Юрий Смолич - Рассвет над морем
— Пусть же это станет символом могущества Англии на землях России!
Телефонный звонок затрещал ровно в восемь утра. Адмирал, хотя вчера вечером и перепил по случаю счастливого прибытия, был, однако, пунктуален, как и надлежит истому англичанину.
— Халло, консул! — взял трубку адмирал. — В каком состоянии искровой телеграф на ваших линейных кораблях? Если он неисправен, моя станция на «Бейвере» к вашим услугам. Я думаю, что мы с вами сейчас отправим телеграммы в Яссы или, лучше, в Константинополь. Если хотите, можете телеграфировать и в Париж, премьеру Клемансо! Тысяча чертей! Согласно указаниям министра, я наделен тут всеми правами и лишен только одного: права медлить! Тут, говорят, стачки, митинги, демонстрации! Это мне не по душе! С этими большевистскими штуками надо покончить! Скоро начнется массовый десант, но уже сегодня, я думаю, мы должны получить разрешение спустить на берег хотя бы команды наших кораблей. Все-таки это несколько сот бравых вояк под двумя штандартами — Соединенного королевства и Французской республики! Черт побери, но я солдат — и умею действовать только по-солдатски! Да и министр сказал мне на прощанье: «Адмирал, я позаботился, чтоб патронов у вас было достаточно».
— Что случилось, адмирал? — спросил мосье Энно. «Неужели произошел какой-нибудь эксцесс и эти чертовы большевики уже дают о себе знать?» — подумал он.
— Как — что случилось? Ничего не случилось. Что тут вообще происходит? Министр сказал мне: «Адмирал, поддерживайте всех, кто дерется или даже только хочет драться с большевиками». Ол райт! Ясно и принципиально! Но, черт побери, как же мне всех их поддерживать, если все они, не понюхав еще пороха в боях против большевиков, уже ссорятся между собой? Оказывается, тут существует какой-то «национальный вопрос»?! Тут, оказывается, не Россия, а какая-то Украина! Мне был дан самый точный маршрут: отправиться в Одессу на юге Российской империи. Я прибыл в Одессу, а она, оказывается, совсем в другой стране — на Украине!
Консул Энно снисходительно усмехнулся в трубку.
— Адмирал, — начал было он, — «национальный вопрос» здесь действительно существует, и суть взаимоотношений между Украиной и Россией…
Но адмирал, как и всякий военный в высоком звании, не слушал своего собеседника:
— Но тут вообще какая-то сплошная кутерьма! Русские существуют сами по себе, а украинцы сами по себе. И занимаются тем, что треплют друг друга. Вы слышали, что произошло этой ночью? Украинцы у себя в клубе запели свой национальный гимн, который, оказывается, у них тоже есть. Но в клуб, с пением «Боже, царя храни» ворвались русские офицеры и открыли пальбу. Затем украинские офицеры и русские офицеры стали кидать друг в друга бомбами. После этого прибыла для умиротворения местная гетманская «варта». Но тогда, следом за ней, прибыла и русская контрразведка. Вместо того чтобы навести порядок, «варта» и контрразведка тоже начали драться между собой. Произошло самое настоящее сражение!
— Каналии! — закричал мосье Энно.
Адмирал между тем продолжал греметь — даже мембрана в трубке звенела:
— Я, конечно, как только узнал, послал туда десяток моих шотландцев с автоматическими винтовками образца четырнадцатого года, и они, само собою разумеется, всыпали и тем и другим. Но — тысяча чертей и четыре ведьмы! — никакого национального вопроса тут быть не должно. Уинстон ничего мне об этом не говорил. Учтите, консул: я — солдат, и вся эта белиберда меня не касается. Все, что не может служить целью для пристрелки корабельной артиллерии, не входит в поле моего зрения. Все это штатская ерундистика и, очевидно, является полем деятельности дипломатии. А это уже ваши прерогативы! Но вы окажете мне большую услугу, если примете на себя решение всяких национальных и тому подобных вопросов, которые не входят в номенклатуру боевой диспозиции или не значатся в лоциях!
Консул Энно поспешил его заверить:
— Вы можете быть абсолютно спокойны, адмирал! Я здесь уже пятый день — и в курсе национального вопроса. Как раз сейчас я жду представителей обеих сторон — и русской и украинской, антибольшевистского, конечно, лагеря! Я тут быстро наведу порядок.
