Ефим Зозуля - Мастерская человеков (сборник)
– Сказки! Соловьями разливаться умеете! – подхватил другой.
Но все остальные молчали, и по этому молчанию, как шары по гладкому кегельному желобу, гулко и прямо, одно за другим прокатились заключительные слова агитатора:
– Сегодня исполкомом совета получена телеграмма, что с фронта сюда идет дивизия. Сегодня вечером она вступит в город. Мы уверены, товарищи, что вы сами сумеете удалить из своей среды тех, кто мешает вам выполнять свой долг перед республикой. Мы уверены, что бесформенный партизанский отряд из крестьян и рабочих превратится в стройную часть Красной Армии и будет честно и геройски биться в ее рядах за власть трудящихся. Да здравствует Красная Армия!.. Да здравствует советская власть рабочих и крестьян!
В зале раздались аплодисменты вперемежку с негодующими восклицаниями, шумом, свистом и бранью.
Беляков повернулся, намереваясь уйти, но почувствовал, что уходить сейчас нельзя. Он поднял руку, как бы готовясь что- то сказать, и в этот момент из-за кулис вышли Бриллиант и Степанов.
– Товарищи! – очень громко и торжественно начал Бриллиант. – От имени совета рабочих и крестьянских депутатов приветствую красных партизан и предлагаю сегодня до трех часов ночи сдать оружие с целью реорганизации полка и переформирования его в образцовую красноармейскую часть.
Кто-то за кулисами потушил электричество. Дикие крики, шум и грохот наполнили мрак. Оглушительно резко раздались почти одновременно два ружейных выстрела. Бриллиант и Беляков хотели уйти за кулисы зажечь свет, но Степанов удержал их, схватив за руки, и крикнул не своим голосом:
– Сейчас будет свет! Спокойно! Спокойно!
Электричество зажглось, и в наступившей тишине раздался его злобно-добродушный, нисколько не взволнованный голос:
– Что же это вы, товарищи?! Обалдели, что ли? Кто стрелял? Что за баловство? Удалю из театра, если это повторится! Сейчас начнется спектакль. Приказ совета все слышали. Оружие сдавать можно здесь мне лично, в театре, или товарищу коменданту города.
Когда Бриллиант, Беляков и Степанов повернулись, чтобы уйти, заиграла музыка, и им навстречу выходили загримированные артисты.
Это начиналась революционная украинская опера с гопаками.
Когда через неделю вернулся из Москвы в губернский исполком деятельный его председатель и спросил по телефону у Бриллианта, что произошло, Бриллиант, сам полузабывший многое из этого происшествия, заваленный очередной и сложной работой, рассказал в нескольких словах о случившемся и таким тоном, точно иначе и быть не могло, кратко вывел заключение:
– Мелочь.
1922
Мастерская человеков
Предисловие первое
Да здравствует литература!
Да здравствует вымысел!
Он один приблизит нас к будущему!
Он один – реальный, дедуктивный, художественный, веселый – уведет нас от прошлого!
«Мастерская человеков» – опыт реалистического вымысла, – вымысла, основанного на реальном.
«Мастерская человеков» – опыт аналитической сатиры, сатиры, борющейся не только смехом, но и анализом.
Для чего это?
Какова установка «Мастерской человеков»? Чего хочет автор?
Он хочет: увидеть нового человека, представить себе его, вообразить его, присутствовать при его родах, суетиться в его ожидании.
Нового общественного человека создаст коммунизм.
Он придет вместе с новыми производственными отношениями.
Автор «Мастерской человеков» хочет: угадать его, увидеть хотя бы его контуры, почувствовать его дыхание, услышать его первые шаги. Он хочет: окончательно скомпрометировать все, решительно все, что может помешать родиться, расти и развиваться новому человеку!
Новый человек рождается не просто.
Новый человек рождается в грязи, в крови, в слезах, в резкой смене температур.
Трудны роды нового человека!
Автор «Мастерской человеков» хочет: быть одной из повивальных бабок при этом великом, остром, серьезном, очень болезненном и трудном, но в то же время и радостном и веселом – самом занимательном из всего, что происходит на земле, – процессе!
Он хочет помочь этому процессу!
Он хочет стоять с остро отточенными щипцами сатиры в руках.
Ведь надо
всеми мерами,
всеми силами,
всеми средствами
вытянуть нового человека
из темной утробы старого мира!
