Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой. Книга 2
Леонид сперва хотел решительно отказаться, но вдруг в нем заговорило что-то похожее на честолюбие. Пусть напечатают его портрет! Муза, наверно, читает «Вечернюю Москву», — пусть увидит…
— Хорошо бы заснять вас хотя бы за чертежным столом, — сказал фотокорреспондент, оглядывая комнату. — Не найдется ли у вас чертежного стола или, на худой конец, доски?
Он сделал десятка полтора снимков и, поблагодарив Леонида, ушел.
Впервые в жизни Леонид не мог заснуть ночью. Странное дело, чем больше он думал о Наташе, тем сильнее хотелось ему встретиться с Музой. Встретиться, поговорить откровенно, по душам, — понять наконец, что она за человек. Он ворочался с боку на бок, пружины дивана скрипели…
В соседней комнате Сергей читал докладную записку в ЦК. Он прислушивался к скрипу пружин, изредка качал головой и опять углублялся в чтение. Наконец терпение его лопнуло. Он встал, подошел к Леониду.
— Ты здоров? Почему не спишь?
— Просто не спится…
— А все-таки?
— Понимаешь, я сегодня встретил на улице Наташу, поговорили с нею…
— И что же?
— Сам не знаю, — признался Леонид. — Человек она удивительный!.. Ни единого упрека, разговаривала со мной так, словно ничего не произошло. Мне жаль ее… А с собой ничего не могу поделать…
— Все тянет к той?
— Скоро три недели, как мы не встречаемся. Думал — конец. Нет, вижу — не конец… И потом, мне не дает покоя ее знакомство с Никоновым…
Сергей задумался.
— Никонов… Где он работает, чем промышляет? — вслух рассуждал он. — Вид у него преуспевающего человека. И это — после тюрьмы! Неужели нашел себе нового покровителя, вроде Толстякова?
— А что, очень даже может быть… Для таких ловкачей, как Никонов, нет ничего невозможного. Они из всего извлекают для себя пользу. Зачем он вертится около нее?
— Ну, это понятно!.. Она красивая женщина, — почему бы Никонову не ухаживать за нею без всякой другой цели?
— Такие люди, как он, ничего не делают без корысти.
— В тебе говорит ревность… Впрочем, хватит! Давай спать, — завтра нам с тобой на работу!
После этого разговора с Сергеем Леонида охватила навязчивая идея: узнать во что бы то ни стало все подробности о Никонове. Во время обеденного перерыва он позвонил Власову, попросил у него разрешения отлучиться часа на два по личным делам.
— Пожалуйста, хоть на все четыре! — ответил Власов.
В ближайшем справочном бюро Леонид узнал адрес Никонова Ю. Б. и поехал к Никитским воротам в домоуправление. На вопрос, где работает жилец дома номер восемь Юлий Борисович Никонов, Леониду ответили не сразу. Молоденькая регистраторша вместо ответа внимательно посмотрела на Леонида и спросила:
— Вы новый сотрудник ОБХС? Старых я знаю всех, а вот вас вижу первый раз.
— Нет, я не сотрудник ОБХС. Мне просто нужно повидать Никонова по срочному делу.
— Частным лицам мы обычно таких справок не даем. Но…
— Пожалуйста, сделайте для меня исключение! Мне очень, очень нужно!
— Что ж, — смягчилась девушка. — Поищу справку с места работы… — Она покопалась в большом ящике, заполненном карточками, вытащила одну из них. — Вот, запишите.
Справка была выдана трикотажной фабрикой в Черкизове. Никонов Ю. Б. более восьми лет работал там в должности главного механика и получал зарплату девяносто рублей в месяц.
Леонид поблагодарил девушку, записал адрес трикотажной фабрики и вышел.
Он не обратил внимания на то, что во время его разговора с девушкой в комнату вошел человек средних лет, скромно сел в сторонке и стал перелистывать старый «Огонек», лежавший на столе. Как только Леонид вышел, он поднялся и подошел к девушке.
— Как же вы так, — сказал он, — дали ему адрес и даже фамилию его не спросили!
— Зачем? Он сказал, что ему нужно по срочному делу увидеть нашего жильца из дома номер восемь Никонова… Простите, вы-то кто будете?
Тот ничего не ответил, повернулся и быстро вышел из комнаты.
Не заметил Леонид и того, что этот человек сел вместе с ним в троллейбус, идущий к центру, потом спустился следом за ним в метро и сопровождал его до самого комбината.
Когда Леонид прошел проходную, человек этот подошел к пожилой добродушной вахтерше.
— Не скажете, как фамилия этого молодого человека?
— А вам зачем?
