Мамед Ордубади - Подпольный Баку
Послышались возгласы:
— Молодец, Эйбат!…
— Да наградит тебя аллах, сынок!
Айрапет, который всегда сердился, когда его подручный встревал в разговоры старших, подошел к пареньку, схватил его за руку.
— Иди работай! Не суй нос не в свои дела, мальчишка! Что ты смыслишь в делах взрослых?!
В цехе началась перебранка между сторонниками хозяев и теми, кто поддержал Павла и его друзей.
Управляющий Якобсон поспешил ретироваться. Челман, покидая кузнечный цех, сердито выкрикнул:
— Я заставлю вас прикусить языки! У меня есть убеждения, которым я никогда не изменю: работу следует давать лишь скромным, достойным людям. Вы же — бунтари и не заслуживаете доброго отношения. Я вовсе не сыщик! Хозяева платят мне, и я отстаиваю их интересы. Мне искренне жаль, что из-за кучки строптивых вольнодумцев с работы будут уволены многие другие, которые ради куска хлеба проделали долгий путь из Ирана в Баку. Пусть я не буду Челманом, если не выброшу вас за ворота мастерских, как поступают с рабочими в Ярославле и Иваново-Вознесенске! Не быть мне здесь главным механиком, если я не сделаю вас уличными бродягами! Не забывайте, что мы живем по соседству с Ираном. Баку — ворота Востока, голодного, нищего, бескультурного. Стоит мне пожелать — и из Ирана в Баку побредут, как гурты баранов, тысячи крестьян. Они с радостью будут работать с утра до вечера за фунт хлеба. Иранцы не знают, что такое рабочий день и условия труда, не думают о большом заработке. Они затемно, рано утром, идут на работу и возвращаются домой ночью. И довольны своей жизнью.
Наступило воскресенье.
Заводские гудки не тревожили, как всегда, рабочих на заре, когда на небе еще не погасли звезды.
Не видно было облаков дыма, которые в обычные дни черной чадрой закрывали светлый солнечный лик.
Заводские и фабричные трубы, устремившиеся в голубое небо, казались в этот день безмолвными свидетелями неприглядного житья рабочих Черного города.
Павел, Аскер и Айрапет встретились рано в условленном месте и разыскали Мамеда. Друзья начали прикидывать — куда пойти поговорить, где бы никто не мешал.
Каждый предлагал свой план: один — отправиться на Баилов, другой двинуться в сторону Кишлов, где можно спрятаться в каком-нибудь овраге и спокойно побеседовать о наболевшем.
Последним внес предложение Павел:
— У меня есть несколько медяков, поэтому предлагаю пойти в трактир. Самое безопасное место. Мне кажется, только там мы сможем спокойно поговорить обо всем. Пошли в трактир, ребята! Каждый, у кого есть лишняя копейка, имеет право заглянуть туда. В трактире, если даже кто и услышит от другого «вредное», крамольное словечко, особого значения не придаст, решит: «Подвыпил!» Подобные питейные заведения обладают еще одной небесполезной для нас особенностью: там все только говорят, и редко кто кого слушает. Это нам на руку. Смешно и грустно, друзья, но, увы, пока что это так: для рабочего дорога свободна только в трактир. Словом, пошли: там мы спокойно посидим часок-другой.
Айрапет поддержал:
— Неплохо придумано. В трактир — так в трактир. Скверно только, что ни я, ни Аскер не пьем. У меня, как вы знаете, больные легкие. Даже после маленькой рюмки водки мне плохо. А Аскер вообще в рот не берет этого зелья, не любит. И очень хорошо, пусть не привыкает. Хозяевам на пользу, когда у рабочего есть этот грешок — водка. Только не будет ли это выглядеть странно — рабочие пришли в трактир и не пьют? Как вы считаете?
Павел дружески хлопнул по плечу Айрапета.
— Уверяю вас, никто ничего не заподозрит. Ты, Айрапет, говоришь: пить плохо. Бесспорная истина!.. Но сегодня я не прочь пропустить рюмку-другую. Пойми, душа ноет, болит сердце! Не могу успокоиться после вчерашней стычки с Челманом. Говоришь, вы непьющие?.. Это ничего. Я расправлюсь и с теми рюмками, которые будут стоять перед вами, выпью их за ваше здоровье.
Мамед с сожалением вздохнул.
— Жаль, друзья, я не могу пойти с вами. Пошел бы — все равно ничего не пил бы, но разве соседи и родственники поверят этому?.. У нас в квартале, можно сказать, живут одни духовные лица, сеиды да моллы. Если какой-нибудь болтун донесет им, что Мамед заходил в трактир, они не дадут житья: ни мне, ни моим родственникам. Ох, худо нам придется!
Айрапет понимающе кивнул головой:
— Ты прав, тебе нельзя идти с нами.
Мамед распрощался с друзьями.
