Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»
Во второй редакции дневника (отредактирован в 50-е г.) запись от 1 марта выглядит несколько иначе: «У М. А. установилось название для романа — „Мастер и Маргарита“».
Итак, окончательное название романа определилось к 1 марта 1938 г.
287
…так кто ж ты, наконец?..— Эпиграф к роману взят Булгаковым из «Фауста» Гёте. Это и закономерно, поскольку «Фауст» сопровождает все творчество Булгакова. Но в «Мастере и Маргарите» это не только дань любимому литературному (и музыкальному) произведению, но и камертон ко всему роману: своеобразная идея о «диалектической» взаимосвязи добра и зла. Булгаков понимал, конечно, что идея эта весьма далека от христианского толкования добра и зла, о чем свидетельствует тот факт, что в черновой рукописной редакции романа на великом балу у сатаны присутствуют «директор театра и доктор прав господин Гёте» и «известный композитор Шарль Гуно».
Существует немало переводов «Фауста» на русский язык. Так, в переводе А. Л. Соколовского (СПб., 1902; книга находилась в личной библиотеке писателя, и в ней много булгаковских помет) данный эпиграф звучит так:
…который ты из них?
Я частица той силы, которая постоянно стремится
делать зло, а совершает только благо.
А, например, в переводе Б. Пастернака — несколько иначе:
Ты кто?
Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла.
Булгаков сам делал перевод этого текста, используя, конечно, другие переводы, но ориентируясь прежде всего на перевод Д. С. Мережковского, приведенный в его книге «Иисус Неизвестный» (1932):
Я — часть той Силы,
Что вечно делает добро, желая зла.
В книге Мережковского был приведен и немецкий оригинал этого места из «Фауста»:
Ein Teil von jener Kraft
Die stets das Boese will und stets das Gute schafft.
В подготовительных материалах 1938 г. Булгаков выписал именно эти немецкие слова. При этом в предшествующей редакции текст несколько отличался от окончательного:
…Итак, кто же ты?
— Я часть той силы, что всегда желает зла
И всегда творит добро.
Изменения в текст эпиграфа писатель внес 24 июня 1938 г.
Написан эпиграф Булгаковым на титульном листе после названия романа. В издании 1973 г. он ошибочно дан после обозначения «Часть первая» перед первой главой и тем самым как бы отнесен к книге первой, а не ко всему роману.
288
В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан.— Начало романа многократно переписывалось. По сохранившимся рукописям очень трудно определить, на каком именно варианте Булгаков остановился. И поэтому при подготовке романа к печати после смерти Е. С. Булгаковой (издание 1973 г.) было допущено множество разночтений с текстом, подготовленным Еленой Сергеевной в 1940 г.— сразу же, по свежим следам совместной работы с писателем. В издании 1973 г. начало оказалось следующим: «Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина».
Вопрос этот носит принципиальный характер, и его необходимо рассмотреть подробно.
В предшествующей ред. было: «Весною, в среду, в час жаркого заката на Патриарших прудах появилось двое граждан».
Затем автор зачеркнул чернилами первые два слова, вставил новое слово «весеннего», и предложение приобрело следующий вид: «В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан».
Нетрудно заметить, что именно этот вариант выбрала Е. С. Булгакова при подготовке окончательного текста (в нем рукою Елены Сергеевны было также вставлено «небывалого», но зачеркнуто).
Но на этом же листе основной рукописи рукою автора чернилами, ясным почерком вписано: «Однажды, на закате небывало знойного весеннего дня на Патриарших прудах появилось (сначала было «оказалось», но зачеркнуто автором.— В. Л.) двое граждан».
В тетради с поправками к тексту романа, которую М. Булгаков озаглавил «Роман. Отделка» (не путать с тетрадью дополнений к роману), начало романа переписано автором четырежды, и три раза первые строки полностью совпадают с вариантом, выбранным Е. С. Булгаковой: «В час жаркого весеннего заката…» Четвертый же вариант несколько отличается: «Однажды, на закате небывало знойного весеннего дня по лип…» (текст обрывается).
