Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!
Для наиболее впечатляющего изображения безысходного состояния человеческого духа из всех сезонов предпочтительнее осень, как официальная, всеми признанная пора увядания, длинных, сивых дождей, когда небо тускло, а от разбухших облаков цвета плесени несет затхлостью, сыростью, тиной.
Именно такая омерзительная погода — помесь дождя со снегом — властвовала сейчас над трассой строительства магистрального газопровода.
Балуев крайне оскорбительно отзывался о небе и земле, которые в эти дни как бы соприкоснулись меж собой рыхлым, водянистым туманом. Но то, что в пору осени он залез в болото, совсем не отражалось на состоянии его психики. Даже наоборот. Павел Гаврилович выглядел весьма бодрым.
— Обстановка у нас здесь самая лучшая, — потирая руки, говорил Балуев Фирсову. — Это же душевный подъем людей! Им надо пользоваться. Водолазы, они хладнокровные! Их профессия к этому обязывает. А вот вчера является Бубнов вместе со своими водяными, требует: «Давай счеты, прикинем, сколько мы с подводной стороны экономии выдадим». В проекте с учетом береговой крутизны и профиля речного дна обозначены вставки в дюкер труб соответствующей кривизны. Это штука дорогая и осложняющая протаскивание. Так вот, водолазы промыли плавный глубокий выход, прямо–таки подводное ущелье, и никаких кривых теперь не требуется. Бубнов сказал: «Вы, Павел Гаврилович, после того как протащим дюкер из первой траншеи, слейте оставшуюся воду во вторую. Знаете, почем нам кубометр воды при накачке обходится?» Видали, как человек светло мыслит! — ликовал Балуев. — И каждый с таким приходит да еще ругается, если сомневаюсь в целесообразности. Это и должно называться максимально благоприятной обстановкой для работ. И скажи: с чем мы обязаны больше считаться — с хорошим настроением людей или с плохой погодой. — Задумался, произнес задушевно: — Настроение коллектива — это же и есть главный запас скрытых мощностей!
— Все–таки, — возразил Фирсов опасливо, — плывет грунт, а плывун — стихия…
19
Виктор Зайцев организовал культпоход в районный центр на лекцию «О моральном облике советского человека».
Всего только четверо ребят откликнулись на его призыв.
Подгорная — потому, что она считала это необходимым для Пеночкиной. Сама же Зина сказала ей:
— Ну что ж, раз я такая, пожалуйста, веди.
Марченко пошел потому, что готов был следовать за Капой куда угодно.
Изольда Безуглова согласилась потому, что Зайцев попросил ее:
— Ты же мой актив, поддержи мероприятие!
Полнотелый широкобедрый мужчина зачитывал вырезки из газет, в которых были запечатлены различные факты, подтверждающие правильность его формулировок. Он сообщил, что какой–то гражданин из Зарайска нашел в кино дамскую сумочку и не присвоил ее, а передал администратору. Милиционер Каралов, увидя, как тонет школьник, не побоялся покинуть свой пост и вытащил мальчишку из воды. Гражданка Исакова взяла на воспитание девочку из детского дома и обращается с ней неплохо. А потом много говорил про воров, которые раскаялись и стали работать, как все люди. Лектор отвечал только на вопросы, которые задавали в письменной форме.
Зина Пеночкина долго писала лектору записку, но у нее все не получалось, и она разорвала записку.
После того как лектор ответил на записки, которые он считал благоразумными, он сам задал присутствующим вопрос: как ближе пройти к Дому приезжих, собрал газетные вырезки в портфель и удалился с озабоченным выражением лица, подрагивая полными, как ягодицы младенца, щеками.
Марченко предложил пойти поужинать в столовую–ресторан. Пеночкина воскликнула с отвращением:
— Нет, туда ни за что!
Капа заявила гордо:
— Я матери отослала почти всю получку, а на чужие не желаю питаться.
Изольда предложила:
— Я могу одолжить, пожалуйста.
Зайцев сказал, что на ночь много есть вредно.
— Ты правильник! — рассердился Марченко.
— Просто я считаю, каждый человек обязан продлевать свою жизнь, — сказал Зайцев, — и при коммунизме вполне нормально будет жить до ста пятидесяти.
— Подумаешь! — воскликнула Зина. — Разведут стариков, тоже мне достижение!
— У Гомера, — сухо произнес Зайцев, — есть описание, как старик перепрыгивал через лошадь с помощью копья.
— Может, он какой–нибудь бывший чемпион был. А конь не настоящий, а пони. Писатели всегда чего–нибудь преувеличивают.
— Классики не искажают фактов.
— Но он же слепой был, как же он это увидел?
