, он увидел на столе свой рюкзак и чехол с ружьем. А тот, кто допрашивал, сказал:
– Сейчас вы отправитесь домой. Но прежде садитесь и выслушайте меня.
Алик повиновался. Он был оглушен.
– Я не буду читать вам мораль. – Пожилой человек, стоявший перед ним, секунду подумал, отвернулся к окну и продолжал ровным голосом, очень внятно выговаривая каждое слово, как будто диктовал текст машинистке: – Вы не юноша. Вы должны отдавать себе ясный отчет в каждом шаге, в каждом поступке. Вся ваша прошлая жизнь, исключая, разумеется, школу, – дрянь. Вы идете по пути предательства и дошли до крайней черты. Вы не переступили ее не по своей воле. Вас вовремя удержали. Это самое главное, что вы должны отныне знать и помнить. Вас следует привлечь к ответственности. Пока этого не будут делать, но не потому, что вы заслуживаете какого-то особого отношения или снисхождения. Вы их недостойны. Вам дается возможность коренным образом изменить образ жизни – используйте ее. Дальше все будет зависеть от вас.
Он снова повернулся лицом к Алику.
– Это были советы. То, что я скажу дальше… Но сначала один вопрос. Если вы прекратите всякие отношения с вашим Кокой, это его не удивит?
Спокойствие и серьезность этого человека делали все простым и ясным, снимали нервозность.
– Я собирался с ним порвать. По-моему, он об этом догадывается, – сказал Алик.
– Но вы еще останетесь должны?
– Отдам. – Алик опять опустил голову.
– Не забудьте взять расписку. Не захочет вернуть – погрозите, что пожалуетесь куда надо.
