Виктор Вяткин - Последний фарт
Полозов вышел… У наружной двери сидел Усов.
— Усов! — позвал ротмистр через дверь. Усов вскочил, одернул гимнастерку и вбежал в кабинет.
Полозов прислонился к стене спальни Поповых. В комнате тихо. Где же Леночка, Лиза? Что с ними?
— Иван, ты? — услышал он шепот Лизы за дверью. Он постучал пальцем. — О, нас не волнуйся. Беги! Рама в кабинете на одном гвозде.
Он не успел даже собраться с мыслями, как Усов вытолкал Мирона из кабинета.
— Давай, давай, очкастый! Ниче, заговоришь у нас! — Мирона увели.
Ротмистр вышел из кабинета и велел Полозову зайти. Санки, показав на стул, улыбнулся:
— Как говорят у вас у русских: гора с горой… Полагаю, господин Полозов, осведомлен о порядках в контрразведке? О-о-о, как печально, что война делает людей жестокими. — Вы большевик?
— Старатель.
— Похвально. Впрочем, молодость оправдывает заблуждения, — улыбнулся Саяки. — Вас можно поздравить с успехом в поисках?
— Никаких признаков.
— Потому-то один из вас и остался в тайге. — Саяки вынул из стола листки. — Вам что-нибудь известно о так называемых «Гореловских жилах», открытых Розенфельдом?
— Нет! Да и кварцевые обнажения — это еще не рудное золото, — живо ответил Полозов.
— В своей записке «Поиски и эксплуатация горных богатств Охотско-Колымского края» господин Розенфельд пишет… — Саяки зачитал отдельные выдержки и спросил мнение Полозова.
— Почему вы спрашиваете у меня, а не у автора этой записки? — усмехнулся Полозов.
— Правительство Меркулова поручило Северной экспедиции содействовать поискам. Вы получите официальные полномочия и средства.
— Вы, кажется, уже решили за меня? Должен разочаровать вас. Связывать себя какой-либо службой не хочу.
— Вот ка-а-ак? Смело! Но смелость не есть храбрость. — В глазах японца вспыхнуло раздражение, но он снова улыбнулся: — Не каждому предоставляется возможность собирать утренние цветы.
— Я не барышня. Благодарю, — отрезал Полозов.
— Вы хорошо подумали?
Полозов молчал.
— Вы не поняли главного, а жаль. Вам была протянута добрая рука. Будет печально, если вы разделите участь вашего друга большевика. — Саяки постучал в стенку, и тут же в дверь заглянул ротмистр. — Распорядитесь подготовить конвой и шлюпку. Господину Полозову необходимо поразмыслить наедине.
— Куда? — спросил ротмистр.
— На пароход «Свирь». Там, кажется, подходящие условия… — Саяки улыбнулся. — Надеюсь, господин Полозов будет благоразумнее.
Ротмистр ушел.
Так вот что задумал японец. Как же быть? Бежать, только бежать. И берег совсем рядом…
— Мне бы переобуться и захватить кое-что. Русская махорка прочищает мозги. Позвольте заглянуть домой.
— Ну что ж, я первым сделаю к вам шаг. — Саяки снова постучал в стенку. Вошел ротмистр. — Пока соберетесь, пусть конвоир проводит арестованного на его квартиру.
Вошел Усов и молча кивнул на дверь. Они вышли, молча перешли на другую сторону улицы, подошли к избе. У двери их встретил Миколка. Он нырнул в кухню, вышел с зажженной свечой и шепнул по-якутски:
— На той стороне шалаш старшины. Одежду принесу.
— Ты чаво бормочешь, сатана? А ну, вали отсюдова! — прикрикнул Усов на парня и сел у двери. Миколка вмиг исчез. Полозов переобулся и поднялся. Усов пропустил его вперед и вышел за ним в тамбур. И только он прикрыл дверь, как Полозов ударил его пяткой в живот и кинулся к реке.
— Сюда-а!.. Бра-а-ат… — слышал он захлебнувшийся крик Усова за спиной.
Полозов сбежал к реке, вошел в студеную воду и побрел, пока не добрался до глубины. Холод железными обручами стягивал тело. Руки немели. Одежда намокла и тянула ко дну. Он сбросил куртку, унты и поплыл. Течение подхватило его и стало сносить, к морю. Напрягая все силы, Полозов греб, пытаясь в темноте ночи разглядеть заросший кустарником противоположный берег. Чтобы немного отдохнуть, Полозов попытался нащупать дно ногами, но было еще глубоко, и он погрузился с головой.
Он невольно вскрикнул, рванулся и не помнил, как оказался на другом берегу.
Босой, мокрый, в одном белье, он стоял и оглядывался. Луна выглянула из облаков, Бледный свет разлился по островку. Заметив шалаш, Полозов припустил, не чувствуя под ногами снега. Лишь тонкий лед хрустел и рассыпался, как стекло, да били по лицу ветки лозняка. Он забрался в шалаш. Темень, хоть глаз выколи.
— Бр-рр… — поежился Полозов. Он пошарил в сене. Вот и унты. Надел их, ногам стало тепло.
