Николай Глебов - В степях Зауралья. Книга вторая
Козырнув, денщик чеканил заученные слова:
— Наша воюет, чтоб на неделе был базар, а в год три ярмарки.
— Дурак ты, Юсупко.
Денщик охотно соглашался с пьяным командиром и, помедлив, спрашивал:
— Самовар ставить?
— Ставь, — вяло махал рукой Нечипуренко.
Вечером капитан, подперев рукой давно не бритую щеку, пел заунывно:
…Реве та стогне Днипр широкий,
Сердитый витер завива…
Прошло недели две с тех пор, как Андрей начал вести работу среди солдат.
В третьей роте первого батальона полка имени Шевченко создалось уже крепкое ядро революционно настроенных солдат. Прокламации и воззвания Урало-Сибирского бюро РКП(б) и Челябинского подпольного комитета появились и в других подразделениях.
Полковое, начальство встревожилось: охрана казарм была усилена, Нечипуренко перевели в хозяйственную команду и на его место был назначен новый офицер, поручик Нестеренко. Выходец из кулацкой семьи с Поволжья он жестоко расправлялся с революционно настроенными солдатами, мстил им за отца, имущество которого было конфисковано красными. Небольшого роста, круглый, как шар, Нестеренко, казалось, был наполнен жидкостью, — стоит проткнуть, и она хлынет из него, как из бочки, отравляя воздух зловонием.
Первая стычка Нестеренко с солдатами произошла во время учения во дворе казармы. Юсуп Валеев, бывший денщик Нечипуренко, откомандированный в строевую часть, сделав неумелый выпад со штыком, поскользнулся на талом снегу и упал.
Взбешенный Нестеренко дал солдату пинка и заорал на весь двор:
— Скотина! Владеть штыком не умеешь!
Валеев с трудом поднялся с земли и, ощупав ушибленное колено, стоял с низко опущенной головой.
— Начинай сначала!
— Не могу, нога болит…
Резкий удар в лицо заставил Валеева пошатнуться. В тот же миг он взметнул штык на офицера.
— Собака! Кишки пускам! — выкрикнул он и, побледнев, двинулся на Нестеренко.
— Сволочь! Солдат бить? — послышались крики. — Царские порядки устанавливать. Дай ему, Валеев, по башке, а я прибавлю! — Костюченко с винтовкой наперевес шагнул из строя. Шум нарастал.
Нестеренко трусливо попятился к стене казармы, но, запнувшись, упал.
— Бараний пузырь!
— Проколоть его штыком!
— В сартир головой!
Волнение перекинулось и на другие роты.
Вечером командир полка связался по телефону со штабом 12-ой Уральской дивизии, и полк было решено перебросить к линии фронта, на один из участков реки Белой.
Глава 26
Ночь была теплой. Изредка накрапывал дождь. Подняв воротник шинели, Андрей зашагал быстрее. Пройдя бани Барского, свернул на Уфимскую улицу. Вскоре он оказался в яркой полосе света уличного фонаря и неожиданно был остановлен двумя офицерами.
— А, студиоз! Ты все еще в Челябинске? Почему в солдатской шинели? — хлопнув фамильярно, по плечу Андрея, спросил один из них.
Фирсов узнал своих попутчиков, ехавших с ним в одном купе из Омска.
— Служишь? Или студенческую форму пропил? А? — забросал его вопросами один из офицеров. — Знаешь, сегодня мы с Костей решили кутнуть, — продолжал он, кивнув головой на приятеля. — Идем с нами в ресторан!
Фирсов отказался.
— Ну нет, брат, шалишь, мы тебя не отпустим. Ты что, выпить за победу над красными не хочешь? Костя! На абордаж студиоза! — второй офицер бесцеремонно подхватил Андрея под руку и потащил к стоявшему на углу ресторану.
Свободных мест не было. Выдернув стулья из-под сидевших за столиком штатских, офицеры позвали официанта.
— Платите, господа, деньги и марш отсюда! — скомандовал Костя.
Штатские запротестовали. Андрей хотел незаметно уйти, но рука первого офицера держала его крепко за плечо.
— Икры, графин водки и сигарет, — распорядился второй офицер подошедшему официанту и подвинул стул Андрею. — Садись, студиоз, рассказывай о богатствах земли Уральской, да, впрочем… — офицер махнул рукой, — все пойдет Уркварту, — и, грузно опустившись на стул, затянул хрипло:
Замолкли струны моей гитары,
А я девчонка из Самары…
— Эх, студиоз, тоску наводит эта песня… напьюсь я сегодня до чертиков!
Не слушая офицера, Андрей с беспокойством поглядывал на дверь, в которую входили все новые посетители. Официант принес водку и закуску.
— За славу нашего оружия! — поднимая бокал, произнес Костя.
