Варткес Тевекелян - За Москвою-рекой. Книга 2
24 июня
Узнал, что Анна Дмитриевна Забелина, жена Власова, вчера оформила себе в отделе кадров постоянный пропуск на комбинат. Они с мастером Степановым опять начали колдовать над крашением пряжи из синтетических волокон. Это очень приятно: Анна Дмитриевна умница и настойчива. Она своего добьется. Жаль, что я не могу участвовать в этой работе…
7
Муза Горностаева среди своих знакомых и друзей слыла женщиной опытной, много повидавшей. И не так уж они были неправы.
Единственная дочь обеспеченных родителей, она росла и воспитывалась в лучших традициях русской интеллигентной семьи. Приветливая, вежливая маленькая Муза свободно болтала по-французски: тетка, сестра отца, души не чаявшая в племяннице, разговаривала с ней только на этом языке.
Знание французского определило и будущую профессию Музы. По окончании школы семнадцатилетняя, весьма привлекательная девушка без особых трудов поступила в институт иностранных языков.
Все в институте знали, что эта серьезная студентка с большими зеленоватыми глазами владеет разговорным французским не хуже, чем ее педагоги. Однако у нее хватало ума этого не подчеркивать. Вела она себя скромно, успешно изучала итальянский и испанский языки.
На третьем курсе она познакомилась с ответственным работником Министерства внешней торговли, отцом двух детей. Познакомилась и убедила себя, что влюблена в него — в человека на целых шестнадцать лет старше. В этом для Музы не было ничего из ряда вон выходящего, — просто проявилась эксцентричность ее характера. Еще в восьмом классе школы она написала учителю математики, объясняясь в любви к нему. Не получив ответа, разгневалась и возненавидела учителя. Годом позже совсем не по-детски кокетничала с собственным дядей, и, нужно сказать, не без успеха. Поклонник богемы, любитель приключений, он охотно пошел навстречу желаниям красивой племянницы, и если бы не вмешательство родителей Музы, неизвестно, чем бы это могло кончиться. Потом была длительная связь с знаменитым спортсменом, связь тягостная, мучительная, тянувшаяся до знакомства с будущим мужем.
Окончив институт, Муза получила назначение в Италию переводчицей в советское торгпредство. В этом не было ничего, что могло бы вызвать недоумение окружающих: она была отличницей, великолепно владела языками, — кому же, как не ей, быть переводчицей в Италии или во Франции?
Торговым представителем в Риме оказался ее знакомый из Министерства внешней торговли. И связь, начатая в Москве, продолжалась здесь, под южным солнцем.
Архангельский не привез в Италию семью, мотивируя это тем, что дети уже взрослые и должны учиться в Советском Союзе. На первых порах он тщательно скрывал свои отношения с молоденькой переводчицей, но со временем, отбросив всякую осторожность, стал всюду появляться с нею. В советской колонии в Риме тотчас обратили внимание на роман немолодого человека, отца семейства, с девчонкой. Пошли пересуды. На партийном бюро резко осудили поступок Архангельского, объявили ему выговор и предложили немедленно прекратить связь с переводчицей. Он поехал в Москву, сумел за очень короткий срок развестись с женой и, представив советскому генеральному консулу справку о расторжении брака, попросил зарегистрировать новый брак — с Музой Горностаевой.
Став ее мужем, Архангельский сразу положил конец всем пересудам и сплетням. Однако совместная жизнь с молодой капризной женщиной не принесла счастья ни тому, ни другому. Читая во взглядах окружающих осуждение, они постоянно испытывали чувство неловкости и даже порою угрызения совести, понимая, что из-за своей прихоти сделали несчастными других. А тут еще непонятное поведение родителей Музы…
Она, как примерная дочь, известила родителей, что собирается выйти замуж. Дала понять, что будущий ее супруг хотя и не очень молодой, но достойный, прекрасный человек. Мать и отец не замедлили поздравить ее, пожелать ей счастья.
Через некоторое время Муза послала родителям фотографию, на которой была запечатлена она с мужем возле роскошного лимузина у дверей генерального консульства после регистрации брака. В письме она описывала, какие получила подарки, как отпраздновали свадьбу. Одновременно с письмом она послала родителям посылку с дорогими вещами.
