Гурам Панджикидзе - Седьмое небо
— Я тебе сказал, одевайся! Я возьму его спящим.
— А мы-то тут при чем? — почти плакала Нино.
— Беда мне, что за детей я воспитал! Сейчас же сядьте по местам! Немедленно! — Лицо старика покрылось красными пятнами.
Взглянув на взволнованное лицо отца, Тенгиз замолчал и сел, а Леван выскочил во двор.
«Нет, так жить нельзя, — думал Леван, — я их всех люблю — и маму, и отца, и племянников, но жить с ними невозможно. Я просто не смогу…»
Уж очень привык он к полной независимости за последние годы. Теперь даже с близкими людьми ему было трудно.
«Хоть бы скорее мне дали квартиру в Рустави».
2После приезда из Гагры жизнь семьи Миндадзе пошла по-старому. Начались визиты, вечера, обеды. Леван опять частенько бывал у них. Но теперь всякий раз надеялся встретить Натию. При каждом звонке настораживался, ерзал на своем месте, оборачивался. Но Натия не появлялась. В конце концов он понял, что девушку в этот дом больше не пригласят. Он заметил, что Маринэ не упускала случая очернить Натию, если кто-нибудь упоминал о ней.
Леван собрался было позвонить Натии, но передумал — это выглядело бы по-студенчески. И решился в первый же свободный день подкараулить ее возле дома, сделав вид, будто это случайная встреча.
Он издалека увидел, как она вышла из подъезда.
«Ага, значит, была на море», — подумал он, увидев ее загорелое лицо. Натия показалась ему еще красивей.
Он подождал, пока девушка перешла на другую сторону, и повернул за угол — боялся, как бы не догадалась, что он ее караулил. Потом дал полный газ, пролетел мимо и резко затормозил.
Когда Натия поравнялась с его машиной, он вышел ей навстречу и, улыбаясь, поздоровался.
— Здравствуйте, Леван. — Она была смущена этой неожиданной встречей.
— А я думал, вы меня не узнаете.
— Почему же?
— Садитесь, я вас подвезу.
— Мне очень далеко…
— Тем лучше, — вкрадчиво сказал Леван.
Натия села в машину.
— Почему-то думал, что вы меня не узнаете. Даже боялся машину останавливать.
— Вы уже второй раз говорите об этом. Почему бы я вас не узнала? Почему вы боялись остановить машину?
— На первый вопрос мне легко ответить: мы только однажды, месяца полтора тому назад, видели друг друга. И то не более получаса. Так что я бы не удивился, если бы вы меня не узнали. Куда вас отвезти?
— К Дыгомским массивам, если нетрудно.
— У меня уже нет другого выхода, повезу, куда скажете. — Леван развернул машину в сторону Сабуртало. — А чтобы убедительно ответить на ваш второй вопрос, мне придется рассказать, по крайней мере, три истории.
— Я слушаю.
— Очень хорошо, тем более что мы уже приближаемся к тому месту, где со мной приключилась первая история. Я ехал в Цхнеты. Вот там, точно, — он показал рукой влево. — Перед институтом физкультуры я увидал девушку, она ждала попутную машину. Я догадался об этом и подумал: «Дай-ка возьму ее», и остановился. Она села на заднее сиденье. Когда мы поднялись в Цхнеты, она попросила свернуть в маленькую улочку, но моя машина не смогла въехать в нее, так она была узка. «Здесь можно объехать верхней дорогой», — сказала она. Я отправился, девушке хотелось, чтобы я остановился у самого ее дома. Она открыла сумочку, вынула пятирублевку и бросила мне на переднее сиденье. «Что вы, дорогая, возьмите деньги, не обижайте меня». Я вернул ее пять рублей. «А я не нищая», — закричала она со злостью и снова швырнула мне деньги.
Натия рассмеялась.
— Вторая история в том же роде?
— А вот слушайте… Вы в Дыгоми к кому едете?
— К бабушке. Она живет одна, и я, когда есть время, навещаю ее.
— Однажды я снова ехал в Цхнеты. У кладбища увидел молодую женщину. В одной руке она держала коробку с живыми цыплятами, ждала такси. Я остановился, решил ее подбросить. «Садитесь», — сказал я. «Ах ты сволочь, что ты во мне такого увидел?» — закричала она, и я рванул машину с ходу на сто километров. После этого я решил никогда не останавливаться, кто бы ни просил меня об этом.
— Но видно, все же остановились, раз есть и третья история?
Леван круто свернул у политехнического института и выехал на дорогу к Мцхете.
