Сергей Снегов - В глухом углу
Аванс в начале месяца выдали нормальный. Потом бухгалтерия спохватилась, что надо увеличить вычеты за обмундирование, чтоб до начала нового финансового года покончить со всеми долгами.
Когда подошел день зарплаты, большинству пришлись гроши, совсем не то, что в прежних получках. С Игоря еще следовало, у него не хватило выработки, чтобы покрыть аванс и долги. Саша ругался: ему выдали двадцать четыре рубля.
— Да как же я жить буду? — кричал он. — На хлеб же не хватит!
Около него стоял подавленный Виталий, тому досталось пятьдесят три рубля — порция, по его нынешним потребностям, на два дня. Вера с отвращением рассматривала свою получку, в ней и до ста не доходило. Светлана, получив сто три рубля, расплакалась у кассы и так — со слезами на щеках — расписывалась в ведомости. Леша и Надя получили побольше, Вася с Леной тоже, но и у них до двухсот недобиралось. Одному Семену переход на нормы оказался выгоден, ему выдали больше прежнего.
Саша сцепился с Васей.
— Твои сводки и выводки, отвечай — на что жрать? — Он махал двадцатью четырьмя рублями. — Запомни эти бумажки! Они тебе боком выйдут!
Вася в ответ заорал:
— Отстань, не то поговорю без официальщины!
В контору пришел прораб, Саша поругался и с тем. Он хотел устроить скандал начальнику, на это никто не решился. Тогда Саша позвал товарищей к себе: пораскинуть мозгами — можно ли выдержать подобное издевательство?
За Сашей повалили кучей. Вася не пошел, о чем вскоре пожалел. В комнате расселись на кроватях. Саша высказался коротко и энергично:
— Не выходить завтра на работу — все!
— Попадешь под ответственность за волынку, — предупредил Семен.
Саша не побоялся ответственности. Пусть начальство живет на двадцать четыре рубля, он не может. Виталий присоединился к Саше, их поддержала Вера. Светлану тоже возмущало бездушное отношение начальства. Виталий мрачно сказал:
— Душат костлявой рукой голода — где забота о человеке?
— Чего вы требуете? — спорил Семен. — Чтобы платили не от работы? Или чтоб вам долги простили?
У Саши все уже было продумано.
— Платят не по работе, а сколько выведено по нарядам. Пусть бригадир подгоняет под хорошую зарплату, а не сумеет — поставим другого бригадира!
В разгар спора вернулся Георгий. Он весело прокомментировал дискуссию:
— Ударники — работы не боимся, было бы хлебово! А знаете ли, дорогие товарищи, что за этот ответственный шаг вам всыплют так, что лет пять будете чесаться?
— Ладно, дело не твое! — запальчиво крикнул Саша. — Пусть, кто боится, не лезет, а мы посмеем!
— Что посмеешь, то и пожнешь! — Брат продолжал издеваться. — Работа стоит на полную мощность. Великое открытие, совершенное Александром Внуковым: как есть, не работая! Ну, ну, действуйте, пока хвоста не прикрутили!
Вася, узнав о затее, пригрозил Саше и Виталию, что добьется их исключения из бригады. Саша расхохотался ему в лицо.
— Руки коротки — нас исключать! Между прочим, в других бригадах тоже шумят. Прислушайся, может, охладишься.
Вася знал, что во всех бригадах возмущались получкой. Но он знал и то, что начало бузы в его бригаде. Семен успокаивал взбешенного Васю:
— Что с дураков возьмешь? Сами первые пожалеют…
Утром из комнаты Внуковых на работу вышел один Семен. А у девушек разыгрался скандал. Надя силой стащила со Светланы одеяло. Светлана перепугалась, не кинется ли Надя в драку — характер у той был решительный, а рука тяжелая. Светлана хотела удержать простыню, но и простыня полетела на пол.
— Да что ты ко мне пристаешь! — защищалась Светлана. — Я же не одна, вон и Вера не выходит. Пусти же, Надюша!
— Даю пять минут, чтоб оделась и причесалась! — командовала Надя. — Поболтали, душу отвели — хватит! Работать надо! А с Верой я сейчас поговорю!
Вера, укутавшись до носа, молча наблюдала стычку Светланы с Надей. Светлана стала одеваться. Про себя она радовалась, что ее подняли насильно: утром, после сна, многое предстало в другом свете. Надя подступила к Вере еще воинственней.
— Сгонять собираешься? — спокойно спросила Вера и сладко зевнула в лицо рассерженной подруге. — Я до обеда посплю.
— Это мы увидим, — энергично сказала Надя, сдирая одеяло. Под одеялом Вера держала в руке бумажку, она лениво протянула ее Наде.
— Освобождение на три дня по болезни. Прошу не шуметь, у меня в висках стучит.
