Борис Бурлак - Смена караулов
— В следующий раз, дорогая Таисия Лукинична, а сейчас торопимся.
— Строить? — с подковыркой спросил хозяин.
— Наш брат вечно спешит и вечно опаздывает, — в тон ему заметил Горский. — Да и совхозная стройка деликатная…
— Надо к зиме о с в о и т ь денежки, иначе срежут ассигнования на будущий год? — продолжил Тарас.
— Именно! А вы неплохо ориентируетесь в нашей механике, Тарас Дмитриевич. Не пошли бы к нам экономистом?
— Моя половина не желает перебираться в район, не говоря уже о городе.
— Похвально! Теперь мало таких женщин.
Таисия Лукинична тотчас обратилась к племяннику, чтобы перевести разговор на другое:
— Ты, Юра, даже не рассказал ни о своих, ни о себе.
— Все никак не решается жениться, — ответил за него Платон. — Однако мы его скоро женим, иначе опасно продвигать по службе вольнодумного холостяка!..
Вот так, с шутками, они и расстались после этой короткой встречи погожим сентябрьским утром, когда всюду была такая благодать, что глаз не оторвешь от всей этой прелести вокруг.
На знакомой развилке дорог за селом Юрий остановил машину.
— Какую из них вы предпочитаете? — спросил он Горского.
— Мы же опаздываем.
— Тогда лучше напрямую, по большаку.
— Нет, давай-ка все же по верхотуре.
Отсюда в совхоз было две дороги: нижняя — в луговой долине и верхняя — по гребню кряжистых увалов, откуда открывался вид на дальнюю цепь сиреневых, в дымке, крутых шиханов. Платон выбрал верхнюю, чтобы лишний раз полюбоваться панорамой Южного Урала. Иногда он просил Юрия притормозить, выходил из машины, доставал из глянцевитого футляра полевой цейсовский бинокль и рассматривал длинный накат гор, приближенных восьмикратно. Если бы у него в запасе была еще одна жизнь, он прожил бы ее только здесь. Если бы… И, нечаянно вспомнив Ульяну, Платон глубоко задумался. Он уже не видел ни далеких Уральских гор, ни высокого сияющего неба над головой, ни всего этого прощального бабьего лета, в котором было столько света и мягкой грусти увядания.
— Приехали, — объявил Юрий, когда из-за поворота начал выдвигаться белый ряд коттеджей с полыхающими на ветерке пунцовыми мальвами в палисадниках.
Директор совхоза давно ждал их на дощатом резном крылечке, вымытом до охристой желтизны. Платон глянул на свои часы.
— Извините, Руслан Иванович. Минут сорок потеряли на грибном завтраке у Воеводиных.
— Какие извинения? Строителей я готов ждать до заката солнца!
Они прошли в директорский кабинет, стены которого были увешаны разными графиками, диаграммами, крупными фотографиями. Платон огляделся.
— А где план вашей усадьбы?
— В столе.
— Прячете в целях конспирации?
— Небось заделаешься конспиратором, Платон Ефремович…
Горский не раз встречался с Абросимовым на разных собраниях в области, как-то однажды сидел рядом с ним в президиуме, но ничего особенного в нем не находил, — директор как директор, разве что годится многим в сыновья. Выступал он, как и все, по заранее написанному, не позволяя себе вольных отвлечений от текста заготовленной речи. И сейчас Платон внимательно к нему приглядывался.
План совхозной усадьбы понравился Платону: оригинальная компоновка жилых кварталов, вполне современный торговый центр, двухэтажная средняя школа со спортивным залом, Дворец культуры с парком на берегу речки, на окраине — стадион.
— Кто вам все это рисовал? — осторожно поинтересовался Юрий.
— Есть у нас доморощенный архитектор.
— Кстати, грамотно, со вкусом, — заметил Платон.
— Все остальное — рабочие чертежи, сметы — дело рук городского института Гражданпроект. У меня налицо вся техническая документация, не беспокойтесь.
— Я и не беспокоюсь, Руслан Иванович, — притаенно улыбнулся Платон. — Что же вы сейчас строите, что собираетесь строить с будущего года?
