Александр Розен - Почти вся жизнь
— Ну, Лидия, поздравляю.
Лида в это время вытащила из дымохода серо-зеленый сверток и даже не стала его развертывать, а просто вручила начальнику. Неужели Самсону придется напоминать о вознаграждении? Нет, люди в этом питомнике хорошо воспитаны и никогда не забывают о собаках.
А на следующий день приехала знакомая машина. Только теперь она была куда менее вонючей, а новому водителю решительно было все равно — удирал ли Самсон на этой машине или нет…
Еще было тепло, но скоро начались дожди, самое зябкое и самое неуютное время года. Работать в такое время неприятно и трудно. Но Самсон был не из тех собак, которые боятся промочить лапы и которым вяжут специальные тапочки. Он смело шлепал по холодным лужам и только иногда отряхивался, когда вместе с дождем падали холодные снежные хлопья.
Лида гордилась Самсоном. С того момента, как он нашел толовую шашку в дымоходе начальника питомника, все заговорили о его удивительном чутье. Он слышал запах тола на полуметровой глубине. «Замечательный нюх!» — восхищались начальники, которые проверяли, как работают на фронте разминеры с собаками. А Лиде хотелось сказать, что дело не только в замечательном нюхе. Главное совсем в другом. Но в чем? Ну, прежде всего Самсон трудолюбив, его не надо заставлять работать. Утром он нетерпеливо высматривает хозяйку: «Пора!» Он никогда не жалуется на усталость, вид у него бодрый и утром и вечером. Другие собаки тоже обладают прекрасным чутьем, но, случается, халтурят: «проскакивают» опасные места. Хорошо, если сапер быстро заметит такую нечистую работу, а если он доверится собаке и на том месте, где осталась фашистская мина, будет сделана надпись «Мин нет»?
И все-таки главное было в том, чего установить ни один инспектор не может: Самсон любил свою хозяйку так, как ни одна другая собака любить не может. Уж это-то они оба точно знали. И Лида и Самсон.
Но начинался новый день — и снова начиналась работа, и было не до нежностей. Они шли по освобожденной земле. Отступая, фашисты оставили тысячи мин-ловушек. Где только не находили их саперы: в колодцах и водокачках, в гаражах и в пекарнях, в дровяных складах и в кино, в клубах, библиотеках, прачечных, церквах, музеях, под садовыми скамейками, в купальнях под лодками, в лифтах, в подвалах, на чердаках… Гатчина, Сиверская, Луга. Где-то здесь три года назад работала Лида «на окопах»…
Заминированные фашистами завалы на улицах, и заминированные дворы, и заминированные вокзалы и пристани. «Мин нет», — писала Лида мелом. И тогда на эти места возвращались люди. Из лесных землянок, из каких-то неведомых нор выходили древние старики и старухи и женщины с детьми, а один маленький мальчик, увидев Самсона, стал с ним играть. Лида испугалась: Самсон почти не видел раньше детей, да и тех, кого он видел, он видел издали; к тому же у паренька какая-то скверная железяка в руках, а этого Самсон вообще не выносит.
Но, к счастью, Лидины опасения были напрасными. Самсону паренек понравился. Поначалу он, конечно, насторожился: это что еще за чудо такое в оборванных штанах, в куртке с драными локтями движется прямо на большую собаку? Но потом все обошлось. Самсон стал прыгать вокруг паренька и, не сердито ворча, хватал железяку и делал вид, что грызет ее, а когда паренек бросил железяку в кусты, Самсон вежливо принес ее и снова играл с пареньком, пока Лида не позвала.
Они двигались по берегу Луги. Было тепло, поднималась трава, не робкая, как в городских садах, а буйная, рослая. Такой рослой трава бывает только после войны…
Немцы и здесь оставили свои «сюрпризы». Вот ящик с рожью. Проволочка от чеки взрывателя выведена через малозаметное отверстие в задней стенке ящика и прикреплена к стене. Если сапер не обнаружит этого «сюрприза», произойдет катастрофа; едва начнут выбирать рожь из ящика, как заряд сползет в сторону и силой собственного веса выдернет чеку.
А вот ящик с печеньем, а вот крышка противогаза, соединенные со взрывателем. А пот знаменитые немецкие «шахматы». Самсон вполне овладел их кодом: клеточка с миной — значит, клеточка с миной и справа от тебя, и слева, и впереди, а позади уже ничего нет, потому что ты эту мину раньше обнаружил, а хозяйка ее обезвредила.
