Юрий Ефименко - Маленькая повесть о двоих
—◦Разлегся,◦— шли мимо и остановились рядом Тришкин с приятелем.
—◦Спит, суслик!◦— коротко отговорился приятель.◦— Ну, а дальше, Федь? Надька?
—◦Не идет, знаешь, падла! Ноги растопырила, упирается. «Я, говорит, в кино спешу. Пусти — опоздаю». Знаем — кино! Я те устрою сейчас — кино! Тут подъезд сразу. Лампочка кокнута. Тяну.
—◦Ну?
—◦Шипит, царапается. Стала шептать: «Ну что ты? Ну зачем? Не сегодня. Мне нельзя».
—◦Ну? Ну?
—◦А там под лестницей ничего — целая комната и сундук какой-то. За шею — туда ее!
—◦Ну? Ну? Ну?
—◦Она еще раз: людей позову! Ну тогда я сразу ее на сундук…
Стоп! Крепкий выступ тришкинского подбородка, толстоватые расплывчатые губы остановились — в прицеле глаз Сергея. Вскочил он так неожиданно, что Тришкин отпрянул. Целую вечную секунду они упирались друг в друга взглядами.
Стой Сапожников, этот замухрышка с механического, и дальше молча, их противостояние кончилось бы, может, и мирно. Тришкин не понимал, что ему, собственно, надо.
—◦Ох и грязь ты!
—◦Титька! Ну-ка прикрой нос!
—◦Че ты?◦— опередил приятель и потянулся схватить Сергея.◦— Че тебе? а?
И по лицу его, по глазам, без всяких всплесков и отражений в них, было видно, что сейчас ударит. Наверняка резко, умело. В губы, в нос — чтобы обязательно появилась кровь. Сволочь! Питекантроп!
Отбив его руку, Сергей схватил топор у чьих-то ног.
—◦Шизик!◦— метнулся первым в сторону Тришкин.
Сергея тут же удержали.
—◦Стой! Стой!◦— бросился Зверев к приятелю и вцепился в руку, которую тот, уворачиваясь от Сергея, быстро сунул в карман.
Звереву помогли.
—◦Ах ты гнида! Мокрота!◦— тяжело дышал Зверев, разжимая парню пальцы. Приятель пришел в себя и бормотал жалобно-исправительно:
—◦Вы че? Ну че вы?
—◦Вот!◦— Зверев показал всем крепкую отвертку, заточенную на конце остро.◦— Думаешь, не знаю, зачем у тебя?
—◦Он приемники ремонтирует!◦— с хмурой насмешливостью сказал Тришкин.◦— Любитель.
—◦Сколько же вы, любители, такими штуками людей порешили! Вшивота! Зачем хватал сейчас? Ремонтировать? Я не законодатель, тянуть не буду!◦— и Зверев с маху ударил парня кулаком с зажатой отверткой.
Теперь оттаскивали Зверева.
—◦Подъем! Восьмая, подъем!◦— издалека крикнул Мелихов.◦— Огонь прошел!
Никто уже не лежал. Сразу стало заметно, что в лагере движение, все поднимались, скучивались, звали отошедших и спешно уходили.
—◦Случилось что у вас?◦— подбежал он.◦— Ну так что?
Ему объяснили и протянули отвертку.
—◦Человека покалечили. Вот так!◦— со злорадством обронил Тришкин, поглаживая чем-то лицо приятелю. Мелихов подошел к ним, подкидывая на ладони отвертку.
—◦Твоя, значит? Физиономию покажи. Челюсть на месте? Дали тебе мало. Жаль. Иди лечись! И чтоб ноги твоей с нами не было! Отверточку милиции подарю. С актом сдачи.
Вел группу Мелихов так спешно, что заметно растянулись, а последние то и дело догоняли бегом. Продирались напрямик — сквозь кустарник, карабкались на крутые сопочки, неловко скатывались с них в молчании. Только отрывисто ругались, споткнувшись или не уберегшись от ветки.
У кого-то в такт шагам громко звенела мелочь или ключи.
—◦Положи повыше,◦— сказали ему.◦— На нервы давит.
Особенно доставалось тем, кто нес бензопилы. Им помогали. Менялись.
Кто-то кашлял надрывно. Кто-то все время отставал, но не Плахин, и этого человека тащили чуть не под руки. Мелихов с пилой на плечах был впереди, сбоку, сзади, а то вообще — несусветно в стороне. Повсюду. Подбадривал, торопил, чертыхался, стряхивая с лица паутину, сверялся по известным ему приметам, верно ли шли, и проламывался, как танк,◦— без видимых затруднений.
Через небольшую речку, в несколько потоков и с галечным дном, перебирались вброд. Выше колена нигде не было.
Сбивало течением. И Плахин держался за Сергея.
—◦Дай-ка за хлястик уцеплюсь. Крепкий?
—◦За руку лучше… Унесет вместе с хлястиком.
—◦Вот бы взять насосы, поставить тут заранее. Кишку длинную. И поливать — любые пожары возьмет. А то течет воды сколько и без пользы!
—◦Обратно пойдем, окунемся! Остудиться, отмыться,◦— перешел речку первым Мелихов.◦— Хороша водичка! Опрокиньте сапоги по-скорому.
