Даниил Хармс - Избранное
4. Фельдшера и сестры милосердия положили Василия Антоновича на стол и покрыли простыней. Тут в комнату вошел сам профессор Ма маев. "Вас побрить?" — спросил профессор. "Нет, отрежьте мне мой горб", — сказал Василий Антонович.
Началась операция. Но кончилась она неудачно, потому что одна сестра милосердия покрыла свое лицо клетчатой тряпочкой и ничего не видела, и не могла подавать нужных инструментов. А фельдшер завязал себе рот и нос, и ему нечем было дышать, и к концу опе рации он задохнулся и упал замертво на пол. Но самое неприятное — это то, что профессор Мамаев второпях забыл снять с пациента простыню и отрезал ему вместо горба что-то другое, — кажется за тылок. А горб только потыкал хирургическим инструментом.
5. Придя домой, Василий Антонович до тех пор не мог успокоиться,
пока в дом не ворвались испанцы и не отрубили затылок кухарке
Андрюшке.
6. Успокоившись, Василий Антонович пошел к другому доктору, и тот быстро отрезал ему горб.
7. Потом все пошло очень просто. Мария Ивановна развелась с Ва силием Антоновичем и вышла замуж за Бубнова.
8. Бубнов не любил своей новой жены. Как только она уходила из дома, Бубнов покупал себе новую шляпу и все время здоровался со своей соседкой Анной Моисеевной. Но вдруг у Анны Моисеевны сло мался один зуб, и она от боли широко открыла рот. Бубнов заду мался о своей биографии.
9. Отец Бубнова, по имени Фы, полюбил мать Бубнова, по имени
Хню. Однажды Хню сидела на плите и собирала грибы, которые росли около нее. Но он неожиданно сказал так:
— Хню, я хочу, чтобы у нас родился Бубнов.
Хню спросила:
— Бубнов? Да, да?
— Точно так, ваше сиятельство, — ответил Фы.
10. Хню и Фы сели рядом и стали думать о разных смешных вещах и очень долго смеялись.
11. Наконец, у Хню родился Бубнов.
Первая половина 1931 года.
— 92
ПЕСНЬ.
Мы закроем наши глаза люди! люди!
Мы откроем наши глаза воины! воины!
Поднимите нас над водой ангелы! ангелы!
Потопите врага под водой демоны! демоны!
Мы закрыли наши глаза люди! люди!
Мы открыли наши глаза воины! воины!
Дайте силу нам полететь над водой птицы! птицы!
Дайте мужество нам умереть под водой рыбы! рыбы!
1935 год.
СЮИТА* (из "Голубой тетради.")
I. С давних времен люди задумываются о том, что такое ум и глу пость. По этому поводу я вспоминаю такой случай. Когда моя тетка подарила мне письменный стол, я сказал себе: "Ну, вот, сяду за стол и первую мысль сочиню за этим столом, особенно умную." Но особенно умной мысли я сочинить не мог. Тогда я сказал себе:
"Хорошо. Не удалось сочинить особенно умную мысль, тогда сочиню особенно глупую." Но и особенно глупую мысль сочинить тоже не мог.
Все крайнее сделалось очень трудно. Средние части делаются легче. Самый центр не требует никаких усилий. Центр — это равно весие. Там нет никакой борьбы.
Надо ли выходить из равновесия?
Некий Пантелей ударил пяткой Ивана.
Некий Иван ударил колесом Наталью.
Некая Наталья ударила намордником Семена.
Некий Семен ударил корытом Селифана.
Некий Селифан ударил поддевкой Никиту.
Некий Никита ударил доской Романа.
Некий Роман ударил лопатой Татьяну.
Некая Татьяна ударила кувшином Елену.
И началась драка.
Елена била Татьяну забором.
Татьяна била Романа матрацем.
Роман бил Никиту чемоданом.
Никита бил Селифана подносом.
Селифан бил Семена руками.
Семен плевал Наталье в уши.
Наталья кусала Ивана за палец.
Иван лягал Пантелея пяткой.
Эх, — думали мы, — дерутся хорошие люди.
II. Одна девочка сказала: "Гая."
Другая девочка сказала: "Хфы."
Третья девочка сказала: "Мбрю."
А Ермаков капусту из-под забора хряпал, хряпал,
хряпал.
Видно уже вечер наступал.
Мотька с гавном наигрался и спать пошел.
Моросил дождик.
Свиньи горох ели.
Рагозин в женскую баню подглядывал.
Санька на Маньке верхом сидел.
Манька же дремать начала.
Потемнело небо. Заблестели звезды.
Под полом крысы мышку загрызли.
Спи мой мальчик, не пугайся глупых снов.
Глупые сны от желудка.
— 94
КАССИРША
Нашла Маша гриб, сорвала его и принесла на рынок. На рынке
Машу ударили по голове, да еще обещали ударить и по ногам. Ис пугалась Маша и побежала прочь.
Прибежала Маша в кооператив и хотела там за кассу спрятаться.
