Николай Погодин - Собрание сочинений в четырех томах. Том 4.
Несмотря на все свое преклонение перед медицинской наукой, Нина Петровна утверждала, что в молодом организме Синяева были великие запасы жизненных сил, которые сами ухватились за помощь извне и вытащили больного из могилы. Однако жена Синяева думала иначе. Ее муж, как только стал способен говорить, указал ей на Нину Петровну. Задыхаясь от ужаса и восторга, он отрывисто рассказал, что эта сестра спасла ему жизнь. Когда сознание ненадолго возвращалось к нему, он видел около себя ее одну и в своей борьбе за жизнь сохранил ощущение ее жесткой, сухой, сильной руки.
И вот жена его пришла отблагодарить Нину Петровну, как это водится у людей испокон веку. Она искренне и честно хотела отблагодарить сестру малой толикой денег, которые она и держала сейчас а руке.
— Возьмите. Пожалуйста. Немножко… От всей души! — шептала женщина и неловко совала Нине Петровне деньги.
Нина Петровна вырвала у нее свой локоть, как будто его обожгло крапивой. На лице ее выразились боль и отвращение.
— За кого вы меня, гражданка, принимаете? — пронзительно и резко спросила Нина Петровна. Когда она хотела быть резкой, она производила на людей устрашающее впечатление. Голос ее скрипел, лаял, бледные щеки покрывались красными пятнами, глаза смотрели из–за очков с ненавистью и угрозой.
Но, ослепленная своим счастьем, Синяева не замечала всего этого.
— Поймите, дорогая… Вы сделали… Не знаю, как вас отблагодарить, — бессвязно говорила она, сияя глазами. — Поймите!
Нина Петровна не хотела ничего понимать. Таков уже был ее характер, стойкий, бескомпромиссный, гордый. Если бы она приняла эту подачку, все ее жизненные правила были бы разрушены. Она не считала свою заработную плату вполне достаточной, более того, находила, что ее усилия еще не оценены по достоинству, но свои отношения с государством неизменно уважала.
— Понимать тут нечего! — ответила Нина Петровна, покрываясь красными пятнами. — Вы мне суете чаевые, а я на чай не беру. Мне не то что на чай, но и на хлеб хватает, представьте себе! И даже с маслом! Уберите свои деньги!
Мокрые от слез глаза женщины жалко моргали. Она уже боялась Нину Петровну, но желание отблагодарить было сильнее.
— Я Синяева, — повторила она.
— Знаю. Ну и что?
— Вы спасли моего мужа.
— Спасла не я. Спас профессор… — И она назвала великое имя в мире медицины.
Против всех своих правил Нина Петровна вдруг пожалела эту молодую женщину и не сказала ей тех уничтожающих слов, какие знала и хотела сказать. Она просто повернулась и решительной походкой пошла к троллейбусной остановке, не оглядываясь и стараясь не сердиться на Синяеву. Когда она садилась в троллейбус, мысли ее уже были заняты покупками, которые ей предстояло сделать.
Обычно она покупала продукты около своего нового дома. Здесь магазины были лучше, и в них было несколько свободнее. В отделении, где торговали сырами, она встретила Елену Васильевну, которая тут же отметила, что Нина Петровна брала сыр самого высшего качества. Елена Васильевна предпочла бы, чтобы Нина Петровна брала сыр подешевле. Чем беднее жила бы Ирочка, тем легче было бы потом ее осчастливить.
Нина Петровна не сделала всех нужных покупок, потому что ей, к стыду своему, захотелось дойти до дому вместе с Еленой Васильевной. Это была явная измена старинному правилу — никогда ни перед кем не плясать. Нина Петровна гнала от себя чувство стыда и без всякого дела шла рядом с Еленой Васильевной. Ей нравилась Елена Васильевна — вот и весь сказ.
Они шли не торопясь, перебрасываясь на ходу короткими фразами. Нина Петровна силилась понять, чего хочет от нее столь самостоятельная дама, как Елена Васильевна. А та искала удачного случая, который помог бы осуществить ее намерения.
Так они шли рядом, и обеим не хотелось торопиться, и обеим казалось, что они получают искреннее удовольствие от общения друг с другом.
— Как живете, Нина Петровна?
— Какая моя жизнь! Больница, магазины, дача.
— Моя тоже.
— Ну уж, не скажите!
— У вас гораздо интересней. Муж, дача! А у меня что? Одна работа. А работа врача вам известна.
— У вас сынок растет, Елена Васильевна. — Как все бездетные женщины в старости, Нина Петровна говорила о детях, горько вздыхая и с какой–то мечтательной завистью. Слово «сынок» вырвалось у нее против воли. Она никогда и никого не называла ласкательно.