В ответ Муза получила короткое, сухое письмо от отца, в котором он просил в дальнейшем не посылать им никаких посылок. В адрес зятя в письме не оказалось ни слова привета, — будто того и не существовало. Несколько дней Муза ходила под впечатлением холодного отцовского письма и наконец не вытерпела — позвонила по телефону домой. К телефону подошла мать. На все вопросы дочери она отвечала сдержанно, а под конец расплакалась и сказала: «Доченька, разве можно быть счастливой, делая несчастными других? Мы всё знаем, отец очень сердится». После короткой паузы спросила: «Зачем ты это сделала?»
Все стало ясно. Муза не спала ночь: она представляла себе, как оценивают ее брак родители, тетка, многочисленные родственники. Они убеждены, что она развела пожилого, годящегося ей в отцы человека с женой и вышла за него замуж ради его высокого положения и материального благополучия.
«Фу, какая гадость», — громко сказала она в ночной тишине, а наутро заявила Архангельскому, что им лучше разойтись…
Не зная еще как следует характера жены, тот воспринял ее слова как очередной каприз. Однако очень скоро убедился, что жестоко ошибается. Формально они не разошлись, — этого нельзя было сделать в Риме. Но быть мужем и женой перестали.
Спустя некоторое время Архангельского отозвали в Москву. Вернулась в Москву и Муза. Она приехала к родителям, а Архангельский поселился на первых порах в гостинице. Они почти не встречались, за исключением нескольких деловых свиданий для выяснения подробностей, связанных с предстоящим разводом.
Отношения Музы с родителями хотя и стали понемножку налаживаться, но холодок и натянутость оставались. Поэтому она стремилась устроиться самостоятельно. К великому удивлению, родители не только не возражали против ее намерения жить отдельно от них, но и всячески шли ей в этом навстречу. На семейном совете было решено, что тетка уступит ей свою комнату в Сокольниках, а сама переедет жить к ее родителям.
Дом в Сокольниках был неказистый, деревянный, но зато большая, светлая комната на втором этаже всеми тремя окнами выходила в один из многочисленных, похожих один на другой сокольнических проездов.
Муза отремонтировала свою новую комнату. Стены оклеила светлыми обоями, двери и оконные рамы окрасила в белый цвет. Проявив удивительную деловитость, она нашла покупателей и распродала старомодную теткину мебель, а взамен купила новый венгерский гарнитур. Безделушки, красивые абажуры, яркие занавески и покрывала, привезенные из Италии, украсили комнату.
По рекомендации своего институтского профессора она устроилась на работу в отдел технической информации одного научно-исследовательского института, где отлично справлялась с обязанностями переводчицы, хотя и не имела специальной технической подготовки. Работники отдела души не чаяли в красивой, приветливой сотруднице, быстро оценив ее доброту, скромность, общительный характер.
Душевная боль от неудачного замужества начинала утихать, жизнь входила в нормальную колею. Она вела почти затворнический образ жизни: никуда не ходила, ни с кем из старых знакомых не встречалась, все свободное время проводила за книгой. Устав от чтения, шла в парк, — он был рядом, всего в сотне шагов, — бродила в одиночестве по пустынным аллеям. Иногда садилась на скамейку около маленького пруда и подолгу смотрела на зеленоватую воду. Ей казалось, что жизнь кончилась, что впереди нет и не может быть ничего хорошего, — слишком много она повидала, несмотря на свои молодые годы. Такое состояние покоя, грустной умиротворенности нравилось ей, хотя и вызывало недоумение у сослуживцев. Особенно старалась подчеркнуть свое дружеское расположение к ней некая Мурочка, молодая сотрудница библиографического отдела. Она не раз приглашала Музу к себе домой и неизменно получала отказ.
— Так и проживете всю жизнь монахиней? — удивлялась Мурочка. — Неужели вам не хочется пойти в театр, в кино, повеселиться в компании, потанцевать?
— Я свое уже оттанцевала, — невесело улыбалась Муза.
Однажды после работы по дороге домой она встретила Мурочку с высоким, хорошо одетым немолодым мужчиной.
— Легки на помине! — воскликнула Мурочка. — Я только что рассказывала Юлию Борисовичу о вас. Познакомьтесь, пожалуйста.
Юлий Борисович оказался человеком воспитанным, с приятными манерами. Держался он скромно, разговаривал с Музой почтительно. Он предложил Мурочке проводить новую знакомую до Сокольников.
