Леэло Тунгал - Четыре дня Маарьи
Потом танцевали "семейный вальс", в котором пары располагаются по кругу, и сначала каждая пара восемь тактов танцует обычный вальс, потом все, взявшись за руку, пританцовывают четыре такта на месте, потом четыре такта хлопают в ладоши, после чего дама переходит к соседнему кавалеру, и все повторяется. Когда дошла моя очередь танцевать в паре с Каарелом, он спросил, смеясь:
- Ну, куда же девалось твое одиночество?
- Стоит ли верить словам ребенка! — отшутилась я.
- Ну вот видишь! — сказал Каарел, отпустил меня, и все захлопали в ладоши и запели старинную шуточную припевку:
Хотел старик сру-у-бить сто-лет-ний дуб,
Ворчал: "Я так сам ис-пус-тить мо-гу и дух!
И вдруг у меня в памяти возникло на мгновение ворчливое лицо Меэритс и ее голос: "Маарья, вы не в деревне!"
"А вот и в деревне!" — могла бы я ответить сейчас. Но тут внезапно я подумала, что ведь мы и сами ничего не предприняли для того, чтобы улучшить отношения с классной руководительницей: все только кривлялись и острили, а никто даже не попытался поговорить с нею по душам, всерьез. Честное слово, я бы никогда в жизни не догадалась, что, может быть, Меэритс ждала с нашей стороны попытки к сближению! Некоторые люди уж такие. Бывает, никак не разведешь огонь в печи, но уж если загорится, то горит по-настоящему.
"Надо будет попробовать!" — решила я.
И мне сделалось еще веселей. И когда следующий партнер по "семейному вальсу", Тийт, попытался поднять меня в воздух, я сама распахнула крылья и взлетела. К самому небу в звездах! Сделала плавный круг и снова очутилась в старинном зале, на паркетном полу, где все танцевали и пели хором:
Если лучше хо-зя-ин не ста-нет кор-мить,
ра-бо-ты столь тяжкой не пе-ре-жить!"
Тетя подошла к двери, чтобы взглянуть на веселье "детишек".
Каарел заметил ее и, не слушая ее возражений, вытащил тетушку на середину зала… И… Вот это да! Тетя Мария танцевала великолепно, как примадонна! Она перетанцевала нескольких кавалеров, прежде чем выбралась из круга, села на скамью, махнула рукой и сказала, отдуваясь:
- Ох, ну что вы хотите от старого человека…
Сейчас, в машине, глядя на ссутулившуюся спину тети, я сделала открытие всемирного значения: ведь она когда-то тоже была шестнадцатилетней и любила танцевать, и, наверное, тогда ее волновала не взаимосвязь между ежами и клещами, а совсем другие проблемы…
Тетя как раз втолковывала директору совхоза, что ежи и есть самые опасные переносчики клещей, потому что из-за своих иголок они не могут ни как следует почесаться, ни почиститься. Директор методично кивал, то ли соглашался, то ли думал о чем-то своем.
Мы уже ехали мимо песчаных холмов — в одном из них была спрятана шариковая ручка Стийны с нашей клятвой. И тут мы с ней обменялись быстрым взглядом. И Стийна улыбнулась! Я боялась, что она начнет рассказывать Аэт о нашей клятве, но Стийна молчала и с серьезным видом смотрела в окошко. Когда мы подъехали к тому месту, откуда вела дорожка к дому Стийны, она сказала вдруг неожиданно громко:
- Остановитесь, пожалуйста!
- Неотложные дела? — деликатно спросила тетя.
- Да, — ответила Стийна.
- Здесь живут родители Стийны, — пояснила я.
- Но ты же собиралась ехать в город? — изумилась Аэт.
- Нет, — прошептала Стийна и вылезла из машины. — Прощайте!
Она захлопнула было дверцу, но тут же открыла ее снова.
- Большое спасибо!
- Держись! — смогла лишь сказать я.
Стийна кивнула, закрыла дверцу машины и, не оглядываясь, пошла по дороге, ведущей к ее родному дому.
- Но разве у Стийны не было сумки? — удивилась тетя.
Директор пошел к багажнику и открыл его, я тоже выскочила из машины и взяла сумку Стийны.
Стийна стояла у обочины.
- Спасибо! — поблагодарила она.
- Слушай, не сердись, что там я над Раулем… — попыталась я извиниться.
- Не переживай за меня, — Стийна усмехнулась. — Я скоро тебе напишу!
Я побежала, вскочила в машину и радостно крикнула:
- Пожалуйста, домой, товарищ директор!
Тетя бросила на меня недовольный взгляд, директор улыбнулся и дал газу. Но несмотря на это, последние километры по Таллинскому шоссе тянулись медленно. Казалось, что бегом добежать гораздо быстрее. Я взглянула на спидометр — стрелка показывала 80.
