Тамара Каленова (Заплавная) - Не хочу в рюкзак. Повести.
«Разве ж это работа? Курорт!» — весело думала она, глядя на раскрасневшихся от морского воздуха и стремительных движений ребят и чувствуя, что «первое впечатление» ей пока удается.
Вдруг она заметила: мальчик, стоявший против нее, закашлялся, вышел из строя и встал в сторонке. Радостное настроение у Лиды мигом пропало.
— Как его зовут? — спросила она негромко у Наташи.
— Миша Николаев. Он не любит играть, не обращайте внимания, Лидия Афиногеновна! — ответила девочка, не сводя глаз с мяча.
«Не любит или не может?» — с тревогой подумала Лида и начала сдерживать чересчур расшалившихся ребят.
Мысли о том, чтобы как можно лучше удалось первое впечатление, показались мелкими, было стыдно за них. Зачем рядиться в несвойственные одежды? Ребята все равно разгадают. Да и не для этого она здесь. Учить ребят и заботиться об их здоровье — вот главное! Остальное не так уж важно.
«Режимный матч» подходил к концу и, вероятно, кончился бы благополучно, если бы кто-то от избытка сил не запустил мяч в море.
— Ой-ёй! — запищали девчонки, и не успела Лида что-либо сообразить, как весь класс ринулся к воде.
Стали кидать в мяч палками, камнями. Удержать их было невозможно.
«Самое страшное для Капустина — промочить ноги», — вспомнила вдруг Лида слова завуча. — Боже мой, но который тут Капустин?»
— Назад! — услышала она вдруг свой собственный властный и неожиданно сильный голос. — Вы слышите — назад!!
Ребята неохотно отодвинулись от кромки воды.
Между тем волны отнесли желтый новенький мяч далеко от берега.
— Отвернитесь! — приказала Лида и начала стаскивать свитер.
Мальчишки отвернулись мигом. А девчонки окружили воспитательницу плотным кольцом.
Негнущимися от спешки пальцами Лида срывала с себя чулки, рубашку. Мелькнула мысль: «Очень мило! Учительница раздевается на виду у всего класса! Позор, да и только!»
Наконец Лида вошла в воду. Сразу же ударилась обо что-то острое, заросшее мохнатыми жесткими водорослями, и... остановилась. Дальше идти было боязно. Лида никак не ожидала, что спокойная, безмятежная гладь таит под собой каменистое дно. Память услужливо подсказала сведения, почерпнутые из книг: колючий морской кот, любитель таких вот мрачных подводных зарослей, гигантские крабы, зловеще размахивающие сильными клешнями, рыба-игла, по виду точь-в-точь похожая на змею... Дрожь пробежала по спине.
Не оборачиваясь, Лида чувствовала, как все выжидательно смотрят на нее. Она храбро сделала шаг вперед — и ухнула в глубокую впадину. Вода накрыла ее с головой. Лида вынырнула и поплыла.
Это было так неожиданно приятно, легко — море словно вытолкнуло ее на поверхность, — что Лида тотчас забыла все свои страхи. И хотя горько-соленые мелкие волны забивали рот и с непривычки к морю Лида здорово нахлебалась, ощущение того, что она свободно плывет, плывет в первый раз по настоящему морю, наполнило сердце радостным волнением.
На мгновение она забыла и о ребятах и о мяче. Она видела перед собой ничем не ограниченную морскую гладь, и ей хотелось плыть все дальше. Неожиданно совсем рядом желтым поплавком закачался на волнах мяч. Лида развернулась в воде, погружаясь почти с головой, и, толкая его перед собой, стала возвращаться к берегу.
— Не ходите-е-е! — услышала она. — Лидия Афиногеновна голая-я-я!
Это ее «вэшники» отгоняли от берега других ребят, нечаянно сюда забредших.
«Голая!.. Вся школа, поди, слышит!» — ужаснулась Лида.
Но отступать некуда. На берег-то все равно выходить придется.
Девчонки помогли выжать мокрое и натянуть юбку и свитер. — Д-держите, — чуть заикаясь от охватившей на воздухе все тело мелкой дрожи, сказала Лида мальчишкам. — Автор этого мощного удара должен отнести мяч сушиться.
Мальчишки тыкали пальцами в набухшую от воды кожу, проверяя, не «сел» ли мяч. Потом гурьбой повалили к спальному корпусу.
Через полчаса, собрав всех, Лида повела свой класс в столовую на обед. Без прямоугольника. Ребята тесно обступили ее, наперебой рассказывая о том, какой здесь был на прошлой неделе замечательный шторм.
Ниточка доверия была соткана.
«Наверно, они мой дурацкий поступок за смелость приняли», — подумала Лида. Но от ребячьего признания на душе стало очень тепло.
В вестибюле столовой они налетели на завуча.
