Константин Волков - С тобой моя тревога
— Посудомойкой… Она дала, верно говорю!
— Кто-нибудь видел, как она вам давала сумку?
— Не знаю… Только когда я за жакеткой зашла, Настасье сказала, что заведующая посылает в город.
Турсунходжаев опять снял трубку, набрал номер.
— Коммутатор? Кабинет заведующей столовой… Нет телефона? Минутку… Тогда директора завода… Алло! Товарищ Дорофеев?.. Майор Турсунходжаев… Да, выходит так. У меня к вам просьба: поручите узнать, на месте ли заведующая столовой? Да… что инспекция работает, я знаю, Золов сказал… Попросите Юрченко задержать заведующую до моего приезда.
Турсунходжаев дотянулся до сумки, положил се на стол, вынул со дна промасленную бумагу, потом газету «Кизил Узбекистон», которую постелили, видимо, чтобы не пачкать дно красивой дорогой вещи. Выше заголовка вдруг обнаружил карандашную пометку, которую обычно ставят почтальоны: номер дома и квартиры.
— Так, это уже интересно! — показал он газету Золову и Зайцеву. — Это адрес подписчика…
Затем Турсунходжаев расстегнул замок-«молнию» на кармашке снаружи. Там ничего, кроме двух билетов — трамвайного и автобусного, — не оказалось.
— Ваши? — спросил он у Лиховой. — Куда ездили?
— Никуда я не ездила. Только на автобусе. — Она порылась в карманах и достала билет. — Вот мой билет…
Турсунходжаев положил билеты на место и задернул молнию, потом уложил в сумку продукты в том порядке, в каком они там лежали.
— Посидите! — сказал он и вышел из кабинета.
Минут через пятнадцать Турсунходжаев вернулся:
— Едемте. Заберите сумку, Лихова…
Уже в машине предупредил Лихову:
— Как только обгоним автобус, пересядете с сумкой в него. С остановки идите прямо в кабинет заведующей. Кто бы там ни находился — верните ей сумку. Скажите, что не дождались и вернулись обратно… Вы поняли меня, Лихова? Вы, — повернулся он к Зайцеву, — сойдете со мной, проводите до столовой.
Ольга сидела между дружинниками и глядела на спинку переднего сиденья. Испуг прошел. Она успокоилась, поверив, что как только отдаст эту сумку Соне Аркадьевне, все сразу разъяснится, подозрения отпадут сами собой. От этой мысли Ольга даже повеселела. Они стали догонять пассажирский автобус, затем обогнали, «Волга» остановилась на станции. Ольга и Петя Зайцев вышли, пересели в автобус.
— Зачем же вы согласились везти эту сумку? А если все в ней краденое, тогда что?! — затеял разговор Зайцев.
— А я думала, что меня одну остерегаться надо! — зло ответила Ольга. — Она меня сегодня утром хвалила за честность!.. Честная нашлась!.. Воруй, говорит, где хочешь, а здесь, в столовой ее, значит, не смей! Деньги подарила…
— Какие деньги?
— А вот эти! — Ольга достала из внутреннего кармана жакетки десятку. — Я вчера у нее полы мыла в кабинете и нашла их у порога. Ну, и положила на стол. А сегодня утром она спросила, откуда деньги на столе? Я ответила. Тогда она мне их и дала… За мою честность!
— Интересно! А что же вы об этом не рассказали?
— А чего рассказывать-то? Может, она от чистого сердца их дала! И вообще, может, эти продукты не ворованные! Тогда что вы скажете?
— Сейчас все выяснится. У нас таких чепе давно не было…
Они говорили шепотом, чтобы окружающие их не слышали.
Автобус остановился. Перед подъездом заводоуправления они увидели милицейскую «Волгу».
— Ну, идите, Лихова…
И Лихова торопливо направилась к двери, через которую вышла три часа назад. Тяжелая сумка при каждом шаге терлась раздутым боком о ногу. Ольга поднялась па крылечко и обернулась. Петя Зайцев стоял на остановке, глядел ей вслед.
Уже в коридоре она почувствовала, что в столовой происходит неладное: не так громко звенела посуда на кухне, тише разговаривали повара и кухонные работницы. Всегда веселая розовощекая Сонечка пробежала мимо заплаканная.
Ольга открыла дверь в кабинет и вошла, держа сумку перед собой, остановилась у порога. В тесном кабинете, кроме Сони Аркадьевны и шеф-повара, находились посторонние. Здесь был и Турсунходжаев. Он сидел в углу, ближе к двери, курил и стряхивал пепел в чайное блюдечко, которое держал в левой руке. Заведующая сидела не на своем месте за столом, а на стуле, около стены. Она что-то горячо доказывала полнолицему смуглому человеку, который занимал ее стул. На скрип двери она оглянулась и, увидев Лихову, смутилась.
— Вот, не дождалась вас… Куда ее? — сказала Ольга и поставила сумку на пол.