Подходя к трактиру, Айрапет, Павел и Аскер услышали голоса «гуляющего» рабочего люда:
— Эх, житуха проклятая!..
— Забыться бы, забыться!..
— Катись ты к чертям собачьим!..
— Все подохнем с голоду!..
— Не жизнь — каторга!..
— Неужто мы только для того и родились, чтобы страдать?!
— Куда господь-то смотрит?..
— Завтра я пристукну этого сукиного сына управляющего, заставлю его матушку слезы лить!..
— Не дают людям жить по-человечески!..
— Эй, хозяин, еще водки!.. Гулять — так гулять!.. Плевать на все!..
— А закусывать-то чем?.. Кто-то выводил плаксиво:
Промелькнула чудо-ночка,
Эх, судьбина, злая квочка!
— Но ведь хозяина не уломать. Разве перешибешь обух плетью?
— Ах, душка моя, Наташечка! Милее тебя нет никого на свете… Знаю, и я тебе люб. Но что ты в сердечке-то своем носишь — скажи!..
На пороге трактира Аскер предупредил Павла:
— Только не напиваться. Мы должны быть трезвыми.
Павел широко улыбнулся.
— Проходи, проходи, дружище! Или мы пьянчуги?! Водка — не наш брат. Будь мы выпивалы, управляющий Якобсон и механик Челман души не чаяли бы в нас. Пойми, для того чтобы сидеть за столом, мы должны заказать что-нибудь.
Мимо распахнутых дверей трактира прохаживался усатый городовой.
В трактире друзья увидели много знакомых, которые сразу же заметили их, начали подзывать:
— Ба, кого мы видим!..
— Подсаживайтесь к нам, ребята, кутнем малость!..
— Тяпнем, братишки!..
— Выпей с нами, Павлуша!..
— Аскер, умоляю, рюмочку!..
Они не подсели ни к кому, устроились за столиком вблизи железной печки, которую не убрали с зимы.
Павел подмигнул товарищам:
— Здесь будет удобно, лучшего места не сыскать. От других столиков далеко. Как раз то, что нам нужно. Говори, сколько твоей душе угодно никто ничего не услышит, а услышит — не поймет.
Они заказали бутылку красного вина.
Павел, пригубив стакан, сказал:
— Обратите внимание, ребята, на убогость кабачка. Это заведение не для богатеев, специально для нас, рабочего брата, кто отрывает от семьи последние гроши, чтобы заглушить здесь свое горе. Взгляните на столы, они не чище наших рубах. И все, кто здесь сидит, похожи друг на друга. На каждом синяя сатиновая куртка с плечами и рукавами, почерневшими от копоти и пота. Приглядитесь получше к лицам тех, кто сидит за этими столами. Взгляните на руки, которые сжимают стаканы. Руки тоже у всех похожи трудовые, рабочие, мозолистые. Посмотрите на головы этих работяг! Их волосы разных цветов и оттенков, но они схожи между собой. Кажется, будто они никогда и гребня не знали. А эти шеи! Одни жилы да кожа!.. Нет. Эти люди несут на своих плечах тяжесть всего рода человеческого, а хозяева и богатеи считают их презренным племенем. Сидящие здесь — наши товарищи, братья. Однако мы можем видеть друг друга и разговаривать только в трактирах, потому что в другие места нас не пускают.
Аскер слушал Павла внимательно. Он еще не понимал, к чему тот клонит.
Айрапет, напротив, как всегда, угадывал мысли Павла с полуслова. Махнув рукой на болезнь, он залпом осушил стакан и шумно выдохнул воздух.
— Да, Павлуша, трудно не видеть того, о чем ты говоришь. Отлично понимаю, что тебя волнует…
Глаза у Павла погрустнели. Он опять пригубил стакан и отбросил рукой упавшие на лоб русые волосы, ставшие сероватыми от сажи, которой всегда было достаточно в кузнечном цехе.
— Раз ты понимаешь меня, Айрапет, раз тебе близки горести этих людей, ты должен стремиться узнать причины, которые вынуждают их идти в кабак, причины их скотской жизни. Мы должны бороться за иную жизнь.
— С кем бороться? — прервал его Айрапет. — Против кого?.. Как?.. Я считаю, пока не определены пути борьбы, пока не ясно, кто чьим врагом является, нельзя говорить о самой борьбе.
Павел нетерпеливо поморщился.
— Пути борьбы мы должны определить сами. Советую тебе только не высказывать среди рабочих своих сомнений о методах и путях борьбы. Дорогой дружище, или ты не знаешь, что давно уже определено, кто кому противостоит? Вспомни вчерашнюю стычку с Челманом и управляющим. Разве тебе не ясно, кто враждующие стороны? Уже во время этого, казалось бы пустячного, происшествия было видно, что два враждебных мира противостоят один другому. А ты все спрашиваешь, кто они, эти враждующие стороны?
Айрапет не успел ответить, — сухой надрывистый кашель сотряс его тело.