— Очень он похож на одного парня, вместе с которым мы учились в летной школе!..
— Нет, вы ошибаетесь! — Вахтерша улыбнулась. — Леонид Иванович не был летчиком, — он инженер-конструктор.
— Леонид Иванович? А фамилия как?
— Косарев.
— Нет, не тот!.. А по виду — вылитый мой однокашник!
На углу улицы он зашел в будку телефона-автомата, набрал нужный номер.
— Говорит Матвеев. В домоуправлении адресом Никонова интересовался молодой человек, но думаю, он не из той оперы. Инженер, работает конструктором на камвольном комбинате, фамилия Косарев. Косарев Леонид Иванович… Пока все!.. С какой целью, не знаю… Хорошо, узнаю в партийной организации.
Матвеев повесил трубку и вернулся обратно в метро. Ему неудобно было вновь являться на комбинат во время дежурства пожилой вахтерши.
10
Послав докладную записку в ЦК партии, Власов постепенно без всякого шума подготовлял комбинат к работе в новых условиях. Единственным человеком, с кем он делился своими сокровенными мыслями, был Сергей Полетов. По вечерам они подолгу засиживались в кабинете Власова. Алексей Федорович бродил по кабинету, беспрестанно курил, говорил оживленно, с увлечением:
— Понимаешь, Сергей, было время, когда требовалась строгая централизация, — иначе не сумели бы создать мощную индустрию. Мы, «тряпичники», как тогда называли текстильщиков, забили бы всех, потому что работали рентабельно, прибыльно. В ситцевой России выросли замечательные кадры текстильщиков, — у нас был вековой опыт, которого не было ни у металлургов, ни тем более у авто-авиастроителей. Теперь же мы поняли: централизация перешла в свою противоположность и мешает нашему движению вперед.
— Это верно, Алексей Федорович, вот только люди… Многие ведь привыкли работать по формуле: как прикажут. И не их в том вина. Ведь сколько лет дисциплина, четкое, оперативное исполнение ставилось превыше творческой выдумки? А теперь невольно думаешь: есть ли у нас руководящие кадры, которые смогут вести дело самостоятельно? Вспомните директора суконной фабрики на совещании в городском комитете партии. С такими далеко не уйдешь!
— Произойдет естественный отбор. Думаю, что исполнитель далеко не всегда был лишен творческой мысли. Кадров у нас, причем весьма квалифицированных, много, — нужно выявить их и целесообразно расставить. Все новые источники накоплений заложены только в промышленности, и нам не обойтись без деловых людей. Это должно стать нормой — люди с широким размахом, умеющие считать копейку. Иначе ничего не получится…
— Верно, столько развелось у нас бездельников с хорошо подвешенными языками, — прямо какие-то профессиональные болтуны. Убрать бы их с дороги, развязать инициативу деловых людей и целых коллективов, — горы можно перевернуть!
Власов улыбнулся.
— Вот именно, горы перевернуть! А поначалу накопить такой фонд предприятий, чтобы за его счет расширить узкие места производства. Внедрить малую механизацию и окончательно избавиться от ручного труда. Установить машиносчетную станцию, механизировать учет, сократить лишних людей. Ну и, конечно, устроить образцовую поликлинику, обеспечить всех отдельными квартирами. Новые детские сады, большой пионерлагерь… Работаешь честно — получай бесплатную путевку и еще деньги на дорогу, если нуждаешься. Отдыхай, лечись, с веселым настроением приступай к работе!
— Мечты, мечты, где ваша сладость?
— Ничего не мечты, абсолютно реальные задачи! Дай нам право организовать работу по-новому, и мы покажем Земли вращенье!..
Раздался телефонный звонок. Власов поднял трубку.
— Здравствуйте, Дмитрий Романович, я слушаю, слушаю! — Власов покраснел, от волнения на лбу у него заблестели капельки пота. — Полетов у меня. Мы с ним как раз разговаривали об этом… Сейчас же приедем!
Положив трубку, он долго молчал, словно прислушивался к внутреннему голосу. Потом вдруг вскочил.
— Наконец-то!.. Да здравствует разум!.. Вот тебе и мечты и реальность!
— Что, Алексей Федорович? Есть решение?
— К вашему сведению, дорогой товарищ, райком получил рекомендацию Центрального Комитета партии и Совета Министров СССР! — торжественно объявил Власов.
— Ну?!
— Ряду предприятий, в их числе и нашему комбинату, разрешено перейти на новые формы планирования и в порядке эксперимента организовать работу на новых началах. Вставай, Сергей Трофимович, поедем к Сизову! — Власов хлопнул Сергея по плечу. — Эх, Серега, Серега… Какое сегодня число?
