Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец
Он уже и лошадь себе присмотрел за триста рублей и план дома начертил, не каменного, конечно, а деревянного, но удобного и красивого. А вместо этого придется опять жить в прежней, грязной избе, в бедности, слушать попреки матери, что он ее разорил. И действительно, есть зимой ведь им нечего…
Эти горестные мысли Джека были прерваны стуком тележки, которая въехала во двор. По голосам Джек догадался, что приехал Скороходов с кем-то еще и ищет его по двору. Джек вышел из амбара и увидел, что Скороходов мрачно ходит по двору с клещами в руках, а в тележке сидит сын его Петр.
Скороходов, не здороваясь с Джеком, сказал строго:
— Вот приехали, Яков, за долгом, срок-то ведь прошел. Деньгами отдашь или зубы тянуть?
— Подождите недельку, Пал Палыч, — сказал Джек растерянно и тихо.
— Не, не могу. Налог платить надо. А то хозяйство опишут. Так как же? Отдашь или нет?
Джек промолчал. Скороходов заорал на весь двор:
— Открывай рот! Петр, держи его за руки.
Джек не успел отскочить, как Петр Скороходов схватил его сзади. Близко от лица Джека появились большие клещи, но он рта не открыл.
— Ты что же, мошенничать? — закричал Скороходов и брызнул в Джека слюной. — Имущество от долгов скрываешь?..
— Дело в следующем, — сказал Петр негромко, — вы ему стукните по губам, папаша, он зубки и покажет.
Джек понял, что если он не откроет рта, то кредит для него будет закрыт навсегда, а зубов он все-таки лишится. Волей-неволей приходилось уступать заработанные в Америке зубы. Конечно, он теперь никогда уже не вставит новых… Глаза Джека наполнились слезами от обиды и горя, и он медленно открыл рот.
Губы его уже чувствовали прикосновение огромных холодных клещей. Скороходов уцепился за зубы, но не тянул, а чего-то ждал. Потом вдруг руки его опустились, и он сказал мягко:
— Эх, жалко мне тебя, Яшка. Вот разве что табаком долг взять.
Бросил клещи на землю и начал ходить по двору.
Джек облегченно вздохнул и предложил за долг тридцать кило. Но Скороходов замахал руками.
— Не, не, подожди. Ты сколько за весь-то просишь?
— Пять тысяч.
— А без шуток? Покажи-ка табак.
Пошли в амбар, и Скороходов долго перебирал пахучие листья.
— Да, — сказал он наконец задумчиво. — Ежели его раскрошить да стаканчиками продавать, как махорку, дело-то, пожалуй, и выйдет. Ну, вот, хочешь за все пятьсот рублей, и вексель назад отдам?
Джек промолчал. Хоть он и находился в стесненных обстоятельствах, предложенная цена показалась ему настоящим издевательством. Ведь самая скверная махорка стоила дороже.
— Ну, говори крайнюю цену! — закричал Скороходов.
— Четыре тысячи.
— Держи его за руки, Петр, — сказал Скороходов деловито. — Выдернем зубки и поедем. А то на разговоры время терять жалко.
Но Джека теперь уже трудно было запугать. Он понял, что Скороходов не отступится от табака и пугает его клещами, чтобы сбавить цену. Он решил сопротивляться, если Петр его опять схватит.
Скороходов поднял клещи к его лицу. Но Джек отбежал в сторону и закричал:
— Подожди ты со своими клещами. Давай по-деловому говорить. Ну, три тысячи пятьсот согласен?
Торговались долго, почти до вечера. Скороходов еще несколько раз лез с клещами, несколько раз садился в тележку. Наконец сговорились на тысяче рублях. Кроме того, Скороходов возвращал вексель. Джек оставлял у себя сорок кило табаку. Пятьсот рублей Скороходов платил сейчас, а на остальные должен был выдать вексель сроком платежа на новый год.
Ударили по рукам. Петр куда-то сбегал за водкой, и Скороходов налил всем по стаканчику. Сам выпил четыре. Пил и все горевал, что прогадал с табаком.
Когда стемнело, Джек заложил лошадь. Табак погрузили в телегу и в тележку и повезли в Чижи. Скороходов шагал рядом с подводами, все боялся, что табак разворуют.
Джек вернулся домой поздно, но в избе еще не спали. Пелагея и Катька сидели на лавке и молча ждали Яшку. Огня не зажигали: жалели керосин.
Джек вошел в избу злой и зажег лампу.
— Яша, — сказала мать дрожащим голосом, — сколько же он, ирод, тебе за табак заплатил?
Джек сел на лавку и тяжело вздохнул.
— Да что, мать, прижал он меня. Надо бы нам было мерина в засуху продать… Эх!
— Сколько же, Яша, он заплатил?
— Тысячу рублей.
— Сто червяков?
— Да, пятьсот долларов.
