Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.)
5) Если при упомянутом сейчас расходе и от торговли в продолжение трех лет Российско-Американская компания будет терпеть убыток, то по представленному ею расчету правительство обязывается её вознаградить, но, однако, никак не свыше 50 000 рублей.
6) Продовольствие от казны из Петропавловска, а равно запасы и товары Компании из Аяна должны доставляться в Петровское на казённых судах.
7) Экспедицию эту назвать Амурской и начальником её во всех отношениях назначить. капитана 1-го ранга Невельского.
8) Экспедиция эта, а равно все её действия и руководство ею, в пределах настоящего высочайшего повеления, осуществляются под главным начальством генерал-губернатора Восточной Сибири.
9) Начальнику экспедиции, а также всем служащим в ней офицерам даровать все права и преимущества, какие установлены законом для начальника Охотского порта и служащих в нем офицеров.
Это постановление Комитета 12 февраля 1851 года было утверждено императором, и на основании его я получил 16 февраля инструкции от генерал-губернатора. Вместе с этим Главное правление Компании в тот же день депешей уведомило меня, что добавочное довольствие будет производиться Компанией в следующих размерах: начальнику экспедиции по 1 500 рублей в год, офицерам по 200 рублей и нижним чинам по 40 рублей; требование на получение товаров и запасов от Компании, в пределах упомянутой суммы, а равно и отчёты агентов Компании должны утверждаться мной. На основании указания императора правительствующий Сенат 15 февраля 1851 года уведомил через трибунал внешних сношений китайское правительство о нашем намерении иметь наблюдение за устьем реки Амура.
Таковы были распоряжения правительства по поводу последних моих действий и таковы были ничтожные средства, определённые на содержание и действие нашей экспедиции. Нам назначалось на всё не более 17 000 рублей в год, тогда как на содержание губернатора Камчатки и его канцелярии определялась значительно более крупная сумма. Из вышеописанного ясно, что мне, как и в первом случае, не давалось ни прав, ни средств предпринимать какие-либо меры для надлежащего водворения в этом крае. С этими распоряжениями я прибыл в половине июня в Охотск и, взяв оттуда людей и казённое довольствие, направился в Аян, чтобы принять там товары и запасы Компании и оттуда вместе с транспортом «Охотск», который должен был там находиться в конце июня, итти в Петровское.
Неприбытие в Аян из Петровского транспорта «Охотск» придавало некоторое правдоподобие разнесшимся в то время в Аяне слухам, будто бы команда в Петровском подвергается величайшим опасностям и даже будто она уничтожена. Имея в виду это обстоятельство, я немедленно пошел из Аяна в Петровское на транспорте «Байкал», взяв с собой для усиления своих средств прибывший незадолго перед этим в Аян корабль Российско-Американской компании "Шелехов".
Проездом из Петербурга 16 (28) апреля 1861 года я женился в Иркутске на девице Екатерине Ивановне Ельчаниновой, только что вышедшей из Смольного монастыря, племяннице бывшего в то время иркутского гражданского губернатора В. Н. Зорина. Моя молодая супруга решилась переносить со мной все трудности и лишения пустынной жизни в диком негостеприимном крае, удалённом на десяток тысяч верст от образованного мира.
С геройским самоотвержением и беэ малейшего ропота она вынесла все трудности и лишения верховой езды по топким болотам и дикой гористой тайге Охотского тракта, сделав этот верховой переезд в 1 100 вёрст за 23 дня. Моя жена с первой же минуты прибытия своего в Петровское показала необыкновенное присутствие духа и стойкое хладнокровие. Барк «Шелехов», на котором я с ней находился, подходя к заливу Счастья, по случаю внезапно открывшейся течи {По освидетельствовании барка, как установила комиссия под председательством командира корвета «Оливуца» капитан-лейтенанта И. Н. Сущёва, изучавшая причины гибели «Шелехова», оказалось, что у форштевня отошли две обшивные доски.}, несмотря на все меры, начал погружаться в воду, так что только благоприятный ветер, дувший в направлении берега, и близость мели дозволили немедленно спуститься на последнюю и тем избавить всех от гибели. Когда «Шелехов» встал на мель, все палубы его уже были наполнены водой, и барк погружался почти до русленей 87. В то же время перед входом в залив Счастья сел на мель и сопровождавший нас транспорт «Байкал». Выстрелов наших не было слышно в Петровском и потому ответа на них не было, кроме того, мрак не позволял видеть из Петровского наши суда. Это обстоятельство и толпа гиляков, собравшихся на лежавшей перед нами кошке, подтверждали, казалось, упомянутые неблагоприятные слухи, распространённые в Аяне. Положение наше у пустынного негостеприимного берега, вблизи судов, из которых одно лежало на банке затонувшим, а другое сидело на мели, было весьма опасное и критическое.