Другая группа, такая же молчаливая, встретилась им на папоротниковом лугу. Замкнутые, сосредоточенные люди.
—◦Арсений! Привет!◦— свернул к ним Мелихов.◦— Куда ведешь народ? Забыл, как поступают с нарушителями конвенции?
—◦Это какой?
—◦Детей лейтенанта Шмидта! Идешь на мой участок.
—◦Думаешь?.. Заблудился. Где-то тут Вороний камень, а этих камней — ноги посбивали!
—◦Камешек с пятиэтажный дом. Вон туда берите,◦— показал Мелихов.◦— А сестер зачем тянете с собой?
—◦Дак на всякий случай.
—◦От огня ни медицина, ни бог не спасет. Бегать надо уметь. Усы берегите — домой не пустят!◦— повернул к своим Мелихов.
И едва разошлись с ними, лес показался совсем пустым, живое уже бежало отсюда с первыми клубами дыма.
Где деревья редели и чаще шли поляны, Мелихов остановился.
—◦По-честному, друзья! У кого мысль про жену, про детей, забот и планов по горло? Пока топали, может, вспомнилось. Я никаких гарантий не даю. Мало ли что может быть! Жизнь есть жизнь — свое берет. Окончательно определяйтесь. Обижаться не будем, если — сейчас. Потом — хуже. А то и вовсе — не удрать. Говорю же: мало ли что? Ну?..
Ему ничего не ответили. Да и не до мыслей, не до слов — отдышаться бы!
—◦Здесь, как триста спартанцев, стоять будем. Понятно?.. Справа и слева — такие же будут. Шахтеры догонят — поддержат. Ну, спартанцы, как?
Встречь им с треском и гулом подходил огонь.
—◦Ветер-то совсем зашел,◦— тихо сказал Плахин.◦— Хоть стой, хоть садись — все равно погаснет. Без спартанцев обойдемся. Сами собою.
—◦Дед — оптимист, вымирающий вид,◦— впервые за это время заговорил Тришкин.
Усталость делала Плахина еще разговорчивее прежнего.
—◦В стоящем человеке наиглавное — красота. Не какая хочешь — а благородство и доброта. Как ты на рожу ни плох, а имей их, значит, красивый человек. Эта красота точно — для других. Без других ее нет. Да поэтому — настоящая. От бога что — это ведь не твое. Свое — нажить надо. С людьми. Верно, а?
Чтобы мысль получилась доходчивой, выразительной, нужен особый взгляд и жест. Стало быть, выпрямишься лишний раз, двигаешься меньше. И с помощью таких немудреных уловок, глядишь, передохнуть можно.
Сергей это понял, подыграл ему короткими вопросами — ну? и что? зачем? а дальше что?◦— задавать которые труда не стоило, можно вовсе не слушать и не обращать внимания, к месту они или нет.
Рубили молодой осинник, густой, злодейский — исцарапались в первую же минуту. Плахин здесь часто терял шапку и, подбирая, кряхтел, а очередного рассуждения не прерывал.
Мелихов показался только раз, очень потный, растрепанный:
—◦Задаст скоро стихия! Эти крупные не трогайте пока. Пришлю с пилой. Вот-вот шахтеры подойдут. Держитесь. Чур — без жертв. Прижмет — драпайте до речки, отлежаться. Насморком отделаетесь! Главное — не дрейфить!
—◦Это как же иначе героем стать!◦— откликнулся Плахин.
—◦Мудро!◦— улыбнулся Мелихов.◦— Напоминаю, без лишнего!
Минут десять спустя от огня к ним выскочили трое, измазанные, одежда с прожогами.
—◦А-а! Заслон!◦— сказал один из них, злой как черт.◦— Позже не могли?
Они остались в подспорье.
Не заставив себя долго ждать, следом — первыми искрами и жаром — пришел огонь. Как порыв ветра, пронеслось по траве пламя. Сергей отшатнулся. Плахин попятился, прикрывая лицо и выкрикивая:
—◦Вот леший! Вот сатана! Спалит! Говорю — спалит!
Все завертелось — бог знает, что происходило вокруг, за пределами разом очертившегося для них пятачка. Сергей нагнулся за выпавшим топором — быстрое, теплое, неощутимо мягкое ударило его по лицу, скрутило в хрупкие колечки брови, ресницы, волосы у лба. Закрывшись курткой, он отскочил. Топор терять ему было жалко.
—◦Сережа! Сережа, ну!◦— кричал за спиной Плахин.◦— Вот холера! Тут капут нам!..
—◦Топор потерял!◦— оглянулся Сергей.
С надвинутой на самые глаза шапкой Плахин продолжал пятиться, водя по траве, словно мёл, длинной веткой. Все три чужака так и стояли вместе, молотили невдалеке по земле своими истрепанными ватниками.
—◦Куда?◦— заорал тот, злой, увидев, как кто-то возле них подался назад.◦— Ты что? Что ждете? С травы сбивайте! Пройдет — там сухая луговина! Всем тогда конец!
Сергей метался среди прозрачно-желтоватых всплесков, смахивал их курткой, они уворачивались, прятались, снова набегали. От ударов взлетали всполохи пепла, метили прямо в лицо. Вот уж где было: хочешь жить — умей крутиться!
