Владимир Христофоров - Невеста для отшельника
Она рассмеялась:
— Конечно же! И тебе советую, тебе это будет как раз кстати.
За спиной Ларисы в поле моего зрения попала беличья шуба жены, Лариса, перехватив взгляд, оглянулась.
— Ты знаешь мою жену?
— Издалека. Сейчас и не разглядишь, все так закутаны… Ну, я побежала. — Она снова задержала на мне тот прежний взгляд, в котором на секунду полыхнул отблеск прошлых лет.
Та и совсем не та. «Что делается, что делается…» — пробормотал я и поскреб под шапкой затылок.
ЛарисаИз дневника:
«Он уехал. Кажется, в сердце вонзили нож, а я терплю. Ведь ты живешь в каждом моем движении, в каждом биении сердца. Слишком много места занимаешь ты в моей жизни и в то же время, как ни странно, я боюсь, что мало останется для обыденных дел: жить, ходить на работу, разговаривать и встречаться с подругами… Весь день провела в ожидании какого-то просветления. И вот это просветление наступило — на почте мне вручили твое письмо. Да, любовь побеждает все! — подумала я радостно. Но, распечатав конверт, ужаснулась, увидев строчки, написанные карандашом. Разве можно писать карандашом о столь высоком чувстве? А возможно, ничего нет особенного, возможно, по какой-то особой причине он написал карандашом. Может быть, это намек на наши почти близкие отношения? Ведь только очень близкие люди могут писать друг другу карандашом на клочке бумаги. А письмо хорошее: «Милая Лариска! Я уезжаю, так надо. Извини, что не успел проститься. Гора с горой не сходятся… Одним словом, счастья тебе! Спасибо за все, Константин».
Из дневника:
«…И вот уже прошла зима, а я все равно о тебе думаю, мой дорогой и такой далекий. И если я когда-нибудь изменю, я никогда не прощу себе этого. Не потому, что хочу быть перед тобой такой же чистой, как сейчас, а потому, что не могу быть виновной прежде всего в своих глазах, ибо мне трудно будет жить».
Через полтора года:
«Ты опять не ответил мне. На сердце тревога за тебя. Что делать?»
Еще через полгода:
«Я отчаялась попасть на Чукотку. Ответ один — «Вашей специальности работники не нужны», «Мы не сможем обеспечить вас квартирой…»
Котенок, я все равно приеду»
Это смешно, но я горжусь своей самоотверженностью. Я достигла цели.
Честно признаться, я боялась встречи с тобой. Я увидела тебя — ты прошел очень близко. Был задумчив и сосредоточен, но ты остался таким же, почти не изменился. Впрочем, нет, что-то в тебе изменилось. Наверное, лицо. Оно стало жестче и… мужественнее. Но когда я заметила у тебя седину, мне захотелось крикнуть, мои глаза наполнились слезами. Ведь мы могли бы быть все эти годы вместе! Могли! Могли! Могли быть счастливы! Ведь любовь — это счастье! Потом я заревела от жалости к себе — ведь я тоже совсем другая… Люди шли и оборачивались, и дождь моросил нескончаемо и тоскливо.
И вот эта встреча, от которой уже нельзя было уйти. Ты растерялся и сказал: «Детсад? Детсад»… А потом обычное: «Боже мой! Откуда? Как?» Потом появилась твоя жена.
Так мы встречались еще и еще много раз. Признаться, я хорошо изучила твои маршруты. И бессовестная, ты не знаешь, как я обрадовалась, когда ты ушел от жены! Я ведь совсем потеряла надежду, мне уже стало достаточно иногда тебя увидеть, перекинуться словом. Так можно еще жить. Но когда ты остался один, уж тут я не упустила случая — прибежала на второй день к тебе, в твою временную комнатку. Я не заметила ничего: ни беспорядка, ни пустые бутылки в углу… Это уж потом. Мне хотелось броситься к тебе, прижаться губами к расстегнутому вороту твоей рубашки. Но ты мне тогда сказал жестко, будто окатил ледяной водой: «Ты странный человек, Детсад. Ведь прошло столько лет! Так не бывает в жизни, пойми. Ты просто вдолбила себе, что любишь меня… Любить меня тяжело. Уходи и не появляйся».
Прошел еще день. Я просто летала от счастья. Я не знала, захочешь ли ты быть со мной, но это было неважно. Об этом я не думала. В тот раз ты спал, наверное, после очередной встречи с друзьями. Я принялась за уборку комнаты. А потом, знаешь, что я сделала? Побежала в учреждение, где работала твоя бывшая жена, очень хорошо устроилась невдалеке и долго наблюдала за ней. Мне надо было твою жену очень хорошо разглядеть, чтобы не быть — даже в мелочах — похожей на нее. Ничто тебе не должно напоминать о ней, ведь вы жили плохо, и тебе это стоило немало душевных сил. Может быть, и ей. Но меня это не интересует — любовь эгоистична.
