Виталий Закруткин - Плавучая станица
Шагнув на сходни, Василий закричал радостно:
— Здравствуйте, Илья Афанасьевич!
Холодные старческие глаза Щетинина тронула искорка теплоты. Он протянул Зубову большую, испачканную илом руку и проговорил резким, скрипучим голосом:
— Здравствуйте, Зубов. Вот вы, оказывается, где устроились! Хорошо… К-кажется, Василием вас зовут? Василий… п-по батюшке?
— Василий Кириллович, — подсказал Зубов.
— Да, да. Вспоминаю, как же…
Щетинин говорил с трудом, точно держал во рту круглый речной голышок и он мешал ему быстро и внятно произносить нужные слова. Иногда, раздражаясь и злясь, профессор даже начинал заикаться, внезапно умолкал, упрямо глядя в лицо собеседнику выпуклыми недобрыми глазами, и, овладев собой, вновь начинал прерванную нервной спазмой речь.
— Как вы тут живете? — спросил Щетинин, опираясь на руку Василия и идя рядом с ним. — Рыбы у вас много воруют?
— Не очень много, Илья Афанасьевич.
Уступив место идущей сбоку Груне, Василий сказал профессору:
— Это рыбовод Голубовского колхоза Аграфена Ивановна Прохорова.
Щетинин, кивнув, посмотрел на девушку:
— Очень приятно. Курсы кончали?
— Годичные курсы, — зарделась Груня, — в прошлом году окончила…
Они шли в станицу, окруженные весело гудевшей толпой рыбаков. Нагруженные мешками и корзинками, рыбаки брели медленно, вразвалку, прижимая к себе вертевшихся под ногами ребятишек и осматривая выплывающие из воды станичные улицы, над которыми темнела пышная весенняя зелень. Василий успел на ходу поздороваться с Марфой, взял ее корзинку, перебросился несколькими словами с Архипом Ивановичем и побежал догонять Щетинина.
Профессору было тяжело ходить, и ему отвели комнату поближе к реке, в домике деда Малявочки, стоявшем на самом берегу. Вечером, когда Щетинин отдохнул, Зубов пошел к нему и застал Илью Афанасьевича на крыльце. Он сидел с огромным, как гора, Малявочкой и, ловко свертывая папиросу, говорил о белугах:
— Это, дед, интересная рыба, чисто русская. Она водится только в наших водоемах. Мы ее мало знаем, белугу, а о ней можно большие книги писать. Вот и надо нам изучать образ жизни белуги, ее поведение в море и реке, условия ее размножения…
— А почему, Илья Афанасьевич, вы выбрали для наблюдений Голубовскую? — спросил Василий, присаживаясь на ступеньки крыльца.
Щетинин пустил густые клубы табачного дыма и закашлялся.
— Меня беспокоит голубовская плотина. Вы ведь знаете, что часть белужьего стада идет нереститься уже тогда, когда фермы у плотины поставлены и река перерезана. Между тем основные белужьи нерестилища расположены гораздо выше вашей станицы. Следовательно, плотина преграждает белуге нерестовый ход. Огромные белуги толкутся у самого шлюза, обивают себе носы об острые края ферм, пытаются силой прорваться сквозь преграду и уходят ни с чем… — Профессор вытряхнул из мундштука догоревшую скрутку и сказал задумчиво: — Не найдя своего нерестилища, белуга не может выметать икру, которая претерпевает перерождение, и самка остается без потомства… Правда, тут многое еще не ясно, но для меня, по крайней мере, ясно одно: человек должен помочь рыбе. Вот мы и хотим попробовать один способ такой помощи.
— Какой же способ? — спросил Зубов.
— Будем ловить икряных белуг и молошников и попытаемся перебросить их за плотину, чтобы они свободно прошли к местам нереста. Вероятно, это будет трудная работа, потому что мы не имеем тут никакого опыта…
Они помолчали. Дед Малявочка, поглядывая на мерцающие вдали белые и красные огоньки бакенов, почесал мохнатую грудь и сладко зевнул:
— Старые люди говорят, что белужий камень от любой болезни человека спасает… Энтот камень и от порчи вылечивает, и от дурного глазу, и от всякой болячки… Попадается у белуги в почках такой камень, навроде курячего яйца. Возьмешь его в руку, спервоначалу мяконькой, а после твердее, как мосол делается… Оно и осетёр имеет такой же камень, а только осетровый куда слабже по силе…
Лениво пролаяла соседская собака. На виноградниках сонно закричала иволга.
— Ну и что ж, Ерофей Куприяныч, лечили вы кого-нибудь белужьим камнем? — усмехнулся Щетинин.
