KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!

Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вадим Кожевников, "Знакомьтесь - Балуев!" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А теперь? — жалобно спросила Пеночкина.

— Теперь нет, — сказал потупившись Зайцев — поднял голову и, глядя в лица ребят, произнес твердо: — Может, это и неправильно, но я не могу по–старому к ней относиться, хотя она и очень высокий образец правдивости перед коллективом показала. Вот!

Глаза у Зайцева потускнели, он глубоко вздохнул и объявил:

— Значит, по этому вопросу все. Переходим к обсуждению красного уголка. Слово товарищу Подгорной.

Как ни странно, Подгорная никогда не говорила с Пеночкиной об этой истории и всякий раз брезгливо пресекала попытки Зины затронуть эту тему.

Через несколько месяцев и сама Зина успокоилась, но, знакомясь с новыми ребятами, сообщала о себе загадочно:

— Вы не думайте, что я такая веселая, я вовсе совсем другая и многое уже пережила.

Душевная чистота и доверчивость Леночкиной вернули к ней прежние добрые чувства коллектива, и только один Павел Гаврилович покаянно жаловался Бубнову: газопровод любой с дипломом построить может, а вот ребят довести до «человека» — штука тяжелейшая и ответственнее чего хочешь. Разводил руками:

— И как я этого Крохолева сразу не раскусил! Нет, пора на пенсию, раз зоркость души утратил. Место управдома — самое для меня подходящее. — Жаловался: — Сейчас человеком трудно быть. Очень много с него, помимо должности и специальности, спрашивается по линии духовных, неписанных обязанностей.

Конечно, Балуев говорил это, несколько преувеличивая обязанности человека на земле. Но если бы побольше людей так про себя думали и усиливали свою «общественную» душевную нагрузку, жить на свете всем было бы много легче.

18

Не могу ручаться, что при коммунизме чувство ревности отомрет, подобно прочим нежелательным явлениям минувшей эпохи. Думаю только, ревность примет другие формы: утонченные и красивые. Что же касается производственной ревности, убежден: она надолго останется в коммунизме как наследие социалистического прошлого, и коммунистическая общественность медленно и с сожалением будет расставаться с таким азартным стимулом труда. И по этой линии люди тоже будут долго совершать ошибки и каяться в них, подобно нашим современникам.

Когда «трассовики» узнали о подвиге «подводников», решивших ради экономии металла класть трассу напрямик, через болото, они тоже загорелись отчаянным желанием отличиться и решили до срока сделать подземный переход под дамбой, ограждающей заболоченную пойму.

Действительно, они досрочно пропихнули с помощью гидравлических домкратов шестидесятиметровую обсадную трубу — патрон и этим скоростным строительством, как говорится, «вставили фитиль» «подводникам».

Но вот чего не учли «трассовики»: в обсадную трубу надо было еще вдеть плеть газопровода, а они с этим делом замешкались. Начала дуть низовка, тугой ветер задирал волны, река отяжелела, раздулась, распростерлась по всей низине сизым морем. Дамба превратилась в длинный полуостров. Обсадная труба до половины заполнилась водой. «Трассовики» были вынуждены прекратить работы.

Ревность «трассовиков» к «подводникам» и «подводников» к «трассовикам» — стародавняя традиция «трассовиков».

Если «подводники» до срока заканчивали водный переход, «трассовики», терзаясь, начинали давать такие нормы проходки, что потом сами удивлялись на свою прыть.

Если газопровод подходил уже к побережью, «подводники», понукаемые угрозой со стороны «трассовиков», начинали «вкалывать со страшной силой». И все это сопровождалось обоюдными насмешками, ехидными предложениями оказать помощь людьми, техникой, поделиться опытом.

Павел Гаврилович Балуев, воспользовавшись бедственным положением «трассовиков», и на этот раз предложил им помощь, которую они приняли с покорным смирением потерпевших.

И хотя у самого Балуева на строительной площадке было нехорошо: в затопленной пойме увязала техника, машины стояли на бревенчатых постаментах, и рабочие добирались до них по колено в грязи, а для сварных работ пришлось класть высокие лежаки, и над болотом все время клубился парной, зловонный туман, так что даже днем приходилось работать с прожекторами, траншея для дюкера все время заполнялась плывуном, и каждый человек в таких условиях был особенно дорог, — несмотря на все это помочь ближнему было для Балуева не только долгом, но и доставляло ему злорадное наслаждение. Он послал на подмогу своих водолазов, не преминув при этом составить счет для оплаты услуги.