— Яшенька!.. — Пелагея перекрестилась. — Покажи деньги.
Джек положил на стол толстую пачку грязных кредиток.
— Вот… Не все еще получил…
— Яшенька! — закричала мать неистово. — Светик мой ясный! Ведь это же выходит — мы можем теперь и телку выкупить. Катька, кланяйся брату в ноги. Теперь замуж тебя отдадим по-человечески.
И Пелагея вместе с Катькой повалились перед Джеком на пол.
— Не реви, мать, — сказал Джек с досадой, — не реви! — и, махнув рукой, вышел из избы.
Тысяча рублей, конечно, его нисколько не устраивала.
Сливы поспели в Калифорнии
Пелагея несколько дней не могла успокоиться от радости. Она считала продажу табака за тысячу рублей чудом из чудес и величайшим счастьем. Это счастье, как она думала, сошло к ней за ее страдания. Теперь она только и говорила о том, что на следующий год надо засадить табаком весь их надел, построить дом под железом, выдать Катьку за богатого жениха, а Яшку женить на младшей дочери Скороходова.
Но Джек не разделял восторгов матери. Он совсем растерялся теперь, когда его операция с табаком чуть было не прогорела. Ведь он едва-едва спас свои зубы от клещей Скороходова и действительно мог пустить семью по миру. Теперь он не знал даже, как дальше строить хозяйство, на что рассчитывать. Во всяком случае, сеять «вирджинию» он больше не собирался. Жизнь утратила для него половину своего интереса, он опять перестал свистеть. Пятьсот рублей, которые были у него в кармане, казались ему мелочью. Стоило ли из-за таких денег проливать пот все лето? Он мечтал о тысячах, а получил какие-то несчастные сотни. И этими сотнями прежде всего надо было заткнуть домашние дыры.
Начал с того, что почти сто рублей пришлось истратить на покупку хлеба. Этот хлеб, полученный, как казалось Пелагее, без всякого труда, удивил старуху не меньше денег. Когда его ссыпали в амбар, она все время ахала и дивилась, что вот не сеяли хлеба в этом году, а сделали такой большой запас. Чтоб спокойнее было, Пелагея заперла амбар на новый замок и несколько раз в ночь выходила посмотреть, не крадет ли кто хлеб. Ей казалось, что так легко полученная пшеница может легко и уплыть.
Пелагея считала чудесами и все остальное, что происходило у них на дворе. Джек купил на ярмарке в Чижах за сто двадцать рублей хорошую серую корову и подарил ее матери взамен проданной когда-то телки.
Опять Пелагея глазам своим не верила несколько дней и по ночам выходила в хлев, чтобы потрогать корову. Она назвала ее Красавицей, приписывала ей небывалые достоинства и благодарила бога, что телку в свое время продали. Молока в доме теперь было так много, что не хватало посуды. Пришлось пустить в ход даже ведро для воды. От счастья лицо Пелагеи все время светилось. Она во всем угождала Джеку, который теперь для нее и для Катьки стал умнейшим из людей.
Но чудеса на корове не кончились. Джек отправился в город и вернулся со станции на чужой подводе с целым ворохом покупок. Себе он купил новые башмаки, костюм и непромокаемое пальто; кроме того, железную кровать и одеяло. Матери и Катьке купил по новому платью, башмаки, чулки и перчатки. Отдельно матери — коричневый зонтик.
Все эти подарки Пелагея носила показывать по деревне, за исключением, впрочем, перчаток и зонтика, которые она спрятала в сундук. Катька же выходила теперь на улицу только в перчатках. Со стыдом она вспоминала о том времени, когда шила себе мешок, чтоб идти побираться. У нее была другая мысль теперь: до зимы овладеть коричневым зонтиком.
Джек вернулся из города заметно повеселевший. Очевидно, он уже начал забывать о своей неудаче, и какие-то новые мысли появились у него в голове. В ближайшее же воскресенье он оделся во все новое, отобрал в корзину самых крупных яблок и отправился в Кацауровку. Шел он туда не спеша: ему надо было обдумать, как получше присвататься к Татьяне. В пути он составил длинную речь, с которой решил обратиться к адмиралу и братьям за обедом.
В Кацауровке Джек угостил мужчин сигарами, а Татьяне передал яблоки. Татьяна удивилась, что они такие крупные, и Джек важно объяснил, каким образом можно этого добиться. Затем он долго и подробно рассказывал адмиралу и братьям, как Скороходов обманул его с табаком. Адмирал высказал сожаление, но Джек гордо сказал, что все это — мелочи и в ближайшие годы он сумеет вернуть деньги. Говорил он все это необыкновенно торжественным тоном, и братья сейчас же догадались, что Джек готовит какой-то сюрприз.
![Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец [Первое издание, 1930 г.]](/uploads/posts/books/135090/135090.jpg)