Надя возмущенно набросила на подругу одеяло.
— Черт с тобой, спи! Откуда ты берешь столько сна? Вера могла заснуть в любое время дня. После ухода подруг, она повернулась на бок и задремала.
4
В этот день барак, днем обычно пустой и тихий, был наполнен криком и спорами. К Саше явился прораб. Горячий разговор ни к чему не привел. Саша пустил прораба подальше, тот обещал припомнить и мат, и агитацию за невыход, и скверную работу.
— Припоминай, припоминай! А пока плати. За пять тысяч километров ехали из Москвы, чтобы подыхать с голоду?
После прораба показался секретарь комсомольской организации, этого, малоактивного паренька, выпроводили еще проще. За секретарем примчался Миша и пригрозил, что ославит забастовщиков в печати. Ему Саша показал кулак.
— Пока ты напишешь, я тебя распишу! Многие до тебя нюхали этого угощения, ни одному не понравилось.
Георгий, в эту неделю ходивший в вечернюю смену, с неодобрением смотрел на брата.
— Скажу тебе по-семейному, редактор: на Сашка действует только художественная литература — например, протокол милиции с описанием художеств. Меньше этого не старайся, сто раз испытано!
— Под конвоем нельзя! Установка — добровольным решением…
— А что я говорю? Добровольно через милицию — верный путь. Когда в кобуре наган, Сашок ощущает силу слова. Учти на будущее!
Брат был единственным человеком, с которым Саша не задирался. Ему не понравились советы Георгия, но он смолчал. Миша убрался, ничего не добившись. За себя Саша не тревожился, он без печали сменил бы комнату на камеру и, не отступи Миша, показал бы ему, что от слов до дела лишь один прыжок. Но Виталий, если бы перед ним не стоял стеной Саша, давно бы уже поддался на уговоры и угрозы.
— Куда эмигрировали мои брюки? — спросил он и пошарил на постели. Брюки Саша засунул под кровать, чтоб сразу не найти. — Нет, вправду, где они?
— Ты имеешь в виду небесно-голубые? — уточнил Георгий. — Поройся в чемодане, Вик. Что-то там сияет сквозь щелки.
Виталий наклонился и увидел за чемоданом свои ватные брюки. Он вышел умываться и возвратился озябший — на дворе бушевала метель. Виталий уныло порадовался, что не надо выходить, в такую погоду и волки отсиживаются в берлогах, а чем они хуже волков? Георгий поставил на стол хлеб и открыл консервы. Он пригласил брата и Виталия к завтраку.
— До лучших времен буду поддерживать. Рублишек ваших хватит только на чай без сахара.
За едой Саша объявил расписание дня: никуда не идти, а станут приставать — забаррикадировать двери и сидеть в осаде, пока их требования не удовлетворят. Георгий поморщился.
— Печально! А я мечтал провести времечко до смены в культурном одиночестве — на кровати с книжкой по астрономии.
Виталий достал карты и начал с Сашей сражаться в дурачка. Георгий, бросив книгу, следил за первым коном.
— Ай да, Вик, голова! — сказал он. — Всем нужным запасся в Москве. А мы с Сашком оставили картишки в старой жизни, слишком сильное увлечение. Между прочим, ты неплохо играешь.
— Садись, попробуй счастья, — предложил Виталий.
Хотя знал, что Георгий дал зарок не играть. Саша рассказывал Виталию, что в колонии Георгий продулся вдрызг и три месяца отслуживал проигрыш на побегушках у более счастливых игроков. Обиды карточной неудачи жили в нем до сих пор, он и в колонии, выплатив проигрыш, отказался от почти обязательного реванша и на воле не садился за игру. «У блатных строго, — разъяснил Саша. — Просадил, плати, не то нож в бок! А там с Жоркой играли настоящие блатяки, понял? Он и рыпаться не посмел!»
От приглашения Георгий отказался. Виталию показалось скучно с Сашей, тот без передышки проигрывал, хоть и осторожничал. Виталий снова обратился к Георгию — игра безобидная, по рублю кон — пустяки, надо же ухлопать время. Георгий засмеялся.
— Смотри, не пожалей, а то поддамся на уговоры.
— Не пожалею, — заверил Виталий. — А карты какие — атлас! Ради одних карт стоит испытать счастье.
Георгий спустил ноги с кровати.
— В дурачка не буду. Играю только в интеллектуальную извозчичью игру — двадцать одно. Четыре сбоку и ваших нет. Рисковать, так во весь кулак.
Виталий не колебался ни секунды, в очко он умел еще лучше, чем в дурачка. Он поспешно достал две заветные сотенные, Саша нехотя извлек свои накопления — сотню. Виталий лихо затрещал колодой. Георгий вдруг смутился и опять повалился на кровать. Виталий сказал с презрением:
