Борис Павлов - Айгирская легенда
И помощники у него хорошие. Рядом с ним — бригадир Владимир Кузин, опытный проходчик. Вместе с тезкой, Владимиром Капельзоном, на многих стройках работал. Начинял с рядового проходчика двенадцать лет назад.
К щиту подошли заместитель начальника участка Леонид Поликарпович Славнов, Виктор Матвеевич Близнюк, Григорий Егорович Алехин. Всех беспокоила вчерашняя неудача Ионина. Провели короткое оперативное совещание. Скололась торцовая часть тюбинга. В чем ошибка? Кто виноват? Нарушение эксплуатации «руки» эректора со стороны машиниста щита. А начальник смены куда смотрел?.. А как сейчас крепить тюбинг?
И вот проходчики вошли в темноте в нутро щита. Машинисты, электромонтажники заняли свои места. Здесь же бригада опытных проходчиков, приехавших из Харькова: Михаил Власов, Александр Прохоров, Анатолий Сергеев, Гелий Налимов, Борис Кустов, Виталий Кобзев. Многие из них строили тоннели в Абакан-Тайшете, Ташкенте, Армении, Красноуфимске, Новокузнецке… Опыт добрый. Почти все владеют смежными профессиями. Их так и называют — асы! Асы прибыли на прорыв. Уверенные в себе ребята. Знают себе цену. Гелий Налимов, например, может работать и электромонтажником, и слесарем-монтажником, и токарем. Михаил Власов уже шесть тоннелей построил! Всех их оторвали от строительства метро. Здесь они нужнее.
Края щита — «ножи» — нацелены в гору, до которой шаг шагнуть. Под давлением горизонтальных домкратов «ножи» будут врезаться в грунт и выдавливать его. Породу уберут, вывезут на специальных погрузочных машинах, смонтируют из тюбингов кольцо. Щит по рельсам, уложенным в штольне, продвинется на 75 сантиметров вперед — по ширине тюбинга. И все снова повторится. Кольцо к кольцу, словно позвонок к позвонку.
Об этом мне подробно рассказала маркшейдер Лидия Витальевна Славнова. Ее главная забота — направлять щит по правильному маршруту, чтоб не отклонился в сторону, не заблудился в горе. Она следит, чтобы тюбинги подгонялись точно и «навечно». Они скрепляются болтами и закручиваются гайками. Когда подойдут к скальным грунтам, то не «ножи» будут «резать» породу, а взрывчатка, заложенная в пробуренные отверстия. Технология изменится. Буро-взрывной способ проходки намного быстрее и легче.
Если же попадется вязкий глинистый пласт, то тут уж бери в руки лопату или кирку. Если потверже, пойдут в ход отбойные молотки. Пока вся порода по контуру щита не будет выбрана, кольцо не смонтируешь и щит не продвинешь. Вот какая канительная работа. Потому-то не очень много охотников копаться в грязи под землей.
И в технике, механизмах случаются неполадки. Измотало людей первое кольцо. А сколько их впереди?
Я залез на площадку первого «этажа», предварительно проинструктированный по правилам техники безопасности. Достал фотоаппарат. Приготовился к торжественному моменту.
Снова все было проверено. Люди расставлены по местам. Разрешающий жест Владимира Капельзона, и «руку» подвели к тюбингу, который лежал внизу щита. Долго примерялись к нему — и так и эдак. Оба Владимира — Капельзон и Кузин — сами встали к «руке», сами закрепляли тюбинг.
Время идет. Напряжение растет. Все смотрят. Ждут.
Не повторить бы ошибки Ионина.
Тюбинг захвачен.
Будь внимателен, машинист щита! Поехали!
Тюбинг поплыл вверх.
Проходчики поднимаются на среднюю площадку, затем — на верхнюю. Я — следом. Лесенки узкие, отвесные. Не зря прозвали их «обезьянками». Не отстать бы.
Тюбинг плавно подошел к «гнезду». Вот он, самый ответственный момент! Бегут минуты, тяжелые, как сам тюбинг… Чуть повыше! Еще чуть-чуть…
Тюбинг замкнул кольцо. Едва успеваю переводить пленку и нажимать на кнопку.
Вставлен замок. Все! Победа!
Устали проходчики. Сбились в кучку на верхней площадке. Закуривают. Улыбки. Шутки. Напряжение сброшено. Щит покорен. Банкет не мешало бы… по такому большому случаю!
Устал Владимир Капельзон. Закурил. Густо дымит.
Устал Владимир Кузин. Довольный. Стоит у перекладины. Голову чуть набок склонил. Блестит на солнце загорелое, смуглое лицо. Никого не прошу позировать. Снимаю всех подряд, как есть: кто задумался, кто взгрустнул, кто смеется, снимая каску и подбрасывая ее вверх. Ведь кроме тоннеля что-то еще должно остаться…
Никто не заметил Ионина. А он давно сидел внизу на бревнышке рядом со щитом и глядел на замкнувшееся кольцо. На торжествующих людей.