— Что такое? Зайдите потом! Видите, я занята! — и глазами подала знак, означавший не то «уходи», не то «молчи».
— Сумку вашу, говорю, куда поставить? — повторила Лихова.
— Сумку? Какую сумку? Идите, не мешайте работать!
— Заходите, заходите! — сказал тот, который сидел за столом. — Ну-ка, дайте сюда эту сумку!
Лихова поставила свою ношу сбоку стола.
— Так чья она? — спросил широколицый. — Кому она принадлежит все-таки?
— Ей! — Лихова кивнула на заведующую. — Она мне ее дала… Отвезти, сказала, домой.
— Врешь! — закричала Соня Аркадьевна, и темно-карие глаза под широкими бровями стали у нее круглыми от негодования. — Врешь ведь! Она все врет, товарищ Юрченко! Ай, какая воровка!
— Выходит, нет хозяина… Ну, ничего. Хозяина найдем! — сказал Юрченко.
— Эх ты, бесстыжая! — крикнула Ольга. — Да ведь вы же мне ее дали! Домой отвезти велели!..
— Значит, эта сумка не ваша? — обратился Юрченко к Лиховой. И когда та подтвердила, повторил вопрос заведующей: — И не ваша?
Та покачала головой.
— Сумку приобщим к вещественным доказательствам, — произнес молчавший до сих пор Турсунходжаев. — Ведь все равно узнаем, кому принадлежит она и откуда в нее попали продукты. А вы, — он обратился к Лиховой, — вы идите, работайте… Когда понадобитесь, вызовем…
Уже на следующий день Турсунходжаев точно знал, что хозяйственная сумка принадлежит заведующей столовой. Это подтвердили соседи, живущие в одном с ней большом доме в районе старого города. Побывал майор в трамвайном и троллейбусном парках. По маршрутным листам водителей с точностью до минут установил, что пассажир с сумкой сперва сел в трамвай на кольце у Колхозного рынка и одним из первых оплатил проезд, а в автобус, идущий до суперфосфатного завода, пересел получасом позже…
Еще проще было установить, что сгущенное молоко — со склада столовой: на их крышках выбиты одни и те же буквы и цифры, что и на банках в початом ящике. Эти надписи объясняли посвященному, какого числа, какой сменой и на какой поточной линии завода изготовлены консервы.
Внезапная проверка, проведенная торговой инспекцией, подтвердила сигнал работниц: в порции первых и вторых блюд мяса и жиров попадало меньше, чем положено; животный жир заменяли растительным и маргарином. На складе были выявлены излишки многих продуктов.
— Да, Лихову тогда перед обедом вызвала заведующая. Потом Ольга вернулась и сказала, что та попросила ее съездить в город, — подтвердила Анастасия. — Было это, точно…
Буфетчица Роза Мартиросова долго не могла вспомнить, что видела Лихову в кабинете заведующей в этот час. Но потом память к ней вернулась. Она даже припомнила, зачем сама заходила в кабинет, — сказать, что пришел городской автобус.
— Да, и сумку видела… Вот здесь она стояла. Около диванчика. А Лихова, значит, вот здесь…
— Лихова, очевидно, будет проходить по делу столовой как свидетельница, — сказал Турсунходжаев Дорофееву. — Это в случае, если она только выполняла просьбу, а не была в сговоре, соучастницей. О том, что продукты украдены, Лихова могла и не догадываться.
— Когда будет суд? — спросил директор завода.
— После праздников. Материалы переданы следственным органам.
Дорофеев поймал себя на том, что заключение работника ОБХСС о непричастности Лиховой к хищениям в столовой его почему-то даже обрадовало.
— А как эти двое… Дурнов и Одинцов? — обратился он к Стародумову. — Поинтересуйтесь, пожалуйста, как работают, как в быту?.. Черт забрал бы у нас эту столовую, а заодно и весь отдел рабочего снабжения! Давно же решили передать городскому торгу и столовые, и магазины! Отдел самоснабжения, а не рабочего снабжения получается! Холодильников всего три штуки достали… Кому их продавать на праздник?
— В лотерею разыграть, — посоветовал Турсунходжаев.
Лихова за эти несколько дней, пока велось следствие, осунулась, потемнела лицом. Она приходила домой позже обычного: что бы там ни было, а столовая продолжала работать и мытье посуды лежало на ней и на Анастасии.
— А посуда жирнее стала, — заметила Настасья. — Смотри, какой слой жира на тарелках-то! Не отдерешь без кипятка!..
Ольга теперь избегала встреч с Василием. Стояла на широком крыльце столовой за круглой колонной, ждала, пока веселенький Васин автобус не скроется, помигав огоньками. Она шла домой пешком, неторопливо — спешить-то некуда. Уже возле общежития долго стояла около щита с рекламными картинками новых фильмов, идущих во Дворце. В кино бы пойти, но не было денег: те десять рублей она бросила на стол заведующей.
