Евгения Изюмова - Дорога неровная
Из Бухары, с которой наладились связи еще со времен Ермака, шли товары с Востока, а в Бухару - товары из Тюмени. Связи двух городов были столь прочными, что в Тюмени за рекой Турой даже слобода такая появилась - Бухарская.
В двадцатый век Тюмень вошла крупным промышленным и торговым центром Сибири. Перед Первой мировой войной Тюмень по численности была пятым городом в Сибири. Кроме многочисленных лесопилок в городе были уже судостроительный и чугунолитейный заводы, чугунолитейный, спичечная фабрика, своя типография, в которой выпускались «Тобольские губернские новости» и «Сибирский голос». По правому берегу Туры - пристани, кожевенные, мукомольные и лесопильные заводы. По левому - судостроительные, фанерная и спичечная фабрики. Рядом с ними быстро вырастали жилые районы - частные домишки, заводские казармы, где обретался рабочий люд.
А центральные улицы, Царская и Спасская, застроены добротными каменными особняками, где жили самые богатые люди города. На этих же улицах и самые большие магазины, банки, почта, телеграф. Был в Тюмени театр, построенный купцом Текутьевым, но купец - он всегда купец, потому театральное дело в Тюмени было поставлено на солидную коммерческую базу, и в городе частенько бывали гастроли других театров, что, впрочем, радовало интеллигенцию города.
В начале марта 1917 года на первой странице губернских газет появилось, подобно грому среди ясного неба, заявление о том, что 2 марта царь Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила Александровича, а также, что «тотчас по получению известия об отречении царя совет министров в полном составе поехал к Михаилу Александровичу просить его, чтобы он отрекся от престола сам, и тем дал возможность Учредительному собранию свободно вынести свое решение». И великий князь Михаил, поразмыслив, решил «дать возможность». В самом деле, стоило ли цепляться за престол страны, где все трещало по швам, рушилось, армия отказывалась воевать, дезертиры сотнями уходили с фронта, голод косил мирных россиян, а фабрики работали только те, где имелись военные заказы. А ошибки царя бывшего легли бы тяжким бременем на плечи царя будущего. Князь Михаил не захотел себя обременять, и его отказ от престола стал не только поворотной вехой дальнейшего пути России, но, вероятно, и одной из причин гибели рода Романовых.
Советская власть в Тюмени установилась совершенно мирно - в январе 1918 года. Но в июне к городу подступили белогвардейские части. Они старались взять Тюмень в клещи. Враг двигался с востока от Омска и с юга от Кургана. 8 июня в городе было введено военное положение, а в «Тюменских известиях» напечатано воззвание: «Ко всем, кому дороги завоевания Октябрьской революции, в ком кипит горячая кровь революционера, обращаемся мы с призывом и призываем всех вас, старых, испытанных бойцов, вступить в ряды вновь формируемой Вольной рабочей дружины».
Рабочие отряды сдерживали белогвардейцев на подступах к городу. Вместе с ними Тюмень защищала Иртышская речная флотилия, а также отряд уральцев, который возглавлял Павел Хохряков. Военно-революционным штабом Западной Сибири руководил Григорий Усиевич.
Понимая, что некуда отступать, бойцы сражались отчаянно. Экипаж броневика «Рабочий», расстреляв снаряды, окруженный со всех сторон колчаковцами, взорвал себя на станции Вагай. А на подступах к самой Тюмени у села Богандинки погиб весь отряд уральских рабочих и матросов-балтийцев. И все-таки, несмотря на самоотверженность и героизм защитников Тюмени, Красная армия вынуждена была в июле отступить, а город заняли белочехи. Бойцы покидали город с тяжелым сердцем и верой, что вернутся.
Прошли осень, зима, весна, наступил август. Дождливый и холодный. В городе было пусто, голодно, бессоло. И страшно, потому что белые, спешно покидая Тюмень под натиском красных, вывозили заводское оборудование, грабили жителей, а если кто из горожан сопротивлялся, того или убивали на месте, или отправляли на «баржи смерти» - плавучие казематы, которые покачивались у пристанских причалов. Темной ночью тюремный караван отплыл из Тюмени вниз по Туре и обнаружен потом в Томске, когда город освободили от колчаковцев. Из трех с половиной тысяч несчастных выжили только сто сорок человек, и то все они были покалечены, больны тифом.