Я спустился вниз, подошел к нему и сел рядом. Потом спросил, почему он здесь, а не отсыпается после трудовой ночной вахты?
Он, наверно, радовался за своих товарищей, что стояли на самой верхней площадке, и завидовал им.
— Не мог утерпеть. Переживал. Хотелось увидеть, как замкнется кольцо. Жаль, что не в моей смене. Но им тоже нелегко дался этот последний тюбинг!
Щит в работе. Он словно дышит, этот покоренный гигант. Он отправляется в путь. И придет день, когда проходчиков ослепит солнечный свет уже с той, восточной стороны горы.
5Но не скоро ослепил этот свет.
Щит вошел в гору, и хлынуло навстречу непредвиденное: вода, жидкая глина, плавуны. По проекту скорость проходки — до 30 метров в месяц. А получалось, что неделями «сидели» на одном кольце, то есть на 75 сантиметрах. Породу в забое выковыривали по частям, делая своеобразные «окна». Оставшаяся часть, наиболее агрессивно настроенная, зажималась досками, в которые упирались домкраты. Но водяная масса разбухала и напирала под давлением встречных сил горы и готова была прорваться, разметав запруду. И однажды это произошло. Поток глиняной грязи разнес доски и хлынул на одну из площадок щита. Находившиеся там рабочие еле успели увернуться и отскочить в сторону. Но одного парня все же зацепило. Струя сшибла его с ног, подхватила и снесла вниз. Он упал в водосливную канаву. Хорошо, что там было грязевое озеро, и парень отделался ушибами.
Щит двигался вперед по-черепашьи. Приходилось отгребать глину «внеплановую», ту, что обрушивалась сверху, с боков. Владимир Ильич Капельзон, назначенный тогда начальником 1 участка, с усмешкой говорил: «Мы сами себя за хвост ловим». Насосы едва успевали откачивать воду. Постоянно ломались. Помпы забивало грязью. Домкраты тоже выходили из строя. Не хватало веретенного масла. Лопаты, ломы, кирки не выручали, хотя и были единственным и самым надежным инструментом, с помощью которого удавалось все-таки по сантиметрам двигаться вперед. Задыхалась механическая служба. Не выходил из забоя и мастерских главный механик участка Вячеслав Васильевич Феоктистов. Нужно было принимать срочные меры.
Из блокнота, 12 февраля 1975 года: «Идут два начальника по горе Урус-куль. Один из вышестоящей организации, из Харькова, другой — подчиненный, с тоннеля. «Подчиненный» жалуется «вышестоящему»:
— Вы мне до сих пор ни одного выговора не дали…
— Как? Сам сколько раз подписывал!
— Подписывали. Двенадцать, кажется, выговоров. Но ведь те все строгие!»
Юмор помогал жить. Но и споров много было, дискуссий. Вспоминали в накуренных до синевы кабинетах, что ведь был же в проекте первоначальный вариант с замораживанием жидкой породы. Но посчитали, что дорого. Зачем лишние расходы для государства. К тому же некоторые товарищи сомневались в целесообразности этого метода: может, и так обойдется. Был еще какой-то технологический вариант проходки. Но тоже слишком накладный. Отвергли и его. И вот, пожадничав, не сделав дополнительные детальные изыскания, сели в лужу. И сроки удлинились, и расходы подскочили, во много раз превысив проектную экономию «на авось».
Стали искать виновников. Нашли. Виноваты в первую очередь механизированные колонны. Они слишком долго копали выемку и растревожили все родники и грунтовые воды. И еще причина: кто-то (а кто — неизвестно!) раньше времени выкопал проектную нагорную канаву. Она должна была отводить от ствола забоя верхнюю (дождевую) воду. А вышло так, что она впитывала ее и как бы «закачивала» в забой.
А сам проект? Неужто безгрешен? Первоначальная отметка скального грунта определена на расстоянии 80 метров от среза выемки. К этой границе и стремились тоннельщики, надеясь на долгожданное облегчение. Подошли к отметке, а скального грунта нет. И встали, разочарованные.
Приехали изыскатели, проектировщики, руководители отделов института «Мосгипротранс», его Ленинградского филиала, других организаций по родам служб и ведомств. Побывали в забое. Собрались на совещание. Итак, в проекте заложена скорость проходки 30 метров в месяц. Выходило самое большее 10 метров. Почему и как быть?
Я записывал в блокнот:
«Разведка была осуществлена в недостаточном объеме»;
«Неучтенные трудности. Не знаем, что ждет впереди»;
«Грунты ведут себя неприлично»;
«Все горизонты пластов связаны водой. Представлен весь «букет» вод»;
«Сложные инженерно-геологические условия»;
