Тамара Каленова (Заплавная) - Не хочу в рюкзак. Повести.
— А диплом? — горестно спросила Мария Степановна.
— Диплом? — удивилась Лида. — Разве?.. Но ведь это же не проблема!
Лида вдруг поняла, почему Мария Степановна никогда не спорит, не протестует...
Стало жаль Марию Степановну. Она увидела ее другим человеком, и этот человек был ближе, понятнее. И вместе с тем страшнее в своей пассивности.
Остаток ночи они провели в дежурке; не уходили домой и ждали рассвета, словно он должен принести утешительное известие.
Утром, еще до побудки, пришел директор. Вызвал машину и сказал Лиде:
— Надо осмотреть побережье. Установите связь с детскими комнатами милиции. Богдан Максимович уже звонил.
Мария Степановна провожала Лиду. Она стояла на крыльце возле директора и с надеждой глядела на девушку.
— Все будет хорошо, — Лида ободряюще улыбнулась Марии Степановне.
Та послушно закивала головой.
Директор, едва Лида села в машину, повернулся и пошел в школу. Мария Степановна потопталась нерешительно, виновато кивнула Лиде и побрела следом за директором.
С ребятами Лида не смогла проститься. Едва успела заехать домой переобуться.
Маленький автобус лихо развернулся на перекрестке и, выпустив светло-голубую струйку дыма, устремился в путь.
XV
Третий день запыленный автобус колесил по дорогам Причерноморья. След Вити Капустина уводил все дальше и дальше: к Туапсе — Сочи. Худенького вежливого мальчика в суконном костюмчике хорошо запомнили в небольших поселках. Он спал на скамейке, покупал газированную воду, подолгу отсиживался в скверах.
Лида побывала во многих детских комнатах милиции, и ей начало казаться, что весь мир полон убежавших мальчиков. То о розысках просили родители, то беглецы сами являлись, не захотев больше путешествовать, то их находили на причалах или железнодорожных станциях. Какая неведомая сила заставляла мальчишек срываться с места и стремиться в неизвестный им
мир?
Несмываемая вина лежала на взрослых за все эти побеги и неприютное кочевье от вокзала к вокзалу. Лида ощущала, как ее собственная вина перед Капустиным — даже не вина, а недогляд — с каждым днем разрасталась. Она не представляла, что может вернуться без Вити, и все откладывала возвращение в школу.
Наконец к исходу третьего дня она узнала, что на станции Лабинской задержан мальчик, по всем приметам — Витя.
Воспрянув духом, Лида растормошила сонного шофера:
— Вставайте! Едем в Лабинскую!
— В Лабинскую так в Лабинскую, — флегматично согласился шофер, пожилой спокойный армянин.
Он не верил в успех поисков. На этот счет у него было собственное мнение: есть соответствующие органы, пусть они и ищут. А учительницы должны учить детей.
Лиде же не терпелось.
— Скорей! — упрашивала она шофера.
— Нэльзя скорей! — качал тот седовато-черной головой.
— Отчего же?!
— Машина новий... Жалко.
— Опоздаем!
— Говорю — нэльзя.
Лида отступила. До самой станции ехали молча. Сломленная ожиданием, усталостью и дорогой, Лида откинулась на спинку и закрыла глаза.
В милицейскую комнату, однако, Лида не вошла, а влетела.
За столом сидела женщина в милицейской форме. Коса, обвитая по-старорусски вокруг головы, делала ее лицо очень молодым и привлекательным.
— Я из санаторно-лесной школы. У нас пропал мальчик, а у вас... вроде бы нашелся? — виновато-просительно обратилась Лида.
— Мальчик? Проверим.
Она встала из-за стола и твердым воинским шагом дошла до двери, выглянула и крикнула кому-то:
— Пожалуйста, приведите детей! И вернулась за стол.
Лида, чувствуя, что ноги ее не держат, опустилась на лоснящуюся скамейку у стены.
Вошла белоголовая, с бойкими зелеными глазами девочка лет тринадцати.
— Здравствуй, Катерина! — сказала ей строго женщина. — А где второй?
— Он зашел... Его приведут.
— А-а... Ясно. Подождем?
— Ну, конечно! — горячо отозвалась Лида. Катя села на стул, поближе к столу, и принялась листать журналы.
Во второй раз скрипнула дверь, и — Лида не поверила своим глазам! — в комнату вошел тот самый мальчишка, который заставил ее купить черепаху. Только теперь он был худой, измученный, курчавые волосы отросли и свалялись.
Лида подалась к нему, охваченная жалостью и непониманием. Мальчишка узнал ее.
