Евгений Дубровин - Эксперимент «Идеальный человек»
Только к обеду, мокрый, дрожащий, он добрался до дома и целую неделю провалялся в кровати: от пережитого потрясения у бедного старика отказали ноги.
Хитроумный Курдюков оказался прав. С каждым днем «баламутка» все меньше говорила по телефону, все неохотнее.
К концу недели, как и обещал негодяй Полушеф, пришла бандероль с магнитофонной кассетой. Старики попросили у сына на часок магнитофон (ученый имел четыре магнитофона, два проигрывателя и радиолу). Быстро, заученными движениями сын вставил кассету включил. Послышался плеск воды, затем звонкий девчачий голос:
– Олешек, олешек, иди сюда! Иди, зануда! А то хуже будет!
Мужской хрипловатый голос:
– Он не пойдет в воду, Катенька.
– А я хочу, чтоб пошел!
Геннадий Онуфриевич насторожился и вытянулся к магнитофону. Он пока еще не понимал, в чем дело. Старики сидели окаменевшие. Мужской голос (хозяин его, очевидно, подталкивал оленя):
– Иди, иди, дурачок, поплавай…
Послышался стук копыт, наверное, упирающегося животного, глухой рев. Голос Кати:
– Вот болван!
Геннадий Онуфриевич встряхнулся всем телом, как собака после купания, подошел к магнитофону, наклонил над ним ухо. Мужской голос:
– Вот так… Молодец… Да не дрожи, ничего страшного нет… А теперь, Катенька, садись на него верхом.
Плеск воды. Мычание. Визг. Мужской голос:
– Замечательно. Внимание. Смотри сюда. Ну прямо амазонка!
Стрекот кинокамеры.
– Сегодня мы поедем к бабушке Варе и дедушке Оне и покажем им фильм.
– Сегодня? Мы же в поход по речке хотели идти!
Мужской голос:
– Ах да, забыл, в поход… Но ведь надо и отца с дедами проведать…
– А… Они мне и так надоели. Только и слышишь: «марш за хлебом», «учи уроки». Перебьются без меня.
Щелчок. Шипение пленки. Все.
Геннадий Онуфриевич удивленно посмотрел на родителей:
– Это она в Артеке? Или где?
Смутная тень воспоминания промелькнула по лицу ученого.
– Постойте… так ведь ее украли… а? Ведь Катю украли! – закричал Геннадий Онуфриевич. – Чего ж вы сидите! Надо звонить в милицию! Ну да, ее украл этот ненормальный! Теперь я совершенно вспомнил! Вспомнил! Ее украл Курдюков! Я закружился с опытом и забыл. А вы чего ж глазами хлопали? Эх, тоже мне деды называются! Проморгали внучку и сидят чай распивают!
Молодой ученый рванулся к телефону, но Варвара Игнатьевна загородила сыну дорогу:
– Ну чего кипятишься, дурачок? В Артеке она давно. Отпустил ее Федор Иванович. Сам же провожал на автобус. Забыл?
– На автобус?
– Ну да. Чемодан еще нес…
– Ах чемодан? С дырочками?
– Какими дырочками?
– С дырочками. Вспомнил, – Геннадий Онуфриевич успокоился. – Да… да… Помню… Чемодан с дырочками… Вот черт, с этим опытом совсем скоро память потеряешь… Хотя… постойте, – темное пятно набежало на лицо Геннадия Онуфриевича, наморщило ему лоб, но в это время из спальни донесся писк проснувшегося сына, и ученый, все бросив, метнулся туда.
Наступило молчание. Варвара Игнатьевна вытерла фартуком глаза.
– Вот и все… Забыла нас «баламутка».
Онуфрий Степанович погладил ее по плечу.
– Перестань, старая… Давно известно – с глаз долой, из сердца вон. Мерзавец знает этот закон, вот и воспользовался… Ребенок же… Что ты хочешь… Но я ее найду. Вот посмотришь. Я, кажется, напал на след.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой Онуфрий Степанович нападает на след бандитской шайки. Человек в разорванной рубашке. Ночное дело. Западня
След, на который напал Онуфрий Степанович, были слова одного алкаша, что, дескать, в Малой Озеровке есть двухэтажная дача, окруженная бетонной стеной с колючей проволокой наверху, из-за которой постоянно слышится злобный лай овчарки и глухие стоны, которые можно истолковать как рев оленя.
Несмотря на то, что Онуфрий Степанович еще не совсем окреп после приключения на «даче с ослом», как он теперь ее называл, следопыт все же немедленно выехал в Малую Озеровку.
Алкаш не обманул старика. Дача, похожая на важный оборонный объект, занимала четверть небольшого переулка. Деревянные, окованные железом ворота и калитка выходили прямо на расположенный поодаль пивной ларек. Так что можно было наблюдать за дачей, попивая пиво и не вызывая ничьих подозрений. Онуфрий Степанович так и сделал: два часа проторчал он возле ларька, но за это время на территорию дачи никто не вошел и никто оттуда не вышел. Онуфрию Степановичу ничего не оставалось делать, как попытаться проникнуть на дачу «легальным» способом.