Вместе с белыми ушли и десять тысяч тюменцев, напуганных пропагандой о зверствах красноармейцев, а кого-то увезли насильно. И когда части красных вступили в город, он выглядел нежилым - по улицам гулял свободно ветер, редкие прохожие при виде военных прятались. Дома с закрытыми наглухо ставнями казались убогими слепцами.
Освободив Тюмень от колчаковцев, Красная армия продолжала наступать, и в начале ноября освободила Голышманово, Ишим, Викулово - наиболее крупные населенные пункты на том направлении. А в Тюмени ревком сразу же взялся за восстановление города и налаживание нормальной жизни. Сразу же были изданы приказы о создании отдела народного образования, об обеспечении города продовольствием, о пуске разрушенных заводов и о создании в городе народной милиции, ибо мало было людей накормить, дать им работу, следовало еще защитить от многочисленных преступников, которые остались в городе или бродили по лесам вокруг Тюмени.
Бандитам было все равно, какая власть - белая или красная, в разрушенном городе им живется вольготнее: легче грабить до смерти перепуганных людей. Бандитского беспредела ревком допустить не мог, поэтому коммунистов-тюменцев отозвали из армии, и многих из них направили для работы в милицию. И это была нелегкая служба.
Егор Ермолаев, служивший в Зареченском отделении милиции, изредка, когда выдавалось свободное время, ходил мыться в Громовские бани, хоть и были они на другом конце города. Ходил скорее по привычке, чем по необходимости: он бывал в тех банях вместе с покойной женой.
Ермолаев вдовствовал уже несколько лет, вновь не женился, хотя женщины заглядывались на него. А Егор словно забыл о существовании прекрасного пола. Да и когда было время помнить, если всю гражданскую провоевал в отряде Вячеслава Злобина, а затем его направили, как коммуниста, на работу в милицию. А там и вовсе не до женщин - частые разъезды по деревням в погоне за бандитами, облавы в городе, который кишел человеческими отбросами. Случались всякие страшные происшествия: то голову человеческую найдут без тела и зубов, знать, были они у владельца золотые, то пронесется слух, что пропал мужик, приехавший в Тюмень торговать - видели его, как ехал к Угрюмовским либо Копыловским сараям, а потом - сгинул: ни пены, ни пузыря, пропал человек.
Сараи - огромная пустошь возле старых заброшенных зданий бывшего когда-то там кирпичного завода. Рабочие-кирпичники, не имея средств на постройку домов, рыли возле завода землянки, жили в сырых вонючих ямах подобно кротам. Постепенно встали в ряд у кирпичного завода справные дома, однако в землянках все равно жили какие-то подозрительные личности, день-деньской проводящие за картами в развалинах. Часто в таких компаниях вспыхивали драки, и нередко кто-нибудь из бродяг погибал от ножа своего же приятеля. Так что в Сараях и днем оказаться - мало хорошего, а ночью и подавно.
Сараи - самая большая забота тюменской милиции, чирей на мягком месте да и только: как ни усаживайся, а всё больно. Не хватало ни людей, ни времени, ни опыта, чтобы распутать клубки темных дел, что творились в Сараях: всякий раз попытки разузнать что-либо наталкивались на глухую стену молчания. Там сосед боялся соседа, и если кто-то видел нечто преступное, то сразу заставлял себя забыть об этом: попробуй сообщи в милицию - наутро пройдет по Тюмени слух, что в Сараях вырезали целую семью.
В такое суровое и беспокойное время не только холостые парни, а и женатые милиционеры забывали о женщинах, лишь бы добраться до постели, чтобы хоть часок-другой чутко вздремнуть, не выпуская из рук рукоятку пистолета, лежавшего под подушкой. А порой, едва уставшее тело коснется постели, как стучится уж нарочный: «Подъем! Вызывают!» - и опять милиционеры на ногах.
Служили милиционеры не за страх, а на совесть, искренне мечтали о светлом будущем России, где не будет ни воров, ни мошенников, а только честные и порядочные люди. Фантазеры они были, первые тюменские милиционеры, как их кумир - «кремлевский мечтатель» Владимир Ленин…
О том беспокойном времени много лет спустя первый начальник Тюменской губернской милиции Ксенофонт Георгиевич Желтовский скажет: «Служба в органах внутренних дел - это не только напряженный, порой круглосуточный труд, не только поединок с правонарушителями, это и вооруженные схватки, и боевые потери - во имя благополучия граждан, во имя их спокойного труда и отдыха».
Какие замечательные слова! Их бы наизусть выучить всем поколениям работников правоохранительных органов, особенно последние - «труд во имя благополучия граждан».
