Николай Шундик - Быстроногий олень. Книга 2
— Да, Иляй, мы уже выбрали, каких собак вам продать, — подтвердил и председатель колхоза. — Зови Гивэя, и берите вон тех четырех, в самой крайней кормушке… Это хорошие собаки.
Иляй, забыв обо всем на свете, бросился к указанной кормушке.
— Собаки хорошие, — вскоре подтвердил он. — Только мало очень.
— Пока хватит, больше продать не можем, — отрезал Омкар.
Не меньше Иляя удивил илирнэйцев и Гивэй. Он бесцеремонно шарил по питомнику, лазил на крышу, что-то чертил на листах бумаги, записывал. Закончив свою работу, он вошел в магазин, набросился на книги.
Продавец — чукча, с добродушным, смуглым лицом, — подавал Гивэю книгу за книгой, радуясь, что имеет дело с таким солидным покупателем.
— Еще вон ту подай, синенькую, — просил Гивэй.
— Бери, бери! Хоть все до одной бери! — потирал от удовольствия руки продавец.
Вскоре все книги, украшавшие полку илирнэйского магазина, были увязаны в огромную стопку. Рассчитавшись, Гивэй хотел было уже уйти из магазина, как вдруг его внимание привлекла скрипка. Гивэй даже затрясся: «Настоящая скрипка! Такая, как у Савельева! И как это я раньше ее не заметил!»
— Что, скрипку купить хочешь? — с замиранием сердца спросил продавец: ему страшно надоела эта хрупкая вещь, которая висела в магазине вот уже четыре года. — Покупай, играть научишься. Для скрипки этой и книга есть, самоучитель называется.
— Самоучитель есть! — воскликнул Гивэй. — А ну-ка дай, дай скорее мне его!
Жадно просмотрев несколько страниц, Гивэй перевел дыхание и, словно боясь, что скрипку у него может кто-нибудь перехватить, заторопил продавца:
— Заворачивай, скорей заворачивай! И самоучитель тоже! Сколько стоит?
Тут в магазин вошел Лиса. Пораженный, он минуту смотрел на огромную кипу книг у ног Гивэя.
— Что это? Янрайцы все книги из нашего магазина забрали? — изумленно опросил он. — И эту красивую вещь, которая много лет здесь висела, тоже забирают?
Продавец развел руками, как бы говоря: ничего не поделаешь, покупатель покупает, а я продаю…
Лиса круто повернулся и побежал в правление колхоза. Нахальство янрайцев, казалось ему, достигло наивысшего предела.
— Так янрайцы нас, однако, совсем ограбят! — воскликнул он, вбегая в правление. — Гивэй все до одной книги забрал из магазина, скрипку красивую тоже забрал! Завтра они все оружие заберут и продукты все заберут! Пустые полки оставят.
Несколько илирнэйцев, сидевших в правлении колхоза, встали со скамьи.
— Куда вы? Опомнитесь! — засмеялся Омкар. — Не думаете ли вы у гостя купленные им вещи отбирать?..
Возвратившись в Янрай, Гивэй в свободное, от охоты время принялся по илирнэйскому образцу переделывать конструкцию кормушек в питомнике. Иляй был у него самым деятельным помощником. Оба вкладывали в свое дело столько души, что это невольно их сдружило. Когда Гивэй долго не возвращался с охоты, Иляю было скучно. Особенно заскучал он, когда Гивэй уехал с комсомольской бригадой Рультына на несколько дней в тундру, где им предстояло занять самые дальние охотничьи участки. Гивэй оставил Иляю целую кучу чертежей и попросил его довести до конца начатую ими работу.
— Хорошо, Гивэй, я сделаю, я все как следует оделяю, — заверял своего друга Иляй. — Пусть только посмотрит какой-нибудь илирнэец на наш питомник — у него от удивления рот до ушей откроется. Лису к нам в гости позвать, что ли?
Гивэй не успел еще уехать, как Иляй принялся за работу. Затопив в питомнике печь, он начал строгать рубанком брусья на верстаке. Увлекшись работой, Иляй не заметил, как стал подкрадываться вечер. И тут он вспомнил, что не выполнил урока по ликбезу, заданного Солнцевой. Иляй поморщился. «Ох, и надоедливое же дело домашнее задание выполнять… И как это у Гивэя хватает терпения так много учиться?..»
Сумка с книгами и тетрадями у Иляя висела тут же, на стене, в питомнике. Стряхнув с верстака стружки, он разложил на нем свои измятые, залитые чернилами тетради.
«Задачу решить надо. Хотя бы чуть-чуть решить, а там Оля поможет», — рассуждал он.
Открыв флакон с чернилами, Иляй обмакнул перо, неохотно погрузился в размышления, пытаясь понять задачу. То, что решение, сразу не давалось ему, злило Иляя.
«Что же это такое выходит? Вот жена Пытто как хорошо задачи решает! Не может быть, чтобы голова женщины была лучше, чем у мужчины!»
Иляй с таким усердием погрузился в решение задачи, что не заметил, как в питомник вошел Эчилин.