Андрей извинился и вышел в гардеробную:
— Простите, забыл платок. — Возвращаясь, заметил за столом третьего офицера.
— Знакомьтесь, поручик Гирш, глаза и уши Челябинска, — произнес, ухмыляясь, приятель Кости.
Андрей насторожился. «Контрразведчик», — промелькнуло у него в голове. Сухо поклонившись, Фирсов занял свой стул.
Вскоре появился второй графин. Взглянув на часы, Гирш заторопился и, вынимая бумажник, уронил на пол записку.
Андрей наступил на нее ногой. Когда контрразведчик вышел, Фирсов, сделав вид, что поправляет сапог, сунул ее за голенище.
Сославшись на головную боль, он простился с офицерами, поспешно зашагал домой.
Была поздняя ночь. Андрей перешел мост, свернув вправо, остановился возле небольшого домика. Дверь открыла Христина, спросила с тревогой:
— Что так поздно?
— Засиделся в ресторане с двумя колчаковцами! — Андрей подошел к лампе, развернул записку.
«Сегодня в час у Госпинаса разговор с «Марусей», — прочитал он. — Очевидно, речь идет о девушке, но почему «Маруся» в кавычках? — Фирсов потер себе лоб.
— Странная записка, — подавая ее Христине, сказал он.
— Госпинас — это начальник Челябинской контрразведки. Видимо, у него сегодня в час ночи назначен разговор с «Марусей», — высказала свою догадку Христина.
— Но почему Гирш взял имя девушки в кавычки?
— Подожди, Андрей, — Христина слегка побледнела и, как бы страшась догадки, произнесла с расстановкой: — Маруся — это партийная кличка Николая Образцова. Нет! Его отец — старый член партии. — Точно отгоняя страшную мысль, Христина сделала шаг от мужа.
— Сколько сейчас времени? — спросил Андрей.
— Без десяти двенадцать? — Спрятав записку Гирша в потайной ящик, Андрей достал из него револьвер.
— Ты думаешь проследить «Марусю»?
— Да. Только плохо, что я его не знаю…
— Ты его сразу узнаешь, — сказала Христина. — Он выше среднего роста, папаха всегда заломлена на затылок, походка легкая, как бы танцующая… Береги себя, Андрюша, — заботливо закончила Христина и обняла мужа.
— Если к утру не вернусь, заяви комитету. Пускай установят надзор за домом Образцовых.
С соборной колокольни пробило двенадцать часов. Фирсов прибавил шагу и, остановившись на углу соседнего с контрразведкой дома, плотнее закутался в плащ. У подъезда под фонарем стояли часовые.
Из темного переулка вышел человек и, озираясь, направился к контрразведке. Сказав часовым пароль, исчез в подъезде.
«Это и есть, вероятно, «Маруся», — подумал Фирсов.
Ждать пришлось недолго, Образцов вышел на улицу, осмотрелся и направился в сторону вокзала. Прячась возле стен и заборов, Андрей последовал за ним.
Городские постройки кончились. Слева виднелись низкие, обшитые тонким железом склады чаеразвесочной фабрики. Справа — пустырь. Боясь потерять Образцова в темноте, Андрей ускорил шаг. «Маруся» оглянулся и, пропустив мимо себя Фирсова, стал выжидать.
Поняв его уловку, Андрей завернул за угол чаеразвески и остановился.
Образцов прошел, не заметив слившегося с темнотой человека в плаще и бодро зашагал к виадуку. Прошел пост и оказался на кривой уличке. Оглянувшись еще раз, остановился, постучал в окно своего домика. Окна осветились. Открылась дверь в сени. На пороге, держа высоко лампу над головой, показался старый Образцов.
— Ну, что? — спросил он сына.
— Все в порядке, — ответил тот, и дверь закрылась.
Где-то глухо тявкнули собаки, под навесом соседнего двора горласто пропел петух.
Остаток ночи Андрей провел шагая из угла в угол своей комнаты, обдумывая план ликвидации провокатора.
— Нужно сейчас же итти в комитет! — взволнованная рассказом мужа, сказала Христина и быстро поднялась с кровати. — Кто мог подумать! Правда, молодой Образцов не внушал доверия, но чтоб его отец, в доме которого проходили подпольные собрания, оказался предателем!
— Да, старый ворон вел тонкую игру, — заметил Андрей. — Однако мне пора, — заторопился он. Захватив с собой записку Гирша, Фирсов зашагал на конспиративную квартиру.
Решение комитета было единодушным. Исполнение приговора поручили Андрею и двум другим коммунистам. В тот день «Маруся» был вызван в каменоломни, стоявшие в глухом бору на окраине города.
Ничего не подозревавший молодой Образцов, насвистывая, приближался к глубокой выемке каменоломни, заполненной до краев вешней и почвенной водой.
