Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»
Вечер страшной субботы
Черновые наброски к роману. 1929—1931 гг.
Черновики 1929—1931 гг. написаны в разное время, но скорее всего уже после жесточайшей травли, обращения к правительству и телефонного разговора со Сталиным в апреле 1930 г. (возможно, несколько набросков сделано в 1929 г., а остальной текст написан в последующее время). По текстам видно, что Булгаков пытался «восстановить форму» и продолжить работу над романом, но у него уже не было для этого достаточных физических сил, времени и психологического настроя. В письме писателя к Сталину (май 1931 г.) об этом сказано предельно ясно и откровенно: «С конца 1930 года я хвораю тяжелой формой нейрастении с припадками страха и предсердечной тоски, и в настоящее время я прикончен… Во мне есть замыслы, но физических сил нет никаких… Причина моей болезни — многолетняя затравленность, а затем молчание… За последний год я сделал следующее (далее идет подробный перечень сделанной работы.— В. Л.)… А по ночам стал писать (речь идет, конечно, о попытках возобновить роман.— В. Л.)… Но надорвался… Я переутомлен… замыслы повиты черным… Привита психология заключенного».
Но при всем при том в черновиках, написанных в столь тяжелое для писателя время, содержится много новой и чрезвычайно важной информации. Это и «полет Воланда», и появление главного героя — будущего поэта, Фауста, а затем и мастера, от лица которого и ведется повествование, и появление Маргариты — подруги мастера, и возникновение Бегемота с Фаготом… А в совокупности все это означает, что в начале 1931 г. у Булгакова уже сложилось цельное представление о романе, которое в последующие годы будет целенаправленно воплощаться.
Появление мастера и его подруги значительно расширило границы романа, однако усложнило раскрытие политической подоплеки произведения и основных его образов — героев сочинения. Так, если в ранних редакциях образ Иешуа отличается цельностью, ибо прототип его очевиден — сам писатель, то в последующих редакциях воплощение пережитых автором потрясений (травля в прессе, обыски, допросы, преследования и слежки, доносы и прочие «прелести» тех лет) в двух образах — Иешуа и мастера — не могло не сказаться отрицательно прежде всего на полноте этих образов. И стремление автора представить Иешуа и мастера как единый образ едва ли можно признать осуществленным.
И еще об одном важном факте (на наш взгляд, самом главном) свидетельствуют черновые наброски. Предваряя один из текстов, Булгаков написал (на том месте, где обычно помещаются эпиграфы): «Помоги, Господи, кончить роман! 1931 г.».
Такие записи писатель делал крайне редко, и только в состоянии особого духовного напряжения. Эта запись ярко и неоспоримо свидетельствует о том, что у Булгакова были твердые намерения при описании «чертовщины» и похождений «шайки Воланда» не выходить за те рамки приемлемого и дозволенного (с христианской точки зрения), при игнорировании которых очень легко можно скатиться в вязкую трясину дуализма.
Великий канцлер
Полная рукописная редакция
Значение рукописи под названием «Великий канцлер» состоит прежде всего в том, что это, по существу, первая, наиболее полно сохранившаяся черновая рукописная редакция романа. Правда, в ней отсутствуют «древние главы» (существеннейший недостаток!): видимо, Булгаков считал их в основе своей проработанными. Хотя некоторые главы носят «тезисный» характер, по содержанию они более откровенны и остры, нежели их последующие редакции. Важно также отметить, что Воланд творит расправы в «красном Ершалаиме» по согласованию с высшими силами света (или по указанию): у Булгакова их расстановка строго регламентирована — «силы тьмы» жестко подчинены «силам света». Однако герои романа (земные) уже утратили всякие надежды на справедливость в этом мире и обратили свои взоры в сторону Воланда (именно с ним они связывают свои надежды обрести покой в ином мире). В пору написания этой редакции Булгаков определяет свое положение в стране как «узника». Настроение писателя отразилось в романе вполне определенно: мастер обретает «защитника» в лице Воланда. Тем самым прочерчивается линия к полному отчаянию героя романа и его автору.