Но водолазы в своем громоздком снаряжении не могли пролезть в обсадную трубу, чтобы протащить сквозь нее трос, которым потом полагалось втянуть внутрь ее плеть газопровода. Выходит, осрамились не только «трассовики», но и Балуев.

Между тем наступило похолодание, вода покрылась льдом. Если температура и дальше станет понижаться, внутри обсадной трубы может образоваться ледяная колонна, способная порвать трубу.

И, как это водится, пока все шло хорошо, люди охотно, каждый в меру способностей, посмеивались над непроворными «трассовиками» и неуклюжими «подводниками». Но когда появилась угроза делу, руководители подводного и трассового участков объединились для решения сложной задачи. Все откачивающие средства «подводников» были переброшены к дамбе.

Балуев теперь даже мысли не допускал предъявить «трассовикам» смету за аварийные работы или хотя бы намекнуть на то, что его собственный участок без откачивающих средств еще больше пропитается влагой. В такие моменты хозяйственники утрачивают практическую хватку и гибкость экономического мышления, а становятся, как и все люди, одержимыми одной целью: отразить общими усилиями коварное нападение природы. И только позднее будет сочинена смета, и от каждой ее цифры начнет упорно отбиваться спасенный хозяйственник. Не потому, что он плохой человек, а потому, что все хозяйственники равны между собой в скаредности, когда дело касается государственного целкового. Выдрать эти деньги после оказания помощи иногда труднее, чем выручить терпящего бедствие.

Балуев решил устроить себе «штаб–квартиру» на этом водном переходе.

Прежде чем пустить жильца, хозяин избы Василий Карнаухов осведомился:

— А телевизор у вас имеется? — И упрекнул: — Выходит, вы культурно необеспеченный. — Уведомил строго: — Когда химзаводы строили, в этой самой горнице у меня член–корреспондент Академии наук жил. Так у него целая рота таких, как ты, начальников в подчинении была. А он по утрам мне дрова колол.

— Ладно, — согласился Балуев, — физкультура мне тоже полезна.

— Потом вот чего, — сурово предупредил хозяин, — человек я разговорчивый, и если дешево сдал, так потому, что не все меня терпят.

— Тогда не с меня, а с тебя причитается.

— Если ты умственно осведомленный, что ж, могу от себя пол–литра выставить. Хотя от вина веселье мнимое…

Алюминиевую раскладушку Павел Гаврилович поставил подальше от печки и застлал с солдатской аккуратностью. Вынул из чемодана бритвенный прибор, тапочки, байковую пижаму, технические справочники, поставил на этажерку, рядом с хозяйскими книгами. Задвинул чемодан под койку, и этим завершилось его вселение.

Наблюдая за Балуевым, Карнаухов заметил:

— Видать, ты к скоростной жизни привычный. Сегодня здесь, завтра там. — Осторожно осведомился: — Должностью от семьи оторван или до седых волос в холостом состоянии продержался? — Узнав, что Балуев семейный, сказал уважительно: — Ну, тогда — герой! В мирных условиях по–фронтовому жить может только человек соответственный. — И пояснил: — Есть люди, которые полагают, что жизнь им дана только для собственного удовольствия, а есть — которые себя только в деле помнят. Ну, словом, партийные. — Обрадовался: — Выходит, мы с тобой единомышленники и можем политику обсуждать. С жильцом–академиком я воздерживался: беспартийный товарищ. Влиял на него помаленьку успехами нашего колхоза, водил, показывал, цифры называл до и после ленинского съезда — так мы для ясности Двадцатый называем. — Спросил, хмуро сощурясь: — А ты понял, чего это значит, что наши девки при всем параде, в новых ботиках по субботам возле вашей стройки стали гулять? — Выждал, улыбнулся снисходительно: — Значит, слаб ты еще на анализы и синтезы. Ежели анализ, то так надо рассуждать: строители всегда кто были? Бездомные люди, сезонники. Придут чуждой оравой, и от них только страх и беспокойство колхозным жителям. А теперь, когда каждый к машине приставлен, — все механики. Наш лозунг такой: лови для колхоза кадры, хватай женихов, тащи их в клуб, заманивай культурой. Всех ваших с Доски почета на стройке списали и в клубе рядом со своими вывесили, чтобы нацелиться правильно. Я сам для дочери со стройки химзавода таким манером паренька увел. Теперь живут отдельно. В комбайнеры переквалифицировался.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*