Неподдельный страх исказил его лицо. Он прыгнул в сторону и, забившись в угол, отчаянно закричал, мешая русские и греческие слова:
— Не поеду! Зачем приехала?!.. Отец бил... Хримата, хримата дай!.. Не поеду!..
Женщина, очень удивленная неожиданной сценой, подошла к ним:
— Ваш? — спросила она. — Что же он кричит?
— Н-нет, — с запинкой ответила Лида. — Не мой, но... он, кажется, кричит правильно... Отец бил его, заставлял добывать деньги; а ему это не нравится. Он и убежал...
От негромких голосов людей, которые не грозили и не приближались к нему, мальчик немного успокоился.
— Как тебя зовут? — спросила Лида. — Ты мне поверь: я здесь нечаянно и отцу твоему ничего не скажу!
— Алик, Одиссей... — шепнул мальчишка, недоверчиво глядя из своего угла.
— Алик, ты куда шел? — спросила Лида.
— К бабушке.
Лида обернулась к женщине:
— Нельзя его возвращать отцу.
— Не имею права скрывать, — со вздохом возразила она.
— Может, вызвать бабушку? — предложила Лида.
— Попробую. Но... и отцу я должна сообщить. А вы мне расскажите поподробнее все, что о нем знаете...
Они разговорились.
Катя, до сего момента не принимавшая участия в происходящем, смело подошла к мальчишке и тронула за руку.
— Не бойсь, не отправят! — заговорила она. — Закричимся, они живо послушаются...
— Катя!
— А что? Ребенок есть, поди, хочет, а вы заладили: к отцу да к отцу...
Лида невольно улыбнулась: «ребенок» был младше девочки на год, от силы — на два.
— Сейчас пойдем в столовую! Вот только деньги...
— Возьмите у меня, — предложила Лида.
— Ну, зачем же! У меня есть, на ребят положено.
Наконец женщина отыскала деньги.
— Пойдем, Алик, умоемся... Потом в столовую.
Мальчик диковато посмотрел на нее, но из угла вышел и медленно поплелся за ней. Лида и Катя остались в комнате одни.
— Катюша, скажи, почему дети убегают из детдома, из школы?.. У меня тоже пропал мальчик, Витя. — Дразнили, наверно, — авторитетно заявила Катя. — Меня раз едва насмерть не задразнили... А может, к морю подался? — А если... он жил на море? — вслух подумала Лида.
— Не знаю, — недоуменно ответила девчушка. — Какого ему лешего тогда надо?!
Лида улыбнулась ее рассудительности. Вздохнула. И эта девочка, и Алик, и Капустин Витя почему-то напоминали ей все ускользавших рыбок. И на волю выпустить опасно, и в руках трудно удержать...
Вернулась женщина с Аликом. Стали прощаться.
— Жаль, не тот! — с огорчением сказала она, протягивая Лиде руку. — Да! Утром звонили с погранзаставы. Обнаружен мальчик лет тринадцати... Съездите! Со своим транспортом — милое дело!
— Да, да, конечно! — согласилась Лида, загораясь новой надеждой.
XVI
Лида прислонилась к стеклу.
— Спите... До города еще два часа, — не оборачиваясь, предложил шофер.
— А вы?
— Не ваша забота...
— Хорошо, — поспешно согласилась Лида, поняв, что это ее сочувствие к его многочасовому сидению за баранкой вызывает у него недовольство.
Она пристроила голову поудобнее и задремала, ощущая, как мелко дрожит стекло у ее виска.
Во сне время пошло быстрее, и Лида не заметила, как на дорогу вышел вечер. Сначала замелькали желтоватые, потом ярко-белые фары встречных машин. В это время водители сбрасывают скорость, потому как езда по вечерним дорогам много опаснее, чем по ночным или утренним.
Лида проснулась от остановки.
— Нэльзя дальше, — тихо сказал шофер и склонил голову на баранку.
Лида посмотрела на его затылок — седой, заросший. Воротник куртки жестко лежал на запыленной шее. Интересно, что шофер думает?
Верит ли, что найдется мальчик, из-за которого они проехали столько километров?
Стараясь не потревожить его, Лида вылезла из машины. Вечерняя сырость и ветер с моря тотчас пронизали тело.
Впереди шлагбаум: пограничная зона. Запахнувшись поплотнее в плащ, Лида подошла к часовому.
— Здравствуйте, я приехала за мальчиком,— сказала она.
— Пропуск, — вежливо откликнулся часовой, совсем еще молоденький парнишка.
— Я учительница, — настойчиво сказала Лида.
— Ну и что? — не понял парень.
— Вы нашли мальчика... Я хочу посмотреть. Часовой пожал плечами. Видимо, он не знал, что на заставе находится сейчас какой-то мальчик. Однако он пошел позвонить в будку, оставив Лиду за шлагбаумом.