— В добрый час! — удовлетворенно отозвался адмирал Боллард. — Таким образом, вы имеете еще шесть часов на ликвидацию национального вопроса: телеграмму премьеру Ллойд — Джорджу я отправлю после ленча, в два.
По-видимому, адмирал употреблял натощак спиртное…
Консул положил трубку и призадумался.
Он действительно был «в курсе» национального вопроса на Украине. Семнадцатый год, до самой Октябрьской революции, он безвыездно прожил в Киеве, заканчивая свои торговые операции с «Юротатом». Мосье Энно наблюдал манифестации на Крещатике и Думской площади — и под красными знаменами, и под желто-блакитными стягами. Он собственными глазами видел лидера украинских националистов, длиннобородого профессора Грушевского, и знал, что Центральная рада издала универсал об отделении от России.
Было ему известно и то, что вооруженные части Центральной рады выступали против большевиков — и русских и украинских — во время Октябрьского восстания на Украине. Именно поэтому французский генерал Табуи и был вызван из Петрограда и назначен полномочным представителем правительства Франции при Центральной раде в Киеве. Ведь как раз в те дни делегация Центральной рады в Бресте выступала против большевистского требования мира и соглашалась продолжать войну на стороне Антанты. За это Центральная рада и получила двести миллионов франков займа. Задание генералу Табуи от премьера Клемансо было: поддерживать Центральную раду, поскольку она против большевиков и за войну, однако любыми средствами добиваться примирения на Украине всех антибольшевистских группировок — и украинских и русских, — а также объединить их со всеми остальными контрреволюционными группировками за пределами Украины — Корниловым, Калединым, Красновым. Нужно это было правительству Франции, да и всей Антанте для того, чтобы вернуть к участию в войне против Германии максимальное количество солдат бывшей русской армии и к тому же чтоб уничтожить слишком опасный для Западной Европы большевистский режим в России. Но правительству Франции нужно это было еще и потому, в частности, что политика правительства Франции ориентировалась на существование в Европе единой, неделимой, мощной, централизованной России — не большевистской, конечно, а антибольшевистской — в качестве союзника и в противовес мощной Германии, которая постоянно угрожала Франции, добиваясь господствующего положения в Европе и мирового господства. К тому же, что греха таить, сильная централизованная Россия была необходима Франции и в противовес мощи ее союзника и в то же время соперника — Британской империи, которая также постоянно угрожала Франции и претендовала на господствующее положение в Европе и в мире. А политика Британской империи в отношении России была совершенно противоположна французской.
Французскому консулу была доподлинно известна позиция английского премьера Ллойд-Джорджа в отношении России. Напутствуя мосье Энно в его далекое путешествие с ответственнейшей миссией, французский премьер Клемансо особо подчеркнул расхождение политики Франции и политики Англии в этом вопросе и даже процитировал ему несколько слов из недавнего выступления Ллойд-Джорджа, в котором говорилось о необходимости обеспечить безопасность английского государства в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и Ближней Азии, и эти «жизненные интересы Великобритании» требовали ослабления России.
Потому-то английский военный министр мистер Уинстон Черчилль и строил сейчас свою политику помощи контрреволюционным силам бывшей Российской империи, исходя из своей, тоже недавно обнародованной, программы, где выдвигалась идея — содействовать возрождению российского государства, которое бы… «слагалось из несильных автономных государств, объединенных федеративно, ибо такое российское государство будет представлять меньшую угрозу…»
Консулу Франции было также известно, что совсем недавно — только две недели назад — военный кабинет Англии принял решение помочь генералу Деникину и его добровольческой армии на юге России и Украины оружием и военным снаряжением. Именно потому прибыл вчера на крейсере «Бейвер» английский адмирал Боллард. Но, оказывая помощь русской белой армии на юге Украины, помогая в то же время оружием, офицерскими кадрами и деньгами Колчаку в Сибири, английское правительство настаивало на том, чтоб были поддержаны оружием и деньгами и все другие белые формирования и контрреволюционные группировки на юге Украины и России и чтобы расходы на них взяли на себя остальные члены Антанты, Франция в первую очередь.
Потому-то и оказался здесь мосье Энно в роли консула при правительстве украинского гетмана.