— Сынок… Это верно, — откликнулась Елена Васильевна и вдруг чуть не вскрикнула от неожиданности.
Случай сдвинуть начатое дело с мертвой точки сам шел ей навстречу. Это был Ростик, появившийся из–за угла им наперерез.
— А вот и он сам, — взволнованно сказала Елена Васильевна. — Ростислав! — громко позвала она.
Ростик остановился, увидел мать с незнакомой, малосимпатичной женщиной в очках и отступил к газону, давая дорогу прохожим. Нина Петровна замерла от восхищения и зависти. Какое счастье родить такого сына! Рослый, мужественный, а лицо! Только во сне бывают такие правильные лица!
Елена Васильевна познакомила Нину Петровну с Ростиком. Она хорошо знала, какое впечатление производит на женщин ее мальчик. А сегодня на нем еще был этот небесно–синий костюм изящного покроя…
— Ты домой, Ростислав?
— Да, мама.
— Пойдем вместе.
— С удовольствием, мама.
Нина Петровна от восхищения не могла произнести ни слова. Где–то в глубине ее сильного, железного сердца запел голос молодости.
Когда они подошли к дому, она очнулась от владевшего ею очарования и сказала как можно мягче:
— Великолепного сына вырастили, Елена Васильевна. И похож на вас, как две капли воды.
— Ах, если бы как две капли! — с искренней горечью отозвалась мать.
Не могла же она рассказать Нине Петровне о том, что сын был, как две капли воды, похож на своего отца и заимствовал у него легкомыслие, склонность к лени, нравственную пустоту. Отец очень легко смотрел на жизнь, но у него была природная хватка. У Ростика тоже было это, но выражалось как–то вяло.
— Очень вы похожи на свою мамашу, — повторила Нина Петровна Ростику.
— Очень рад, — ответил Ростик и с нежностью посмотрел на мать.
Елена Васильевна поняла, что упустить такой случай было бы непростительно.
— Знаете, Нина Петровна, — сказала она, — Ростик так скучает по вечерам…
Ростик не удивился, хотя никакой скуки по вечерам не испытывал.
— Действительно скучаю, — покорно подтвердил он.
— А между тем, — продолжала мать, — рядом живет очаровательная девушка.
— Неужели? — воскликнул Ростик.
— Да, представь себе. Ирочка, племянница Нины Петровны. Я с ней познакомилась. Прелестное создание.
Нина Петровна, которая силилась понять, чего хочет от нее Елена Васильевна, так ничего и не поняла. Она не допускала и мысли, что Елена Васильевна может интересоваться Ирочкой. Она и представить себе не могла, что такой молодой человек, как сын Елены Васильевны, может скучать по вечерам.
— Ваш сын скучает? — удивилась Нина Петровна. — Кто этому поверит!
Елена Васильевна начинала ответственное дело и в свою роль главного организатора входила властно и темпераментно.
— Да, поверить трудно. Но он у меня домосед.
Ростислав с интересом посмотрел на мать. «Неужели я домосед?»
— Не судите о моем мальчике по его внешности, — продолжала Елена Васильевна. — Про Ростислава можно подумать, что он сердцеед, а на самом деле во многих отношениях он сущий ребенок.
Ростику было лень возражать, хотя сравнение с ребенком претило ему. Но, видимо, так было нужно. Пусть домосед и ребенок! Мать знает, что она хочет. Ростик вообще любил подчиняться. Думать он не любил и подчинялся механически, а не по убеждению.
— Я хочу видеть вас у себя! — с горячностью, как будто эта мысль только что ее осенила, воскликнула Елена Васильевна. — Приходите к нам в гости со своей Ирочкой!
Вот оно! Его, кажется, хотят женить. Какая, честно говоря, жалкая комбинация! Но он же сам просил. Какое это вообще имеет значение? Важен результат. Просто ему необходимо числиться женатым.
— В ближайшие дни, — настаивала Елена Васильевна. — Скажем, завтра, послезавтра. И мужа приводите. Давайте дружить домами.
Нина Петровна была сражена. «Дружить домами»! Эти слова одним своим звучанием, не говоря уже о смысле, повергли ее в прах. Оттуда она простирала руки к своей победительнице, покоренная, беспомощная, счастливая.
— Спасибо, Елена Васильевна. Я очень тронута. Придем.
— Обязательно с мужем.
Нина Петровна промолчала.
— И с племянницей.
— С Ирой непременно, — ответила Нина Петровна, — а насчет мужа не обещаю. Он на даче. Кроме того, он со странностями. Весь, знаете ли, в прошлом…
Обольщенная Еленой Васильевной, она ни за что ни про что шельмовала своего Ивана Егоровича. Ей не хотелось вводить его в изящный дом Елены Васильевны и ее красавца сына в небесно–синем костюме.