Золотое Копье
Незавершенная рукопись
Незавершенная рукопись романа ценна прежде всего второй главой — «Золотое Копье». Это наиболее важная из «древних» глав, и она явилась основой для последующих ее редакций. Характерно, что в следующей редакции романа под названием «Князь тьмы» писатель обозначил эту главу лишь первыми фразами, не переписывая ее заново.
Князь тьмы
Роман. Первые тринадцать глав
Значение этой незавершенной редакции романа заключается в текстологических и фактических нюансах, раскрывающих творческую лабораторию писателя. Разночтений с предыдущими и последующими редакциями — огромное множество. Так, Берлиоз именуется Мирцевым, Бездомный — Поныревым, а Воланд — Фаландом… Однако политическая напряженность и острота в сравнении с ранними редакциями резко снижены. Тексты подвергались самоцензуре в связи с желанием автора представить законченный роман официально. Писатель, конечно, мало верил в такую возможность, но роман он решил завершить в кратчайшие сроки. Эти тринадцать глав были одной из таких попыток.
В и к т о р Л о с е вПодстрочные примечания
1
Подробнее об этом см. в комментариях.
2
Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя (лат.).
3
Римскому войску страх не известен (лат.).
4
Закон Апулея об оскорблении величества (лат.).
5
государственная измена (лат.).
6
Ничтожные крики толпы не страшны (лат.).
7
О племя греховнейшее, отвратительнейшее племя!.. О зловоние иудейское (лат.).
8
не имеем царя, кроме Кесаря! (лат.)
9
По приказанию Тиберия! (лат.)
10
Иисус Назарет по приказанию Тиберия посредством прокуратора Понтия Пилата будет казнен! (лат.)
11
Свершилось (греч.).
12
Белая горячка (лат.).
13
Так в тексте.
14
Так в тексте.
15
Так в рукописи.
16
Так в рукописи.
17
Так в рукописи.
18
Обрыв текста.
19
Я в восхищении (фр.).
20
Ваше величество (фр.).
21
Ваше величество, имею честь… (фр.)
22
Бокал… (фр.)
23
Так в оригинале (здесь и далее), вместо «Кириафа» (в гл. II).— L.
24
Добавлено мною.— L.
Затекстовые комментарии и примечания
(В. Лосев)
1
Черновики романа. Тетрадь 1. 1928—1929.— Роман начинался с предисловия, имеющего несколько вариантов. Сохранилась часть первого слова из названия предисловия «Божеств[енная]…» (может быть, следующее слово — «комедия»?). Рассказ ведется от первого лица и начинается словами: «Клянусь честью…» Из обрывков текста можно понять, что автора заставило взяться за перо какое-то чудовищное происшествие и связано оно с посещением «красной столицы» (а в другом варианте текста — и других городов Союза Республик, в том числе Ленинграда) «гражданином Азазелло».
Первая глава имела несколько названий: «Шестое доказательство», «Доказательство [инженера]», «Пролог»… По содержанию похожа на будущую главу «Никогда не разговаривайте с неизвестными», но насыщена многими подробностями, которые в дальнейшем были опущены. Например, указано время действия — июнь 1935 г. Детально описаны внешность, приметы и одежда героев — Берлиоза и Иванушки, что имеет немаловажное значение для установления их прототипов. Очень подробно рассказано о журнале «Богоборец» и о материалах, помещаемых в нем. Видимо, для Булгакова это было столь важно, что он в мельчайших подробностях описал жуткий карикатурный рисунок на Иисуса Христа, «к каковому… Берлиоз и просил Безродного приписать антирелигиозные стишки». Описание появившегося «незнакомца» взято автором повествования из следственного дела «115-го [отделения] рабоче-крестьянской милиции», в котором была рубрика «Приметы». И приметы эти составляют 15 (!) страниц булгаковского текста. Любопытно также, что «незнакомец», прежде чем подойти к беседующей паре, покатался по воде на лодочке. Текст главы реконструировать полностью невозможно, поскольку десять листов подрезано под корешок тетради.