— Очень шумно! — упрекнул он. — Лидия Афиногеновна, ваш класс запаздывает...
— Мы были на море, — виновато и вместе с тем счастливо сказала Лида. — Извините...
Завуч недоуменно поглядел на ее светлые, в крупных кольцах волосы, которые потемнели от воды, на ее прилипший к спине влажный свитер и пробормотал:
— Наденьте халат...
Спросить же, как состоялось ее первое знакомство с классом, Богдан Максимович просто не успел: Лида умчалась вверх по лестнице вдогонку своему нетерпеливому классу.
IV
Первый рабочий день остался в памяти Лиды как что-то нескончаемое.
Обед прошел мучительно. Медсестра принесла таблетки; желтые, белые — целую тарелку. Велела раздать по списку, утвержденному главврачом.
Пришлось спрашивать, кто из ребят кто, и предлагать им самим выбрать лекарство.
Почему-то разобрали только желтые таблетки.
— Это витаминки, — шепнула Лиде Наташа. — Они в нагрузку к белым...
«Спасибо, девочка, — мысленно поблагодарила Лида. — Ты даже не представляешь, как помогла мне!»
Сделав вид, что разгадала ребячью хитрость, Лида уверенно, как если бы это она делала каждый день, раздала лекарство и проследила, чтобы каждый проглотил свою долю.
Едва только вздохнула посвободнее, как выяснилось, что она прозевала для своего класса добавочный компот.
Мальчишки откровенно загудели, начали коситься, шептаться, и Лиде показалось, что ее авторитет погиб, не успев родиться.
— Сейчас, сейчас! — торопливо заверила она. — Я попробую... только сидите тихо...
И поспешила к раздаточной.
Там никого не было. Маленькое окошечко плотно заперто изнутри.
Лида робко постучала.
На стук выглянула полная женщина в белом колпачке и вопросительно посмотрела на Лиду.
— Мне бы... компоту, — смущенно и даже жалобно попросила Лида.
Недовольная гримаса скользнула по лицу женщины, но она вежливо ответила:
— Минуточку! — И захлопнула окошко. Лида приободрилась.
— Ну, как проходит крещение обедом? — раздался за спиной галантный голос.
Лида обернулась. Рядом стоял молодой толстяк, жевал ватрушку и запивал ее компотом.
— Нормально, — улыбнулась ему Лида. — Класс замечательный!
Толстяк доверительно склонился к ней:
— Не верь-те! Хитрюги они, все без исключения! Тихони, тихони, да как выдадут! Вплоть до выговора от администратора. А у нас администратор — ого! Сталкивались?
— Нет...
— Столкнетесь! — убежденно прошамкал тот. — Впрочем, шестой «В» благополучный класс. Сильна Марь Степанна! Ох, и сильна старуха! Они у нее по ниточке ходят, как акробаты.
Лида немного удивилась его словоохотливости, но все-таки ей было приятно, что как-никак ее появление в многолюдной школе было замечено.
— Вы кто? — спросил молодой толстяк. — Математик, физик?
— Не угадали! Литератор.
— А я географ. Вам часы обещают?
— Дали.
— Уже?! — удивился географ. — Я здесь три года — и не обещают. Что ж хорошего? Дисквалифицируюсь. Теряю спортивную форму. Скоро Европу от Азии перестану отличать. Все, знаете, носки, трусы, рубашонки, бантики, воротнички... Надоело! Я слышал, вы из Сибири? Как там платят?
— Хорошо платят! — чувствуя, что в ней поднимается неприязнь к этому человеку, отрезала Лида.
Но он не обиделся и зашептал еще доверительнее :
— Если хотите, можно всегда просить у Ефимыча, старшего повара, чаю, компота или печенья... Директор не разрешает, велит оформлять через бухгалтерию, а так... можно. Ефимыч — человек! Стукнешь в эту амбразуру...
Лида отодвинулась от него: ну и оратор!
В это время «амбразура» отворилась. Показалась мужская жилистая рука с ватрушкой и стаканом компота.
— Что... это?! — задохнувшись от догадки, спросила Лида.
— Берите, — зашептал толстяк. — Ему ж неудобно держать.
— Не надо! Я не для себя! — крикнула Лида, видя перед собой только руку.
Вся красная, Лида убежала. Толстяк посмотрел ей вслед непонимающими глазами и взял поданный стакан. Лида вернулась к классу.
— Компот будет завтра, — сказала она мальчишкам. — А теперь: кто поел — встать!
Класс кое-как выстроился и, гомоня на полутонах, потянулся к выходу.
Лида шла замыкающей, прятала глаза. Ей казалось, что все видят ее полыхающие щеки и знают, отчего они полыхают.
«Ввел в курс дела!» — со злостью думала она о толстяке.