— Ты, я вижу, день и ночь сидишь в своем собачнике, — оказал Эчилин, подходя к Иляю сзади. Иляй вздрогнул, поморщился. Было досадно, что Эчилин явился именно в ту минуту, когда задача, казалось, уже совсем была решена.
Эчилин уселся на чурбан, где Иляй обычно рубил мясо для собак, достал трубку, закурил.
— Что молчишь? Или не рад, что я к тебе в гости пришел? — зло сверкнул он на Иляя глазами.
— Можешь к своему Савельеву в гости итти, — огрызнулся Иляй. — А мне с тобой разговаривать не о чем.
— Нет, ты сейчас заговоришь, — пообещал Эчилин. — Слушай меня, хорошо слушай, Иляй. Я знаю, ты считаешь, что стал очень важным человеком и даже думаешь, что жена к тебе скоро, вернется.
Иляй вздрогнул.
— А ты откуда это знаешь?
— Знаю, очень хорошо знаю, — продолжал Эчилин.
— Ну и знай, — безразлично заметил Иляй. — Тут и знать нечего, об этом совсем нетрудно догадаться.
Губы Эчилина покривились в презрительной усмешке.
— Не торопись, Иляй, не торопись. Сейчас в тебя страшный гнев вселится.
Иляй насторожился. Недоброе предчувствие обеспокоило его.
А Эчилин между тем продолжал:
— Променял ты жену на своих собак. Напрасно ты думаешь, что она к тебе вернется. Век теперь тебе с собаками своими жить. А жена твоя… — Эчилин сделал многозначительную паузу. — А жена твоя ушла к Гэмалю. Тэюнэ теперь жена Гэмаля!..
Иляй резко отодвинул тетрадь, перевернул флакон с чернилами и с трудом выдавил из себя:
— Стала женой Гэмаля?
Эчилин тяжело вздохнул и подтвердил:
— Да, стала женой Гэмаля… Гэмаль, как и Айгинто, это человек, ворующий женщин.
Иляй тупо посмотрел на Эчилина и вдруг, схватив его за шиворот кухлянки, потряс с необыкновенной силой.
— Это ты, вонючий, весть злую мне принес! — прохрипел он. Толкнув Эчилина куда-то прямо на собак, Иляй выбежал на улицу. Минуту он стоял как вкопанный, а затем, вобрав голову в плечи, пошел к морю.
Иляй шел быстро, порой спотыкаясь о заструги, едва не падая. У него было такое чувство, словно он убегает от чего-то страшного, неотвратимого.
«Тэюнэ ушла к Гэмалю!» Эта весть, как-то сейчас по-особенному переосмысленная, остановила Иляя. Он застонал и, опустившись на колени, обхватил голову руками. «Тэюнэ не вернется ко мне, Тэюнэ ушла к Гэмалю», — твердил он, застыв в неподвижности. Иляй ждал, что кто-нибудь возразит ему, скажет, что это неправда. И тут кто-то вдруг прикоснулся к плечам Иляя очень осторожно и нежно. Иляй вздрогнул, повернулся и увидел своего Утильгина. Пес участливо посмотрел на хозяина и, взявшись зубами за подол его кухлянки, потянул в сторону поселка. Иляй с яростью оттолкнул собаку. Утильгин жалобно завизжал, снова несмело подошел к хозяину и уставился на Иляя бесконечно преданными, тоскующими глазами. Жалость переполнила Иляя. Он взял Утильгина за лапы, обнял своего верного друга. Ему было жалко обиженного пса и еще больше жалко себя. «Нет, счастливым человеком родиться нужно. А я — родился несчастливым».
Кругом было необыкновенно тихо. Из-за морских торосов подымалась расплющенная луна. Ее багрово-сумрачный свет окрасил тусклыми бликами ледяные поля. Иляй долго смотрел на уродливую холодную луну. Непокрытая малахаем голова его поседела от инея.
— Уйдем, Утильгин, а? Уйдем в долину предков, — тихо оказал Иляй на ухо своей собаке. Пес поднял голову и, глядя в небо, завыл громко, заунывно. Сердце Иляя болезненно сжалось. Ему казалось, что он и сам вот-вот завоет громко, заунывно, вместе с собакой.
— Пойдем, Утильгин, — снова повторил он — и, поднявшись на ноги, зашатал к поселку. Утильгин, низко опустив тяжелую голову, побежал рядом с хозяином.
В питомнике Иляй снял со стены карабин, уселся на чурбан. Собаки, подняв кверху морды, завыли на десятки голосов. Утильгин прошелся по рядам, сердито ворча. Собаки умолкли. И только некоторые из них жалобно повизгивали, поглядывая на Иляя. Пес улегся напротив Иляя и, положив голову на лапы, настороженно наблюдал за каждым движением хозяина. Было видно, что он готов вскочить с места в любое мгновение. А Иляй смотрел на Утильгина и думал, что у него ни за что не поднимется рука на верного пса. «Тяжело тебе будет без меня. Тосковать сильно будешь. Наверное, умрешь от тоски, когда хозяин твой уйдет в долину предков». «Променял жену на своих вонючих собак», — вспомнились Иляю слова Эчилина.