— А в третий раз я возвращался из Цхнеты. Вечер был дождливый, пасмурный, рано стемнело. У автобусной остановки стояла женщина. Она была одна, я подумал, что ей холодно, должно быть, и страшновато. Я остановил машину и предложил ее подвезти. Женщина уселась рядом со мною и приветливо улыбнулась. «Раз женщина села ко мне в машину с улыбкой, — решил я, — надо бы сказать ей что-нибудь приятное». Я сделал ей какой-то ничего не значащий комплимент. И вдруг меня как громом поразило — это она трахнула меня сумкой по голове. «Ах ты дрянь, может быть, ты думаешь, что за меня некому заступиться, что я сирота круглая?»
Натия от души смеялась.
— Мне кажется, что я исчерпывающе ответил на ваши вопросы. Не так ли?
— Вполне.
— Вам теперь понятно, чего я боялся, останавливая машину?
— Ну, пока что все идет благополучно для вас. Хотя ведь мы только на полпути.
— Все мои надежды на вашу бабушку.
— А вы с моей бабушкой не шутите.
— Я надеюсь, что она человек со вкусом?
— Да, кажется… А почему вы об этом спрашиваете?
— Мне очень интересно, понравлюсь ли я ей.
— О, это вопрос сложный.
— А вы все же спросите потом?
— Хорошо, спрошу, но не уверена, что ответ ее будет вам приятен.
— Натия, я хочу вам напомнить одну поговорку: «Часто самая дальняя дорога бывает самой надежной». И знаете, что я хочу предложить? Не лучше ли нам ехать в Дыгоми через Мцхету?
— Вы думаете?
— Да, лично я всегда так езжу в Дыгоми.
— Ну, что поделаешь. Я доверяюсь вашему опыту,
Обрадованный Леван прибавил скорость. Стрелка спидометра показывала сто двадцать километров. Леван боялся, как бы Натия не передумала.
Как только Дыгоми проехали, Леван притормозил.
— Натия?
— Слушаю.
Но он молчал.
— Знаете, Леван, я никогда не была на Джвари.
— Правда?
— Стыдно даже сознаться в этом. Когда меня спрашивают, я всегда вру, говорю, была.
Леван свернул на дорогу, идущую на Джвари.
— Куда вы повернули?
— Я не хочу, чтобы вам приходилось лгать.
— Но мы же хотели ехать через Мцхету?
— Можно и через Джвари.
— Вот это здорово!
— А если я задумал вас похитить? И повезу не в Джвари, а в Сибирь? Что скажете?
— По-моему, лучше сначала навестить бабушку, а потом можно и в Сибирь. Только уж очень я легко одета.
— Я куплю вам шубу. Повезу в тайгу, и мы будем жить там вдвоем.
— Предупреждаю, я не могу долго ехать в машине.
Леван поставил «Волгу» за храмом на асфальтированной площадке. Натия легко выпрыгнула из машины. Леван глядел ей вслед. Натия заметила это.
— Не смотри так.
— Извини, сейчас вырву непослушные глаза.
— Ну, это уж чересчур!
Двор храма был заполнен туристами. На груди у каждого висел фотоаппарат. Поминутно раздавались щелчки.
— Храм вблизи совсем не производит такого впечатления, как от Мцхеты. Оттуда он кажется грандиозным, — удивлялась Натия.
— Так и задумано. Его построили здесь, чтобы люди смотрели на него из Мцхеты.
— Зачем же сюда поднимаются?
— Чтобы отсюда увидеть Мцхету.
— Я в восторге от твоих способностей гида. Посмотри лучше, что за вид!
Натия села на большой камень у края скалы. Внизу перед ними простиралась Мцхета. Лес уже начал желтеть.
— Отсюда Мцхета похожа на театральные декорации.
— Может быть. Последний раз я был в театре четыре года тому назад. Пошел ради своего родственника. Он получил роль, и мы были на премьере.
— Какую роль? — заинтересовалась Натия.
— Он кричал из-за кулис: «Идут, идут!» Ну, а второй раз ему дали сравнительно приличную роль.
— Надеюсь, она была не менее серьезной, — улыбнулась Натия.
— Он играл третьего таракана в какой-то сказке.
— Хоть бы первого таракана дали сыграть. — Натия хохотала. — А что он сейчас делает?
— Работает в театре начальником пожарной охраны… Да, Натия, мне изменяет память: я уже объяснился тебе в любви?
— Кажется, да.
— А что ты ответила мне?
— К сожалению, я забыла!
— Неужели не вспомнишь?
— Постараюсь.
Вдруг они умолкли, кругом было очень тихо. Они огляделись — туристы ушли, во дворе храма они были одни. Глаза их встретились. Натия вздрогнула. Только сейчас она почувствовала, как близко сидит к нему.
Они молча смотрели друг на друга. Но вот внизу промчался поезд, глухой стук колес вывел их из оцепенения.
Леван волновался. Натия совсем рядом. Ее волосы касаются его щеки. Он чувствует ее дыхание.
«Поцеловать? — думал Леван. — Нет, нет, нельзя. Ни в коем случае нельзя».
