Георгий Черчесов - Прикосновение
— Зря ты оскорбляешь нас, — покорно сказал Тузар. — Просто мы не ту дорожку избрали…
— Дорога волка всегда в лес ведет, — заявил Тотырбек.
— Попытаемся выбрать другую. И я верю, что ты нам поможешь, Тотырбек. Что скажешь, если я… подам заявление в ваш колхоз?
Чего-чего, а этого Тотырбек никак не ожидал. Он даже онемел от такой наглости Тотикоева. После всего, что случилось, он еще смеет в их трудовую семью проситься!
— Думаешь, Тузар, о чем говоришь? — пристально посмотрел на Тотикоева.
— Думаю, — смело встретил его взгляд Тузар, — Не только о себе, но и о будущих Тотикоевых… Дети подрастают, и теперь от нас с тобой, Тотырбек, зависит, как им жить дальше. Если в стороне от всех будут, то вольно или невольно волками станут. Если же я вступлю в колхоз, — смотришь, и им это пойдет на пользу, и они свяжут с колхозом свои мечты… Так что от твоего слова зависит, друзьями будут наши дети или врагами…
Тузар умолк. Хитрец, со своих плеч сбросил ношу и взвалил ее на него, Тотырбека. А сам стоит с таким видом, будто свой долг выполнил. Хитрый… Как ни неприятно видеть перед собой Тотикоева, а приходится признать, что Тузар прав. Прав, потому что сегодня решается, как будут выглядеть Хохкау и Ногунал, как будут друг к другу относиться будущие поколения… Кто знает, может быть, жизнь выбьет из Тотикоевых всю дурь, сделает их настоящими людьми. Ведь не все в их фамилии были такими, как Батырбек. Достаточно вспомнить хотя бы Асланбека, мудрого и благородного старца. Прав Тузар, прав, не надо идти на поводу у своих чувств, а следует трезво оценить все за и против.
— Я понимаю, что много я не дам колхозу, — вновь заговорил Тузар. — Земли у меня мало, лошадь одна. Но и я, и мужчины, и женщины нашей фамилии будут работать не меньше других. В лени нас никто никогда не упрекал.
И это верно. Тотикоевы не ленивы. И все-таки Тотырбек нерешительно замялся:
— Прошлое над вами черной буркой витает…
— Прошлое? Советуешь нам жить прошлым, товарищ председатель? А к настоящему веры у тебя нет? Почему оглядываешься? Или невыгодно тебе смотреть на нас? Возьмешься по нынешним делам судить о людях, придется тебе принимать меры к мужу твоей сестры — Умару…
Тотырбек вздрогнул. Дождался он таки… То, что так его беспокоило, высказал ему молчун Тузар. Не говорит ли его устами весь аул?
— Не спорь, ты сам знаешь, кто больше рреда несет новой жизни — Умар с его настоящим или я с моим прошлым, — продолжал Тузар. — Но ты прощаешь ему гнилое настоящее, а нам все время напоминаешь прошлое… Несправедливо!..
Вот и еще раз Тотырбек убедился, что люди Ясдут от него решительного поступка. Поступка, который всем покажет, что Советская власть действует по законам справедливости, ко всем относится одинаково требовательно, никому не прощает алчности и эгоизма.
Тотырбек произнес:
— Иди, Тотикоев, иди… Твою просьбу о вступлении в колхоз мы обсудим…
Ушел Тузар, ушел, но буря в душе Тотырбека, вызванная его словами, не утихала… И чем сильнее Тотырбеку хотелось успокоить себя, тем яростнее, настырнее тормошила его совесть. И наконец жестокая, больно обжигавшая правда вынесла свой жуткий приговор в четкой и ясной фразе: и все-таки Умар стал ему врагом.
…Когда они вышли из хадзара, все село было у ворот дома Умара. Здесь же были и Урузмаг с Фаризат, их малыши-несмышленыши… Милиционеры повели Умара к подводе, в которую были запряжены его же кони… Его же, Умара! Почему-то от этого защемило в груди…
Фаризат повисла на шее Симы, никак не желая отпускать ее из своих объятий, громко посылала проклятия Тотырбеку.
— Разве иначе никак нельзя было? — гневно спросил у Тотырбека Урузмаг. — Почему на такое пошел? Родную Же сестру.
Тотырбек стоял бледный, едва сдерживал отчаянный крик, постыдно вырывавшийся у него из груди наружу… Знал он: теперь для него покоя не будет ни в селе, ни в Хохкау, ни в доме родном… Но знал он и другое: иначе он поступить не мог.
* * *— …Услышишь, что случилось, скоро услышишь, — глухо произнес Соломон и добавил: — Главное, чтоб ты сейчас умно себя повел… «За дела отца сын не отвечает». Запомнил? «Ничего общего…»
Гагаев отрицательно покачал головой:
— Не стану так говорить.
— Умолкни! — рассердился бригадир. — Слушаться надо, когда старшие велят.