Где-то прохрустел снег, шелохнулся куст, и снова тихо. Полозов выглянул из шалаша. По небу, как бы покачиваясь на клочках облаков, плыла луна. С моря тянуло холодом.
— А-ах!.. — тихо ахнул девичий голосок. — Ты никак голый?
Полозов узнал Анку и быстро юркнул в шалаш. Анка протолкнула туда узел. В узле были меховые носки, полушубок и одежда, краюха хлеба и кусок вареной оленины.
— Одевайся.
Полозов быстро оделся.
— Заходи.
Анка влезла и тщательно прикрыла вход брезентом.
— Где Миколка? Почему пришла ты? Не знаешь ли чего о Маше? — засыпал Полозов Анку вопросами.
— Забрали солдаты, — Анка заплакала. — Когда ты побежал, Маша зацепила солдата за шею арканом. Миколка помог. Потом они прибежали ко мне в сарай и сказали, куда нести одежду…
— Как же ты решилась? А если узнают?
— Не узнают. Отец ушел к коменданту. Мать закрылась в чулане и не выходит. Боится шибко. А меня Федот на шитике подбросил. Тебе нельзя здесь, будут искать. Пошли. Федот подготовил стог сена, там переждешь.
Они выбрались из шалаша. Луна спряталась за тучу. Легли тени.
— А Лена, Лиза? Что с ними? — спросил Полозов.
— Лена уехала с Петькой в Ямск. Федот сказал, что так надо. Лизу заперли в комнате и не выпускают. — Анка не сказала о найденной винтовке, чтобы не волновать его. — Не бойся за них. Федот приглядит.
— Канов не попался?
— Нет, но его ищут. Кто-то донес, что он резал сети.
Хлопнуло несколько выстрелов. Лиза замерла, вслушиваясь. Ротмистр выскочил из дома. Через минуту вернулся, прошел в столовую. Громыхнула дверь в прихожей.
— Что такое? — В голосе ротмистра тревога.
— Виноват, ваше благородь! — Это голос солдата. — Ушел, сатана.
— Болван!
— Ногой меня, висельник! Прямо в пах, — оправдывался солдат. — В тамбуре. Там их целая шайка. Догонять его зачал, как мне веревку на шею, ну и засупонили.
В доме поднялась тревога. Хлопали двери. Ротмистр приказал снарядить солдат на розыски.
Полозову удалось уйти. От этой мысли у Лизы на сердце отлегло, по радости не было: Полозов ушел, а Мирон сидел в погребе. Лиза услышала голос Миколки.
— Разве человек зверь, чтобы охотиться на него из ружья? Я бросил аркан. Я бросил.
Его прервал незнакомый, женский крик:
— Нет, нет! Я!.. Я это! Не он!
— Куды, кикимора! — услышала Лиза грубый окрик. — Сиди, дуреха. Спросят.
— Это я аркан на тебя, — заплакала женщина. — Я.
Но вот скрипнула дверь кабинета, и донесся гневный голос ротмистра.
— В погреб этого подлеца. А эта девчонка чего тут?
— Плетет. Мол, это она меня арканом.
— Чушь. Чтобы такого солдата. — Ротмистр вышел.
— Я. Правда это, — слышно было, что девушка побежала к кабинету. — Миколка нет. Он так… За меня, однако… — бормотала она несвязно.
— Сама просит, — усмехнулся ротмистр. — Ну что ж, отвали ей двадцать пять шомполов, да погорячей! И чтобы после духу ее тут не было.
— Уж как-нибудь, — хихикнул Усов. — Пошли, мымра. Да и ты, парень, шевелись!
Хлопнула дверь. Стало тихо.
Лиза держалась за голову и тихо рыдала.
…С берега донеслись крики, стоны. Пороли, видимо, сегодня многих…
Вскоре Усов вернулся в прихожую.
— Ну как там? — выглянул ротмистр.
— Отчесали как надо, — вскочил Усов. Укусила, шалая. Еще чего прикажете, ваше благородь?
— Отдыхай. Из тебя выйдет толк. А парнем займемся после…
Шум в доме стихай. Старшие офицеры разошлись по квартирам. Осталось несколько младших офицеров и дежурный солдат Усов.
В столовой завели граммофон. Очевидно, Усов приоткрыл дверь в столовую, и Лиза расслышала:
— Триста офицеров вполне достаточно для порядка на побережье!
— Ну, положим, есть и грязная сторона кампании.
— За веру и отечество! — зазвенели стаканы, стало тихо.
— Эй ты, служба! Может, налить? — спросил кто-то солдата.
— Оно бы в самый раз к месту! Прозяб! Да ведь я в карауле, — ответил Усов.
— Пей дурак, пока подносят.
— Раз приказывают, нешто откажусь? Поколь их благородь не наведался, дай-кось. — Из прихожей послышалось бульканье и чмоканье.
— Я жду, госпожа Попова, — постучал в дверь дежурный офицер.
Она посмотрела в окно. На насыпи погреба сидел часовой, подняв воротник тулупа, а в погребе Мирон и Миколка. Как там они? Лиза вздохнула, поправила шаль, взяла сумочку, повертела в руках. Зачем она? И положив ее на столик, вышла.