С дугой на шее неутомимый следопыт подошел к «оборонному» объекту и дернул ручку калитки. Ручка повернулась, но калитка не открылась. Старик надавил на калитку плечом. Калитка не поддалась.
Только тут старик заметил кнопку звонка. Он нажал. Где-то очень далеко, едва слышно донеслись дребезжащие звуки. Онуфрий Степанович собрался было долго ждать, но тут вдруг над его головой щелкнуло, и металлический голос спросил:
– Вы по какому делу?
Онуфрий Степанович вздрогнул, поднял голову и увидел над собой забранное сеткой небольшое продолговатое окошко.
– Да вот… – пробормотал он, обращаясь к окошку. – Дугу продаю…
– Какую дугу? – в металлическом голосе послышалось удивление.
– Ну… дугу… от лошади.
– Дугу от лошади?
– Да…
Окошечко помолчало. Онуфрий Степанович с дугой на шее тупо смотрел на него.
– Кх… – откашлялось окошечко. – Передвиньтесь чуть вправо. Стоп. Левее. Еще вправо. Хорошо. Стойте. Да не топчитесь, как лошадь! Стойте смирно!
Онуфрий Степанович застыл.
Над головой его дважды щелкнуло и послышалось гудение. Следопыт почувствовал, что его разглядывают.
– В самом деле дуга… Ну и зачем вы ее продаете?
– Вы меня по цветному телеку смотрите или по черно-белому? – спросил Онуфрий Степанович.
– Гм… допустим, по черно-белому.
– Тут узоры всякие… цветы. Очень красиво, если над кроватью повесить. И бубенчики есть. – Онуфрий Степанович позвенел бубенчиками. – Недорого отдам.
– И находятся – покупают?
– Еще как! Иностранцы – в очередь, – не удержался, чтобы не похвастаться, Онуфрий Степанович. – Доллары суют, а только я их не беру. Я не валютчик.
В окошечке зашептались. Очевидно, подошел еще кто-то.
– Что такое?
– Чокнутый какой-то. Дугу продает.
– Какую еще дугу?
– От лошади.
– Гони в шею.
– А может, купим? Красивая.
– Гони!
– Алле! Старик! Иди себе, мы дуги не покупаем.
Онуфрий Степанович стал подвязывать бубенчики.
– Да! Старик! А как твоя фамилия?
– А что? – испугался Онуфрий Степанович.
– Ничего. Так просто.
– Иванов.
– Ну иди себе, иди, Иванов.
Динамик щелкнул, гудение прекратилось, и старик услышал, как под ветром шумят за бетонной оградой деревья большого сада. Он надел на шею дугу и обошел вокруг ограды. Стена везде была крепкая, новая, высокая, с тремя нитками колючей проволоки. Ни трещинки, ни уступа.
Вдруг изнутри донесся низкий рев. Рев был похож на мычание коровы, только более требовательный, властный. Сердце у старика екнуло. «Олень», – подумал Онуфрий Степанович.
Еще не веря своему счастью, следопыт привалился к холодной бетонной ограде. На впалых щеках Онуфрия Степановича появился румянец, ноги дрожали.
– Нашел… – прошептал бедный старик. – Слава богу, нашел…
Онуфрий Степанович обогнул бетонную ограду и поспешил к пивному ларьку. «Буду до ночи сидеть, а дождусь, чтобы кто-нибудь вышел, – думал следопыт. – Может, Катенька выйдет погулять. Схвачу и на электричку…»
Онуфрий Степанович взял две кружки пива и опустился в лопухи возле ларька. Лопухи были настолько высокие, что из их зарослей торчала только одна голова гангстера.
День выдался серенький. По небу не спеша плыли низкие плотные облака, дул легкий теплый ветер. Из садов поселка тянуло запахом раскрывшихся перед дождем цветов. Народу было мало. На платформу электрички, которая виднелась сразу за пустырем с лопухами, выходило два-три человека, и поезда каждые десять минут с грохотом уносили их.
К обеду заморосило, но дождь был совсем мелкий, теплый, даже приятный, и Онуфрий Степанович не покинул своего наблюдательного поста.
В два часа палатка закрылась на обед.
– Эй, старик! Заснул, что ли? – крикнула продавщица. – Неси кружки!
Онуфрий Степанович только стал приподниматься из лопухов, как вдруг калитка дома, за которым он вел наблюдение, распахнулась и на улицу вышел человек. На человеке был коричневый плащ «болонья» и низко надвинутая на глаза шляпа. Онуфрий Степанович инстинктивно опустился опять в лопухи, но человек даже не посмотрел в его сторону. Он быстро зашагал по тропинке вдоль забора в противоположную сторону.
– Старик! Долго мне ждать? Кружки!
Онуфрий Степанович, не сводя глаз с человека, отнес кружки. Теперь надо было выбирать: или идти за этим человеком, или остаться на посту. Поразмыслив, следопыт решил остаться на посту. Прислонившись к ларьку и прикинувшись подвыпившим, Онуфрий Степанович продолжал наблюдение за укрепленным домом.