Наконец мы въехали в Таллин.
Директор подвез нас прямо к подъезду, и тетя Мария произнесла свои семнадцать миллионов благодарностей! Аэт высадилась из машины вместе с нами и, попрощавшись, пошла на трамвайную остановку, чтобы поехать к себе домой, в Копли, откуда три дня назад начались наши странствия. Да, подумать только: шел всего лишь четвертый день нашего путешествия.
- Когда увидимся? — спросила Аэт, уходя.
- Сегодня же уеду в деревню, — ответила я и подумала: "А не пригласить ли Аэт в гости, в деревню?" Но мне не хотелось тратить время на уговоры и споры или… даже на выяснение отношений.
- До свидания! — крикнула я и быстро побежала наверх по лестнице, удивляясь медлительности тети.
Ну конечно, отправляясь в Ригу, я оставила свой ключ дома, и поэтому пришлось целую вечность — минуты две — ждать в коридоре, пока тетя Мария, вздыхая и отдуваясь, поднималась на третий этаж. И само собой разумеется, она сперва сунула в замочную скажину не тот ключ, потом снова не тот и лишь с третьей попытки открыла дверь в нашу сумрачную прихожую.
Студент стоял возле двери в свою комнату, держа кривой нож.
- Вот чудо-то! — крикнул он. — А уж я подумал, что грабители с отмычками лезут в квартиру. Ну, и где же вы нашли свою беглянку?
- В Тарту. Еще была жива! — Тетя вздохнула.
И, естественно, повторилась та же самая история с ключами, пока она отперла дверь комнаты.
Обессиленно шлепнувшись на кушетку, тетя Мария посоветовала мне тоже отдохнуть после путешествия. Но я не хотела терять времени: опростала свою спортивную сумку и попросила у тети семьдесят копеек на автобус. Я была готова к тому, что тетя начнет объяснять мне, как барышне следует приводить себя в порядок после утомительного путешествия, но она только сказала:
- Возьми сама в шкафу рубль, даю тебе взаймы. А в будущем году поедешь в летний трудовой лагерь, тогда…
Ура! Какая перемена погоды!
Часы — и четырехугольные, настольные, и мой недруг будильник — стояли, я посмотрела на тетины наручные часы и подумала, что не опоздаю на двенадцатичасовой автобус, если сделаю по дороге на автовокзал небольшой крюк. Тетя сказала, что я уже взрослая девушка и должна добраться до автовокзала без нее. Она еще не осмеливается выходить на люди с искусанным осами лицом.
Я пообещала, что справлюсь сама, погладила тетю по голове и, отворив дверь комнаты, столкнулась со Студентом. Он как раз протянул руку, чтобы постучать. Увидав меня, он отпрыгнул, как молодой козлик.
- Тебе письмо! — сказал он.
- Спасибо!
- От кого? — спросила тетя бдительным голосом, когда я уже стояла в коридоре.
- От одноклассницы! — крикнула я, обернувшись, и побежала вниз по лестнице.
Письмо было, конечно, от Мярта. Держа нераспечатанный конверт, я спустилась на второй этаж, но там не выдержала и вскрыла его. Клей был слабоват, и было похоже, что это письмо уже привыкло распечатываться.
Маарья!
Видел тебя отправляющейся в деревню и поэтому посылаю туда письмо, но не знаю, правильный ли адрес дала мне твоя уважаемая классная руководительница. Очень надо повидаться. Напиши, даже если не получишь то письмо. С приветом, Мярт.
Ого, доктор Кадак, куда же девалась ваша железная логика? Откуда же мне знать, что ты ждешь от меня письма, если "то письмо" я не получу?
И вдруг мне вспомнилось, что я не сказала Тийту ни слова в благодарность за черемуху и за возможность позвонить домой. Вчера, когда вечер танцев кончился, я улизнула в спальню к девочкам, потому что была уверена: туда Тийт за мной пойти не осмелится. Тогда там нелепым казалось мне говорить ему, мол, да, твои черемухи были красивыми… Но теперь, когда можно было считать, что мы с Мяртом помирились, следовало бы написать Тийту несколько добрых слов. Мярт поймет, конечно, поймет! Не знаю, смогла бы я рассказать ему о тех черемухах, но о том, как звонила, — наверняка.
Небольшой крюк, который я запланировала, привел меня в школьный парк. Мне хотелось посмотреть, что стало с можжевельником Мярта. Если бы он пожелтел и покосился, это означало бы, что я была права. Но если бы он был по-прежнему зеленым, если бы он пустил корни, я была бы рада, что можжевельник прижился.
- Прижился или нет?
Я нарочно поддразнивала себя и, подойдя к парку, замедлила шаги.
Прижился!