Дальнейшая работа над текстом романа отразилась в тетради дополнений к роману, на первой странице которой рукою Е. С. Булгаковой записано: «Писано мною под диктовку М. А. во время его болезни 1939 года. Окончательный текст. Начало 4 октября 1939 года. Елена Булгакова».
Так вот, в этой тетради роман начинается так: «В час небывало жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появились два гражданина».
Затем рукою автора синим карандашом сделаны две вставки — в самом начале: «Однажды» и после «заката» добавлено: «в Москве». Простым карандашом зачеркнуто и окончание предложения: «появились два гражданина» (это чрезвычайно важно отметить, поскольку Булгакова никак не устраивало это «новшество» Е. С. Булгаковой: во множестве прежних вариантов Булгакова твердо установилось: «появилось двое…»). На этой стадии начало романа приобрело следующий вид: «Однажды, в час небывало жаркого весеннего заката, в Москве, на Патриарших прудах…»
Однако в текст были внесены еще две поправки (чернилами): после «Однажды» добавлено «весною», и, соответственно, прилагательное «весеннего» оказалось лишним и было зачеркнуто.
Совершенно очевидно, что начальный текст романа в тетради дополнений не получил завершающего вида, особенно если учесть, что зачеркнутое «появились два гражданина» не было заменено другим текстом. Издатели подошли к тексту формально, рассматривая указанный фрагмент как последнюю волю писателя и «не замечая» зачеркнутое окончание предложения. В результате «появились два гражданина» было присовокуплено к остальному тексту, и все вместе составило начало романа.
На чем основывалось решение Е. С. Булгаковой выбрать известный уже всем вариант начала романа — нам пока неясно, но можно предположить, что она твердо знала окончательное авторское решение (не исключено, что оно было зафиксировано Еленой Сергеевной в другой какой-либо тетради дополнений к роману). Кроме того, нельзя забывать, что на основной рукописи романа (два тома правленой машинописи) имеется чрезвычайно важная запись Е. С. Булгаковой: «Экземпляр с поправками во время болезни (1939—1940) — под диктовку М. А. Булгакова мне».
Необходимо также отметить еще одно важное обстоятельство, непосредственно связанное с текстологией романа. В обширном архиве писателя, значительную часть которого составляют материалы Е. С. Булгаковой, совершенно отсутствуют документы, связанные с историей ее работы над окончательным текстом романа! Более того, в архиве писателя отсутствует и сам текст романа, подготовленный ею в 1940 г. Исследователи обнаружили его лишь в конце 80-х гг. в архиве друга и биографа писателя П. С. Попова.
Много внимания уделяют исследователи и вопросу о времени действия романа. Но Булгаков сам неоднократно указывал: действие происходит накануне православной Пасхи и начинается с Великой среды. Что же касается года, то его писатель специально прямо не указывает, чтобы не быть связанным конкретными событиями.
289
Первый из них — приблизительно сорокалетний…— И эти строки многократно переписывались и передиктовывались писателем, который стремился отметить в своих персонажах наиболее характерное. Как уже указывалось, прототипом для образа Берлиоза послужили Л. Л. Авербах или М. Е. Кольцов. В тетради дополнений к роману текст был таким: «Первый из них (далее следовала вставка: «среднего возраста», но зачеркнуто.— В. Л.), одетый в летнюю (было: «приличную».— В. Л.) серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, и на выбритом до синевы лице имел сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе». Затем часть текста была откорректирована и получила следующий вид: «… и на хорошо выбритом лице его помещались…»
Е. С. Булгакова остановилась на варианте текста, который был написан ею карандашом на полях основной рукописи. При этом в него были внесены некоторые поправки. В карандашной записи герой «черноволос», а не «темноволос» и лицо его выбрито «гладко», а не «аккуратно».
290
Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек…— В предшествующей ред.: «Второй, двадцатитрехлетний, был в синей блузе, измятых белых брюках и в кепке».