— Я-то сам, можно сказать, не лечил, — признался Малявочка, — а дед мой покойный кривую Талалаиху на ноги энтим камнем поднял. Здоровая была баба, они богато жили, а потом чего-то ноги у нее отнялись, годов, кажись, трое с лежанки не вставала. По врачам ее возили, шептухи всякие над ей колдовали, ничего не помогло. А дед вылечил ее белужьим камнем. Как зачал весной лечить, так до осени эту калеку на ноги поставил. Апосля он белужий камень чиновнику на шахтах продал за десять целковых, чиновник от запоя хотел камнем лечиться…
— Слышал, Зубов? — сдерживая улыбку, спросил Щетинин. — Впрочем, говорят, белужья печень содержит вещества, излечивающие людей от такой тяжелой болезни, как белокровие…
Он стал спрашивать Василия о работах по спасению рыбной молоди, и Василий рассказал ему, как рыбколхоз готовился к этому, и пожаловался на то, что колхозное правление все же до сих пор считает спасение делом второстепенным и не уделяет ему достаточного внимания.
Выслушав Василия, Илья Афанасьевич неожиданно обрушился на него:
— Вы сами в этом виноваты, — раздраженно сказал Щетинин, — нельзя считать, молодой человек, что инспектор рыболовного надзора — это участковый м-милиционер и что ему надлежит только составлять п-протоколы. Вы сидите тут несколько месяцев, надо было повести работу так, чтобы у вас каждый колхозник знал, что значит для государства спасение тридцати или сорока миллионов рыбной молоди.
— Мы говорили об этом на заседании правления, — попробовал возразить Зубов.
— Мало и п-плохо говорили… Я сам завтра зайду в колхоз…
Щетинин с кряхтеньем поднялся, вздохнул, протянул Василию руку и сказал виновато:
— Устал я. Годы свое берут. Отдыхать надо. До свидания.
Когда Зубов и дед Малявочка ушли: один на улицу, а другой в летнюю кухню, — старик свернул папиросу и, шаркая башмаками, прошелся у крыльца. Он посматривал на затянутую легкой облачной дымкой луну, слушал тихое плескание воды на реке и думал о белугах, о рыбной молоди, обо всем том, что составляло смысл всей его долгой жизни.
6В жаркий летний день весь Голубовский рыболовецкий колхоз вышел на займище. Выступив на заседании правления, профессор Щетинин заявил, что все колхозные бригады должны быть немедленно брошены на спасение рыбной молоди.
Взяв в колхозе линейку, Щетинин в сопровождении Антропова и Зубова объехал правобережное займище, на котором были расположены десятки поросших кугой озер, старых ериков и черных заболоченных музг. Не слезая с линейки, он набросал схему займищных водоемов, сам провел контрольный облов в наиболее отдаленных озерах и подсчитал выловленных мальков по породам.
— Молоди на займище несметная масса, — сказал он колхозникам, — надо ее спасать.
В воскресенье бригады Антропова, Талалаева и деда Малявочки, специальная бригада Груни Прохоровой и большая группа школьников выехали на луг. Мосолов хотел было освободить от работы правленческий аппарат, но Щетинин рассердился на председателя, отчитал его при всех, и тот вывел в поле бухгалтера, счетоводов, приемщиков, весовщиков, курьеров, уборщиц.
Люди рассыпались по всему займищу. Больше ста человек стали копать канал от огромного Кужного озера до реки. Женская бригада Малявочки облавливала волокушами самые дальние озера: Большое Лебяжье, Петровское, Иловатое, Жемчужное.
Займище уже зеленело молодой травкой, по высохшим дорогам вставала под колесами арб легкая пыльца, и только местами блестели в низинах последние лужицы воды.
Груне Прохоровой доставалось больше всех. Оседлав рыжего правленческого жеребца, она носилась от озера к озеру, и ее голубая майка мелькала по всему займищу.
Особенно беспокоила Груню сетчиковая бригада Малявочки. Тут рыбу перебрасывали в реку самым тяжелым для мальков способом: вылавливали их в озере, марлевыми зюзьгами перекладывали из волокуши в стоявшие на арбах бочки, девять километров везли к реке и там выкидывали из бочек в воду.
Увидев Груню на дороге, старик Щетинин сердито окликнул ее, и когда она подскакала к нему на взмокревшем жеребце, он протянул скрипучим голосом:
— У вас, девушка, сетчики ни к черту не годятся. Они перегружают бочки молодью маловыносливых пород — судака, например. Пусть кладут на ведро воды не больше ста штук мальков, иначе они заморят в дороге рыбу и в реку будут скидывать трупы.
— Я сейчас поеду туда, — заволновалась Груня.
Щетинин досадливо поморщился:
— Подождите. Еще не все. В бочках у вас слишком теплая вода, значит, она содержит меньшее количество кислорода. Ч-что вам следует сделать?