А заведующий увидел Машу и говорит: "Что это у тебя в руках?" А
Маша и говорит: "Гриб." Заведующий говорит: "Ишь ты какая бой кая! Хочешь я тебя на место устрою?" Маша говорит: "А не устро ишь." Заведующий говорит: "А вот устрою!" И устроил Машу кассу вертеть.
Маша вертела, вертела кассу и вдруг умерла. Пришла милиция,
составила протокол и велела заведующему платить штраф — 15 рублей.
Заведующий говорит: "За что же штраф?" А милиция говорит: "За убийство." Заведующий испугался, заплатил поскорее штраф и гово рит: "Унесите только поскорее эту мертвую кассиршу." А продавец из фруктового отдела говорит: "Нет, это неправда, она была не кассирша. Она только ручку в кассе вертела. А кассирша вон си дит." Милиция говорит: "Нам все равно. Сказано унести кассиршу,
мы ее и унесем."
Стала милиция к кассирше подходить. Кассирша легла на пол за кассу и говорит: "Не пойду." Милиция говорит: "Почему же ты, ду ра, не пойдешь?" Кассирша говорит: "Вы меня живой похороните."
Милиция стала кассиршу с пола поднимать, но никак поднять не может, потому что кассирша очень полная.
— Да вы ее за ноги, — говорит продавец из фруктового отдела.
— Нет, — говорит заведующий, — эта кассирша мне вместо жены служит. А потому прошу вас не оголяйте ее снизу.
Кассирша говорит: "Вы слышите? Не смейте меня снизу оголять."
Милиция взяла кассиршу под мышки волоком и выперла ее из коо ператива.
Заведующий велел прибрать магазин и начать торговлю.
— А что мы будем делать с этой покойницей, — говорит продавец из фруктового отдела, показывая на Машу.
— Батюшки, — говорит заведующий, — да ведь мы все перепутали!
Ну, действительно, что с покойницей делать?
— Кто же за кассой сидеть будет? — спрашивает продавец. Заве дующий за голову руками схватился. Раскидал коленом яблоки по прилавку и говорит: "Безобразие получилось."
— Безобразие — говорят хором продавцы.
Вдруг заведующий почесал усы и говорит: "Ха-ха! Не так-то лег ко меня в тупик поставить. Посадим покойницу за кассу, может пу блика и не разберет, кто за кассой сидит."
Посадили покойницу за кассу, а в зубы ей папироску вставили,
чтобы она на живую больше походила, а в руки для правдоподобия дали ей гриб держать.
Сидит покойница за кассой, как живая, только цвет лица очень зеленый, а один глаз открыт, а другой совершенно закрыт.
— Ничего, — говорит заведующий, — сойдет.
А публика уже в двери стучится, волнуется: почему кооператив не открывают. Особенно одна хозяйка в шелковом манто раскрича лась: трясет кошелкой и каблуком в дверную ручку нацелилась. А за хозяйкой какая-то старушка с наволочкой на голове кричит,
ругается и заведующего кооперативом назывет сквалыжником.
Заведующий открыл двери и впустил публику. Публика побежала сразу в мясной отдел, а потом туда, где продается сахар и перец.
А старушка сразу в рыбный отдел пошла, но по дороге взглянула на кассиршу и остановилась.
— Господи, — говорит, — с нами крестная сила!
А хозяйка в шелковом манто уже во всех отделах побывала и не сется к кассе. Но только она на кассиршу взглянула, сразу оста новилась, стоит молча и смотрит. А продавцы тоже молчат и смот рят на заведующего. А заведующий из-за прилавка выглядывает и ждет, что дальше будет.
Хозяйка в шелковом манто повернулась к продавцам и говорит:
— Это кто у вас за кассой сидит?
А продавцы молчат, потому что не знают, что ответить.
Заведующий тоже молчит.
А тут народ со всех сторон сбежался. Уже на улице толпа. Поя вились дворники. Раздались свистки. Одним словом, настоящий ска ндал.
Толпа готова была хоть до самого вечера стоять около коопера тива. Но кто-то сказал, что в Фонарном переулке из окна старухи вываливаются. Тогда толпа возле кооператива поредела, потому что многие перешли в Фонарный переулок.
1 августа 1936 года.
— 96
2. Вот бутылка с водкой, так называемый спиртуоз. А рядом вы видите Николая Ивановича Серпухова.
Вот из бутылки поднимаются спиртуозные пары. Посмотрите, как дышит носом Николай Иванович Серпухов. Поглядите, как он облизы вается, и как он щурится. Видно, ему это очень приятно, и глав ным образом потому, что спиртуоз.
Но обратите внимание на то, что за спиной Николая Ивановича нет ничего. Не то, чтобы там не стоял шкап или комод, или вообще что-нибудь такое, — а совсем ничего нет, даже воздуха нет. Хоти те верьте, хотите не верьте, но за спиной Николая Ивановича нет даже безвоздушного пространства, или, как говорится, мирового эфира. Откровенно говоря, ничего нет.