Читатель!
Перед вами пройдет много материала
для
серьезных,
важных,
активных,
острых
дум о человеке.
Дум о том,
из чего состоит человек
и как идет процесс его переделки.
Дать этот материал
возможно шире,
возможно обильнее
задача автора.
Предисловие второе
Два вопроса – в числе многих – никак пока еще не разрешены человечеством. Это, во-первых, вопрос о том, как изобретателю приходит в голову счастливая идея изобретения. И, во-вторых, почему самые простые изобретения и открытия приходят черт знает с каким опозданием.
Вообще это совершенно неисследованная область, полная невероятной мути и всевозможных сюрпризов.
В самом деле, нельзя даже приблизительно учесть обстоятельств, родивших то или иное великое открытие или изобретение!
Давно известно, что изобретателей считают обычно большими чудаками и даже с придурью. Действительно, пути их мысли совершенно непонятны. Даже строгая последовательность часто строится на неизвестно откуда взявшихся предпосылках.
В этих предпосылках, то есть во внезапно неизвестно откуда возникающей идее, и весь вопрос. В специальных журналах, посвященных изобретательству, можно прочесть много непостижимых историй о том, что кому и как приходит в голову! Вы можете, например, прочесть о том, что, скажем, учитель – только потому, что он опоздал на поезд и вынужден был с тоской рассматривать пустые рельсы около пустынного перрона, – придумал вдруг новые гайки, новый тормоз или что-либо другое, что является кладом для железнодорожного дела, к которому, однако, учитель не имел никакого отношения, точно так же, как и к физике и металлотехнике.
Или – история изобретения железобетона. Разве она не поразительна?
Как известно, железобетон изобрел французский садовник Монье. У него была длинная возня с кадками для цветов. Не выходило у него с кадками! Ах, эти кадки! Деревянные не выдерживали большого количества земли, необходимой для крупных растений. Кроме того, они быстро гнили, и старик делал кадки из цемента. Но цементные были тяжелы, громоздки, их стенки были нелепо толсты – тут надо было что-то придумать. И он неплохо придумал: он сделал каркас из железных прутьев и залил его цементом… Вот хорошо! Теперь кадки будут и тонки и прочны!
Вот вам и кадки… А подумал ли садовник о том, что это соединение цемента с железом даст такой толчок развитию человечества, который даже учесть нельзя так он велик?
Мы уверены, что он не подумал. Нет, наверное, не подумал. Он тер свой красный, или фиолетовый, или розовый нос и ни о чем не догадывался.
Затем еще вопрос. Думает ли изобретатель о благе человечества? Этим ли ценным устремлением руководится он, изобретая?
Трудно сказать. Говорят, что газы, как средство военной обороны, выдумал педантичный немецкий профессор только потому, что злая прислуга, которой он не мог отказать по невыясненным причинам, жаря котлеты, устраивала такой угарный смрад, что старик, в чем попало, бежал в соседний сквер и тут выдумал не на радость, а на гибель людям кошмарное свое изобретение.
Он просто собирался, делая свои опыты, отравить прислугу усовершенствованным светильным газом, для чего два раза открывал газ в ванной, но, к сожалению, прислуга спаслась и, говорят, продолжает жить в Берлине, переменив только район.
Или, вот, пример совершенно ничтожного изобретения. О нем – тоже в Берлине – в одно ноябрьское утро кричал на улице чрезвычайно потертый человек в засаленной шляпе.
Это утро было очень холодное. С неба падала невероятная мокрая гнусность. Благоразумные люди были, конечно, дома. Ходили только те, чьи дела были неотложны. А этот изобретатель стоял на Фридрихштрассе и, выпуская изо рта огромные клубы пара, орал о своем изобретении. Около него останавливались, конечно, не только из жалости, а из этого ненасытного интереса людей к изобретательству. Люди внимательно вслушивались в его крики. О чем же он кричал? Чего он хотел?
Оказывается, он продавал мазь, которою – подумайте только! – можно смазать в ванной комнате или в бане зеркало, и зеркало не будет покрываться паром… Удивительный человек! Как это ему пришло в голову?
Как он додумался до этого? Собрал ли он какие-нибудь наблюдения? Почему его так беспокоило то, что, принимая горячую ванну или моясь в бане, люди не смогут несколько минут видеть своего отражения в зеркале? Подумаешь, какое несчастье!..