— Не могу я так…
Соломон положил ему на плечи руки, стал внушать:
— Я знал твоего отца. И я, и Мисост вместе с ним воевали, изгоняли из нашей земли деникинцев. Не скрываю: Умар хорошо воевал. Храбрый он и мужественный… И вдруг ударил по воздуху ладонью: — И как же он превратился в кулака?! Что с ним могло произойти?! — Помолчав, он вздохнул: — Как портит людей жадность… — И опять глянул на него; — Ты ему ничем не поможешь. Он сам виноват…
— Но что мне делать? — в отчаянии закричал Гагаев.
— Ты не должен поддаваться чувствам, — пояснил бригадир.
…Худо пришлось бы Руслану, если бы не Соломон и Мисост.
— Посмотрите на Руслана, — протянул руку в сторону Гагаева Соломон. — Разве он меньше нас переживает за дела на стройке? А как больно по нему ударила весть о случившемся! Красный боец — и вдруг превратился в кулака! Мы с Мисостом шлем свое презрение бывшему однополчанину!
— Правильно! — закричал Ахсар.
— Написать ему! Пусть знает все, что мы думаем о нем, — поддержал их Сергей.
Бригадир помолчал и тихо спросил:
— Но как мы можем осуждать Руслана Гагаева? За что? Он трудится от души. И у меня к Руслану нет никаких претензий.
До этих пор Гагаев держался мужественно. Но тут охватила его волна жалости к самому себе, — и Руслан отвернулся, боясь, что люди увидят его слезы.
Глава тринадцатая
…Руслан жил по-прежнему в том же бараке на восьмерых.
Он не строил планов на будущее. Да и какие могли быть планы у пятнадцатилетнего паренька? Копить, как Ахсар, деньги на строительство дома да тайком таскать с площадки по кирпичику, завернув его в газетку, чтоб не придрался сторож, которому и так было известно о (Проделках ловкачей?..
Сколько лет пройдет, пока наскребешь нужные рубли: и поесть надо, и за койку уплатить, да в кино сходить. Не по нутру Руслану стали ахсаровские планы…
Не складывались у него взаимоотношения с ребятами бригады.
И с Надей не ладилось. Она разрывалась между ними и Русланом, старалась примирить их. Гагаев же сразу после гудка, извещавшего о конце смены, исчезал из бригады. У него появилась своя компания в поселке. Ребята были из других бригад и вели с ним себя беззаботно и спокойно. С ними Руслану было легко…
Неожиданно Надя попросилась в другую бригаду. К изумлению Руслана, Соломон не стал ее удерживать. Гагаев решил, что их пути-дорожки с Надей разошлись. Но вскоре выяснилось, что это совсем не так. Спустя месяц Надя сама подошла к Руслану.
…В выходной день затеяли осетинские танцы. Произошло это так. Окна женского барака смотрели на аллею. В одной из комнат первого этажа жили две сестры-осетинки — Аза и Наташа — и обе поочередно играли на гармошке. Окна были раскрыты, и азартные звуки манили к себе, собирали молодежь. И вот появились добровольные послы, которым не составило особого труда уговорить сестер выйти с гармонью на аллею. А какой осетин останется равнодушным к зажигательным звукам хонга или симда?!
Руслан подошел, когда танцы были в разгаре.
— А вот и мой партнер! — услышал он знакомый голос и увидел Надю, которая не шла танцевать с Ахсаром, пытавшимся заманить ее в круг.
— Чего остановился? — закричала она Руслану. — Иди скорее! Видишь, как настаивают, чтоб мы с тобой станцевали?
Ахсар, пораженный ее смелостью, отпустил ее руку и, бормоча проклятия, скрылся за спинами ребят. И тогда Надя под одобрительные шутки присутствующих сама выпорхнула в круг и легко прошлась в танце, задорно оглядываясь на Руслана.
Строители принялись подшучивать над ним, отделаться от насмешек можно было одним путем — танцевать самому. Он выскочил навстречу Наде и замер перед нею на носках… И пошло, пошло… Она увертывалась от Руслана, а он ее преследовал, выкидывая разные коленца. Она убегала от Руслана, но глаза ее манили…
Ночь давно разогнала танцоров по баракам, но глаза Нади все еще виделись Руслану. Он лежал на своей жесткой кровати, смотрел в темноту и, вспоминая вечер, вновь переживал радостные и волнующие минуты. Надя на виду у всех предпочла его — Руслана — Ахсару? Она не кого-нибудь, а Руслана выделила из всех парней, собравшихся на аллее. И сколько радости и нежности было в ее глазах, когда их взгляды встречались… Значит, Руслан не безразличен ей?..
Соломон, Мисост всячески подчеркивали, что относятся к нему, как ко всем членам бригады, подбадривая тем самым его. Руслан был им благодарен. Но только минувшим вечером он явственно почувствовал настоящее счастье. И при мысли, что утром он опять увидит Надю, которая посмотрит на него, Руслан вновь ощутил безмерную радость… Он будет до самого обеда класть стены и чувствовать теплоту ее взгляда. А потом встретит ее в столовой. И опять они увидят друг друга… А вечером — да будут здоровы и да не обойдет счастье Азу и Наташу! — гармонь вновь соберет на аллее молодежь…