Абросимов оживленно заговорил о текущих строительных делах. На отделениях он полностью прекратил все работы еще с прошлой осени, без того немало денежек брошено на ветер: в захолустных поселочках никто жить не хочет, кроме сторожей из стариков пенсионеров. Молодежь тянется сюда: тут и кино почти каждый день, и телевидение, и заезжие артисты чуть ли не всякую неделю, не говоря о коммунальных удобствах. Конечно, можно было прочнее обосноваться на первом отделении, где раньше находилось господское поместье, там и природа живописнее, а главное, те места связаны с революционными событиями на Урале. Но поздно исправлять досадную ошибку. Надо строить новый агрогородок. В совхозе около двух тысяч человек, и по городскому счету нужно иметь тысяч двадцать квадратных метров жилой площади. Пока же на центральной усадьбе всего восемь тысяч. Поэтому решено приналечь на двухквартирные коттеджи, чтобы в будущем году переселить людей с самых дальних отделенческих поселков.
— Стратегия у вас правильная, Руслан Иванович, — сказал Горский.
— Вы лучше, Платон Ефремович, называйте нашу затею тактикой. За тактику по крайней мере могут дать простой выговор, а за стратегию, не ровен час, получишь строгача с предупреждением.
— Да вы юморист, ей-богу! — засмеялся Платон. Ему все больше нравился этот совсем молодой человек с мужицкой хитрецой в прищуренных глазах. — Насколько я понимаю, Руслан Иванович, вас никто не поддерживает ни в области, ни в министерстве?
Директор успел проникнуться доверием к гостю и признался откровенно, что активной поддержки он нигде не получает. Одни говорят, что строить агрогородок — затея, может, и заманчивая, но преждевременная. Другие намекают, что за ликвидацию отделений ему еще влетит как за явный волюнтаризм. А третьи, подальновиднее, кажется, сочувствуют, даже успокаивают тем, что план-то капитальных вложений аккуратно выполняется. На этих, третьих, вся надежда, только власти у них маловато. Если грянет гром, то все окажутся в стороне, за исключением его, Абросимова. Ну да на всякую беду страху не напасешься. Только бы не скоро грянул гром. Во всяком случае, пока он грозы не ждет.
— Кстати, откуда у вас эта уверенность? — шутливо поинтересовался Платон Ефремович.
— Урожайный год любые директорские грехи списывает в архив, — сказал Абросимов.
— Значит, как урожай — так амнистия?
— Полная, Платон Ефремович!..
Действительно, совхоз уже сдал государству более двух миллионов пудов хлеба, намного перевыполнив государственный план.
— Еще бы парочку таких годков — и новая усадьба была бы в основном закончена.
— И тут ваша стратегия, то бишь, тактика верная, — заметил Платон.
— Ну, что касаемо хлеба, спору нет, считайте его нашей стратегией, за хлеб воздают почести, а за строительство, не ровен час, получишь нагоняй.
Платон снова пытливо глянул на Абросимова, поднялся из-за стола, сказал:
— Покажите-ка вашу усадьбу в натуре.
Они вышли из конторы, постояли на резном крылечке. С западной окраины поселка доносился перебивчивый гул тяжелых грузовиков: туда, к механизированному току, один за другим подходили автопоезда с полей. На восточной окраине, поодаль от которой белели приземистые коровники молочной фермы, была полуденная сонная тишь. На зеленой улочке тоже ни души, кроме водителей легковых автомобилей, скучающих в тени нарядных палисадников.
— Пойдем или поедем? — спросил директор.
— Не знаю, как вы, Руслан Иванович, а мы с Юрием профессиональные пешеходы, — отозвался Платон.
По дороге Абросимов то и дело обращал внимание горожан, что в каждом дворе стоят или «Жигули» или мотоциклы с колясками. Он как-то прикинул на досуге: только на личные машины можно одновременно посадить чуть ли не всех работающих в совхозе. Кроме того, есть автобусы. Нынче транспорт — не проблема. Спросите кого угодно: что лучше — жить на городской манер и ездить на работу или ютиться на отделениях, потому что они рядом с полями? Все в один голос против отделенческих поселков… Слушая его, Платон думал, что директор, как видно, не раз повторял эти азбучные истины. А вот на собраниях в области он никогда об этом не говорил, наверное, побаивался, что не поддержат или, еще хуже, прикрикнут за самоуправство.
Битый час Абросимов водил гостей по объектам. Строился первый квартал одноэтажных коттеджей, где работала бригада из треста Горского.
Он поговорил со своими людьми накоротке: как работается, какие заработки, довольны ли питанием. Никаких серьезных жалоб не оказалось, только двое парней-каменщиков игриво посетовали на то, что давненько не ласкали женушек. «Не надо было жениться рано», — в том же тоне сказал Платон. «Вы ведь сами, товарищ управляющий,, не выделяете квартиры холостякам», — ответил парень побойчее. «Каюсь, в отношении вас я допустил ошибку», — вроде бы уже серьезно согласился он и, простившись с ними, зашагал к следующему объекту.