Уже был мир на этих местах, уже пахло жильем в полусожженных сараях, где они останавливались на ночлег. Самсон просыпался от пения петуха. Еще только вчера он впервые в жизни увидел эту птицу и не выдержал, залаял, хотя знал, что собака должна вести себя тихо. Петух нахохлился, его красный гребешок и красная борода еще больше покраснели, он не столько угрожал Самсону, сколько любовался собой, своим гневом, своим умением презирать всех, кроме самого себя.
По утрам петух кричал подъем, потом в сарай заглядывала босая девчонка и говорила: «Тетя Лида, выпейте с нами молочка», — Лида шла за девчонкой. Самсон смирно шел рядом, хотя ему хотелось поиграть с черными пятками девчонки, или погоняться за курами, или хотя бы поглазеть на утят, но он шел смирно, потому что был настоящей военной собакой. А война еще была не кончена. «Война, товарищи, не кончена, — так говорил командир взвода саперов Костя Крутилин, собирая девушек на росистой полянке, — война не кончена, зверь сопротивляется в своем логове, а наша задача разминировать населенный пункт Большие Кузьминки».
И вот они идут по населенному пункту Большие Кузьминки, где не осталось ни одного целого дома и где до сих пор тлеет каменное здание, в котором когда-то помещался райком. Можно подумать, что немцы создали в Больших Кузьминках специальный музей для своих мин: мины тарельчатые и дощатые, и мины из консервных банок, и мины из гранат, и шрапнельные мины, и противопехотные, и противотанковые, и противотранспортные…
«Мин нет, мин нет, мин нет!» Самсон отлично знал, что, как только Лида вынимает мелок, значит, все хорошо, значит, можно двигаться вперед.
А за Большими Кузьминками — Кузьминки Малые. Была большая деревня, стала заминированным полем. Снова знакомый запах, и снова Самсон садится возле едва заметного бугорка. А в стороне Лида осторожно удаляет взрыватель из другой мины. Она не замечает, что Самсон по-прежнему сидит на старом месте, а может быть, она просто не верит, что там еще что-то осталось…
— Самсон!
Конечно, не верит, думает, что он зря сидит здесь, просто выканючивает награду.
— Самсон!..
И в это время под ногами раскалывается земля, черный фонтан подбрасывает Самсона и снова бросает его на землю.
И это было последнее, что видела Лида, потому что той же миной ранило и ее, отшвырнуло в сторону, и она потеряла сознание. Потом говорили, что виноват был Самсон, что будто бы специальная комиссия установила, что он начал подкапывать мину, а ведь это строжайше запрещено собакам-разминерам. Но говорили и другое: кажется, один из членов этой авторитетной комиссии записал свое особое мнение: виновата Лида, которая далеко ушла от собаки, а этого делать ни в коем случае нельзя. Но теперь, спустя двадцать пять лет, когда я стал спрашивать, что же на самом деле произошло и кто же на самом деле был виноват, мне отвечали: война, фашисты. И никто не вспомнил ни о какой комиссии, так что возможно, что никакой комиссии и не было.
Лида долго лежала в госпитале. Она была ранена в ногу и контужена, и врачи полгода не позволяли вставать и просили всех, кто навещал Лиду, рассказывать ей только веселое.
От Лиды скрывали гибель Самсона. Ее подружки приходили в госпиталь и рассказывали всякие небылицы, о том, что Самсон жив и работает по-прежнему с саперами. А в День Победы в госпиталь пришел повар Алиджан и, подарив Лиде банку варенья собственной варки, сказал, что демобилизован и что будет работать в ресторане «Метрополь». Алиджан тоже подтвердил, что Самсон жив и что это такая умная собака, которую он готов взять в ресторан для охраны.
Лида отчетливо помнила, как все было, и все-таки иногда думала: «А вдруг я ошиблась, а вдруг Самсон действительно жив?»
Никогда не знаешь, как лучше с больными, говорить им правду или скрывать…
Когда Лида выздоровела, был уже мир на всей земле. Подружки в складчину взяли такси и отвезли ее домой. Комната стала совсем новой — потолок отмыли от блокадной копоти и пол натерли до блеска.
Лида поблагодарила подружек, и вскоре они ушли, потому что одним давно было пора на работу, а другие уже начали учиться.
Лида села у открытого окна и стала читать. Ей было все равно, что читать, просто приятно открыть книгу, которую читала до войны. И в это время она услышала громкий мужской голос:
— Самсон, Самсон!
Лида уронила книгу, вскочила, подбежала к окну и схватилась за косяк.
По улице мимо ее окон шел балетный артист и звал маленькую болонку, названную когда-то Самсоном, вероятно в шутку.