— Он ослеп потом и в зрелом возрасте пользовался старым материалом действительности, который запомнил, когда был зрячим.
— Витька! — расхохоталась Пеночкина. — Ты прямо вроде патефона, по голосу с этим лектором одинаковый.
Зайцев обиделся и смолк.
Марченко произнес задумчиво:
— Конечно, выучиться вежливости и стать вроде Шпаковского можно. Но разве только с этим в коммунизм принимать будут?
— А ты какой показатель считаешь главным? — поинтересовалась Капа.
— Геройство, — угрюмо объявил Марченко.
— А умереть вовсе не страшно, если это для других надо, — заявила Пеночкина.
— Нет, страшно, — сказала Изольда.
Зайцев испугался за Безуглову и, чтобы пресечь разговор на эту тему, сказал:
— Для меня самый главный показатель — это готовность человека целиком отдать себя служению родине!
— Ты, Витька, всегда так говоришь, будто ты один за Советскую власть! — сердито упрекнул Марченко.
— А мне нравится, когда люди говорят возвышенно, — заступилась Подгорная. — И нечего нам стесняться возвышенного.
— Я считаю, Виктор прав, — вмешалась Изольда. — Каждый должен гореть на работе, все равно как первый спутник, который сгорел на работе для всего человечества.
— Красиво выражаешься, — подзадорил Марченко. — Вроде Виктора.
— Красиво сказать легче, — тихо произнесла Изольда, — просто говорить — самое трудное.
— А отчего у тебя всегда глаза такие душераздирающие?
— Не знаю.
— Вот! — задорно объявил Марченко. — Смотрю я на тебя и на Капитолину и не знаю, в какую из вас в первую очередь надо влюбиться.
— Можешь с Зайцевым посоветоваться: он среди нас самый умный!
— Ну, пошел молоть! — рассердился тот.
— А я сейчас одну тайну выдам, — пригрозил Марченко. — Видел тебя с букетом, а потом гляжу, этот же букет у Капочки с Зиночкой. Стоит он в тухлой воде, весь сгнивший, поскольку хозяйки находились в командировке. Но главная загвоздка — их две, а букет один. А ты человек целеустремленный, кому же букет предназначался персонально?
Капа возмутилась:
— Ну что ты пристал к Виктору!
— Ага, попалась! — торжествующе воскликнул Марченко и спросил Зину: — А ты чего так хохочешь? Ничего тут смешного нет.
— Я смеюсь не потому, что мне весело, — призналась печально Зиночка, — а потому, что ужасно нервная. На все стала реагировать только смехом.
Изольда сняла платок с головы. На ворох ее сверкающих волос стали падать влажные хлопья снега.
— Надень, простудишься, — сказал ей Марченко.
Она обернулась.
— Ты зачем сказал, когда мы сюда шли, что идешь по моим теплым следам, и нарочно плелся сзади, чтобы наступать на них, и говорил, что от этого тебе становится теплее?
— Ну, просто так, — смутился Марченко. — Чтобы веселее было идти.
Изольда произнесла спокойно:
— А я думала, что ты специально для меня придумал так хорошо сказать. А ты, оказывается, просто остроумный товарищ.
Марченко конфузливо замигал и оглянулся на Капу. Она отвернулась.
Прошли березовую рощу, полную белого свечения. Бледные стволы деревьев сверкали в сумерках.
Зина взяла под руку Капу и шла зажмурившись, спотыкаясь.
— Ты что на мне так повисла? — спросила Капа.
— Устала я, — пожаловалась Зина, — так устала, что, пожалуй, зубы не буду на ночь чистить, сразу спать лягу.
Потом долго шли по размозженной трактором проселочной дороге, и окаймлявшие ее столетние корявые дубы сердито рычали на ветер. Черномазые вороны взлетали со скрюченных ветвей.
Снег падал нехотя, осторожно на грязную, мокрую землю. Марченко похвастал:
— Глядите, как у меня на лице снег сразу тает, словно на печке!
— Верно! — изумилась Зиночка и потрогала его лоб. — Да ты же страшно горячий! — воскликнула она.
Марченко оглянулся на Капу.
— Пошел простуженный, а теперь еще жар поддал. Вы, чудаки, зябнете, а мне тепло, даже распахнуться охота.
Зина ухватила его за руки:
— Не смей!
— Ступай сейчас же в медпункт! — приказала Капа.
Зайцев предложил:
— Я тебя провожу.
— А как же лекция? — сказал Марченко. — Ведь учили быть вежливым! Девушек оставлять не положено. Надо проводить до помещения. — И лихо сдвинул кепку на затылок.
![Вадим Кожевников - Разведчики [антология]](/uploads/posts/books/24346/24346.jpg)