Я, конечно же, не могла многое узнать о ее привычках, манерах. Но пока мне было достаточно внешности. Выглядит она довольно эффектно. Во многом за счет косметики. Это требует немало времени и сил; сон в бигудях, лоснящееся от крема лицо… Я это хорошо знаю, хотя сама редко прибегала к косметике. Лучше не знать всю кухню приготовления красивого торта, правда? А ты знал, и это тебе надоело. Пожалуй, слишком много золота и дорогих вещей. Это раздражает мужчин по самой их природе, не говоря уже о семейном бюджете. Я тоже люблю украшения, но, видимо, придется от них совсем отказаться — резкий контраст всегда действует очищающе. Юбка ужасно коротка, ноги красивые, но предел нарушен.
Пожалуй, чересчур высокомерна, хотя тут же спохватывается, пытается быть общительной и оттого кажется неестественной. В разговоре но телефону голос меняется — очевидно, соответственно рангу собеседника. Сразу можно определить, кто на том конце провода — мужчина или женщина. В первом случае голос игрив, ироничен. Во втором — жестковат и покровительствен, так и слышится: да, к сожалению, я тоже принадлежу к вашему племени, но все вы клушки и ничего не понимаете в жизни. Излишне болтлива, любит намекать на якобы известные лишь ей интимные стороны во взаимоотношениях знакомых людей. Вообще, этот тип женщин мне хорошо знаком: образован, начитан, слаб здоровьем, часто ревнив и властолюбив. Может, я в чем-то ошибаюсь? Но главная беда всех этих женщин состоит в том, что за кажущейся независимостью и внешним легкомыслием в поведении, даже нарочитой небрежностью в работе они более всего в жизни дорожат положением в обществе, нужными знакомствами, дорогой обстановкой, которая, кстати, не всегда соответствует зарабатываемым деньгам, И, конечно же, им нужен покорный, респектабельный муж. Люди меньше всего знают себя сами. В представлении других человек оказывается иным. Я тоже себя не знаю, хотя пытаюсь понять, какая же я в чужих глазах.
Мне было достаточно увиденного. Я пришла к тебе и осталась. Я прощала тебе все и действовала постепенно. Я сказала тогда: «Мне дорого твое здоровье, а ты в последнее время увлекся… Лучше ты мне изменяй, хотя это будет мне очень больно». А помнишь, я тебе сказала первую глупость? Ты так хохотал, но на следующий день у тебя был порядок. Я тебе сказала так: «Вот представь: возле твоего дома сейчас приземлились инопланетяне, и им необходимо взять для образца человека с его квартирой, чтобы судить по нему обо всем земном человечестве. Случайно подвернулся именно ты. Они тебя рассматривали бы со всех сторон и изучали. И, наверное, ужаснулись бы, как нелепо и беспорядочно живут земляне. А ты был бы единственным для них примером».
Ты расхохотался, но потом рассердился: «Не читай мне нравоучений. Никогда! Я знаю, что живу в силу всяких обстоятельств, не так. Я это преодолею, хотя об этом тебе говорить не обязан». Я ответила, что я человек вовсе не посторонний, но больше никогда ни в чем тебя не упрекну. И больше мне не пришлось тебя упрекать ни в чем! Ты, как был, так и остался сильным, умным, мужественным человеком. Было бы плохо, если бы я взялась тебя упрекать. Когда ты делал плохо, я тебя успокаивала, потому что знала, что ты потом будешь сам переживать и мучиться в тысячу раз сильнее, чем я. Я благодарна тебе за это.
Прости, если я лукавлю, если я хитра и не всегда искренна. Об этом ты догадываешься, и тебя иной раз это забавляет. Это игра, но я очень осторожна, мне нельзя переступить грань. Мне нельзя тебе лгать даже в мелочах, потому что ты проницателен, а даже самая маленькая ложь, как говорят люди, рождает большое недоверие.
Я обрадовалась, когда ты принял решение уехать на зиму в бухту Сомнительную. Мы будем вдвоем, там будет наша территория. Хотя, признаться, я очень боялась этой бухты Сомнительной. И сейчас боюсь. Чего стоит одно название! Ведь и в жизни так много сомнительного, хрупкого. Но я сильная, а от женщины зависит почти все в счастье двоих.
В нашей бухте не так уж тоскливо. Мы здорово устроили жилье. Ты мне подарил немало приятных вещей: подвеску для Клаудии Кардинале, Зал Голубых Свечей, дорогу к изумительной горе Хрустальной, открыл все эти роскошные, величественные закаты и рассветы, коллекцию льдов в океане, а главное — доброту и нежность. Я стала твоей половинкой, и мне тебя не хватает, если ты даже отлучился на час или два. Вот и в то утро, проснувшись, я увидела, что тебя нет и почему-то встревожилась. Я ведь не знала, когда ты ушел — пять минут назад или среди ночи. У тебя есть привычка бродить ночью. И я подумала, что если тебя нет два или три часа, то могло произойти несчастье. Вот почему я выскочила и заметила следы. Но тебя нигде не было, и тогда я пошла по твоим следам…