Семейства пяти матросов, взятых из Охотска, и вся команда барка «Шелехов» соединились на верхней палубе, единственном месте, где не было воды, и с напряжённым вниманием ожидали избавления от этого опасного убежища, которое могло мгновенно измениться при первом свежем ветре с моря, В это время капитан барка лейтенант В. И. Мацкевич, поступивший в экспедицию юный лейтенант Н. К. Бошняк и помощники лейтенанта Мацкевича просили мою жену первой съехать на транспорт «Байкал», "Муж мой говорил мне, что при подобном несчастии командир и офицеры съезжают с корабля последними, — отвечала им Екатерина Ивановна. — Я съеду с корабля тогда, когда ни одной женщины и ребенка не останется на нем; прошу вас заботиться о них". Так моя жена и поступила.
Между тем, ветер стих и мрак рассеялся. Гиляки собрались на кошке, чтобы помочь нам выйти на берег, и дали знать в Петровское, откуда немедленно были высланы две шлюпки. «Байкал», как только начался прилив, снялся с мели, и все семейства и команда были перевезены благополучно с барка. Таким образом, все слухи, распространённые в Аяне, оказались ложными.
Оставшиеся в Петровском Орлов и Гаврилов успели выстроить три домика для помещения офицеров, 30 человек команды и товаров. Мне с женой пришлось на первое время разделить флигель в две комнаты с семейством Орлова.
Орлов и Гаврилов сообщили мне: 1) что, согласно моему распоряжению, транспорт «Охотск» с открытием навигации в Петровском начал готовиться к походу, но начавшаяся внезапно буря с сильным ледоходом по заливу выбросила транспорт на берег. Кроме того, по гнилости транспорта в нем открылась такая сильная течь, что не было никакой возможности выйти в море; 2) что последним зимним путем Орлов с 8 человеками отправился на мыс Куегда, чтобы срубить домик для Николаевского поста, но только что он начал рубить лес для этого, как гиляки соседних деревень встревожились и объявили ему, что маньчжуры им строго приказали не позволять русским здесь селиться и что из Сен-зина с открытием реки придет сюда большая сила для истребления всех русских и для наказания смертью тех гиляков, которые будут помогать им. Поэтому Орлов во избежание неприятных столкновений, которые могли бы повредить нашим действиям, впредь до прибытия подкреплений оставил рубку леса и ограничился лишь только тем, что с открытием навигации послал в лиман шлюпку наблюдать за устьем Амура {Это обстоятельство, вероятно, и было поводом к распространению упомянутых слухов в Аяне.}; 3) что все сношения его с окрестными гиляками были дружественными и что от них он узнал о плававших ранней весной в Татарском проливе больших судах, доходивших до лимана. Наконец, 4) что за два дня до нашего прихода стояло на Петровском рейде американское китобойное судно. Шкипер его съезжал на берег, и Орлов объявил ему, что всё побережье пролива вплоть до Кореи и вся эта сторона составляет русское владение.
В Петровское прибыли со мной 22-летний лейтенант Н. К. Бошняк, прапорщик корпуса штурманов А. И. Воронин, доктор Орлов, топограф Штегер, 30 человек матросов и казаков, из которых пять человек семейных, и приказчик Российско-Американской компании якутский мещанин Березин; таким образом, вся команда Амурской экспедиции, соединённая с командой транспорта «Охотск», составляла 70 человек.
По прибытии в Петровское всё наше внимание было обращено на разгрузку барка «Шелехов», лежавшего на банке в 10 милях от Петровского, что было сопряжено с большими трудностями и препятствиями. К счастью, стояла постоянно тихая погода, а пришедший на Петровский рейд военный корвет «Оливуца» под командой капитана Сущёва помог этому делу. При благородном и ревностном содействии капитана «Оливуца» {Корвет «Оливуца», под командой капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Сущёва, на основании распоряжения, последовавшего в январе 1850 года, осенью того же года был послан из Кронштадта на службу в камчатские воды для подкрепления Петропавловского порта и крейсерства в Камчатском и Охотском морях.} и при энергичной деятельности лейтенанта Мацкевича и всех команд разгрузка барка была кончена и весь груз его, кроме соли и сахара, был спасен. Спасли также рангоут и весь такелаж, все же усилия к снятию барка с мели остались тщетны. Барк «Шелехов» был куплен Компанией в Сан-Франциско, и, как оказалось, Компания в этом случае была обманута, так как по осмотре барка комиссией под председательством командира корвета И. Н. Сущёва было найдено, что подводная часть его была скреплена до такой степени слабо, что держалась только на одной обшивке, так что при первом свежем ветре с моря барк сейчас же развалился и от него не осталось ни малейшего следа.
