Альберт Беляев - Чайки садятся на воду
— Да уж не сотворю, — упрямо мотнул головой Ипатов, — я теперь ученый.
СЕРДЦЕ ОСТАЕТСЯ НА БЕРЕГУ
Непривычная тишина стояла в торговом порту. Безмолвно застыли краны у пустых причалов. Лишь изредка мимо складов с легким фырканьем медленно проезжала автомашина, и снова наступала тишина. Густой морозный туман окутывал порт; в сумраке полярной ночи оранжевые шары причальных фонарей висели в воздухе, тщетно пытаясь пробить серую пелену тумана.
«Дон-дон! Дон-дон! Дон-дон!» — мерно бухал колокол на краю причала, с рейда доносилось торопливое длиньканье тонких голосов судовых рынд.
В конце первого района порта, у самого угла третьего причала, стоял небольшой грузовой пароход «Сооновка». Корпус его весь побелел от мороза, ванты и швартовые концы обросли пушистым инеем, и лишь труба резко выделялась своим черным цветом. Густая струя серого дыма тянулась от трубы вверх и смешивалась с туманом.
— Хорош туманчик! — весело воскликнул молодой плечистый парень, одетый в светлое демисезонное пальто. — Помяните мое слово, еще неделю простоим тут.
Это был старший рулевой «Сосновки» Виктор Викторов. Он появился на палубе из коридора средней надстройки. Вслед за ним показалась рослая фигура матроса Андрея Климова, девятнадцатилетнего парня, недавно присланного на «Сосновку» из резерва пароходства.
Всего полгода назад он закончил в Архангельске мореходную школу, получил звание матроса первого класса и вот уже второй месяц плавает на этом старом пароходике по становищам мурманского побережья. Черный бушлат, полученный еще в школе, ладно обтягивал атлетическую фигуру этого рослого моряка.
Андрей неторопливо осмотрелся по сторонам и нахмурился.
— Радости мало. И так уже пятый день торчим тут без толку.
Викторов повернулся и похлопал его по плечу.
— О’кэй, уважаемый, вы совершенно правы. Не может быть радости для моряка, если ему приходится долго торчать на берегу. Как правило, у истых моряков деньги кончаются на третий день стоянки. А на четвертый он обязательно должен уйти в море. Иначе, — Виктор вздохнул, — померкнут все радости земного бытия.
Андрей рассмеялся.
— Ну и любишь же ты потрепаться!
Виктор усмехнулся.
— Не надо придираться, Андрюша. Вот поплаваешь пару лет — море разовьет и твой язык.
Они подошли к вахтенному матросу у трапа. Виктор отвернул огромный воротник бараньей шубы вахтенного и испуганно вскрикнул:
— Боже мой! Где же человек? Здесь же один бараний мех, и внутри ничего похожего на человека нет!
Вахтенный со смехом вырвался из рук Виктора и спросил:
— На танцы двинулись?
Виктор шутливо взял под козырек и выпалил:
— Так точно, товарищ начальник, на танцы! Разрешите отбыть?
— Разрешаю! — пророкотал вахтенный матрос и торжественным жестом показал на трап.
Парни сбежали на причал и торопливо направились к проходной.
*К удивлению Андрея, на улицах города тумана не было. Яркие электрические фонари, словно крупные звезды, цепочками разбегались по склону от подножья до самой вершины пологого холма.
Андрей и Виктор остановились и оглянулись на залив. Там не было видно ни одного огонька. Все скрылось в тумане.
— Здорово! — восхищенно протянул Андрей. — В порту зги не видать, а тут как в другом мире.
— Ничего удивительного, — спокойно ответил Виктор, — ветерок дует со стороны города и весь туман несет на другой берег. Это здесь бывает часто. Привыкай. Заполярье, брат, ничего не поделаешь.
Они медленно проходили мимо залитого яркими огнями клуба моряков. Большая толпа девушек и парней стояла у входа.
— Ну как, заходим? — спросил Андрей, останавливаясь. Но Виктор подхватил его под руку и вкрадчиво предложил:
— Андрюша, там же танцы, масса красивых девушек и все такое. Как ты смотришь, если перед танцами сообразить по пятнадцати морских капель на каждый зуб, а?
— Каких капель?
— Чудак, конечно же, морских, — Виктор рассмеялся. — Ты что, не освоился еще с морским словарем? Ну, выпить предлагаю, понятно?
— А-а, — протянул неохотно Андрей, — где же ты найдешь их, эти капли… На ресторан у нас не наберется денег, а врозлив давно уже нигде не продают.
Виктор оглянулся вокруг и тихо сказал:
— Есть здесь одно местечко, у Нюрочки. Пошли?
И он потянул за собой товарища.
Они свернули в темный переулок и вскоре подошли к голубому ларьку. Сквозь замерзшие стекла виднелся желтоватый свет. На железном щите, криво прибитом над окном, виднелась надпись: «Продпалатка № 5».
Виктор осторожно постучал по стеклу. Открылась маленькая форточка над прилавком, и показалась толстая физиономия, закутанная темным платком.
Виктор заискивающе улыбнулся.
— Нюрочка, пусти морячков погреться.
Маленькие глазки сердито осмотрели обоих и быстро мигнули.
— Заходите, — послышался густой бас.
Виктор быстро обежал ларек. Андрей поспешил за ним. Вдвоем они еле втиснулись в фанерную пристройку. Очевидно, это было подсобное помещение, нечто вроде склада. На полу валялись поломанные ящики, пустые консервные банки, разбитый стакан, пустые бутылки и горы окурков.
Виктор брезгливо отбросил носком ботинка ржавую консервную банку, смахнул с бочки бумажные тарелки с остатками еды и наигранно-весело крикнул:
— Нюрочка, у тебя здесь нет только живого американца! За такой вернисаж радостей жизни тебя надо жестоко штрафовать! Это же полная антисанитария, и никакой гигиены труда.
В дверь с трудом протиснулась Нюрочка — толстая баба в стеганой фуфайке и в огромных серых валенках. Маленький покрасневший носик терялся среди наплывающих друг на друга щек, и оттого лицо ее казалось плоским круглым блином слишком больших размеров.
Нюрочка недовольно прогудела:
— И так хорошо. Не нравится — скатертью дорога. Чего надо-то?
Виктор торопливо продиктовал:
— Два по двести, два ломтика хлеба и две изящные килечки.
Широким жестом Нюрочка отогнула полу фартука и извлекла из кармана юбки бутылку водки. Уверенным движением она выбила ладонью пробку из горлышка и налила в стоящие на бочке грязные стаканы. Через минуту она принесла им и закуску.
Андрей с отвращением смотрел, как ее толстые грязные пальцы мяли хлеб. И вообще вся эта обстановка ему не нравилась. Но Виктор бодро подмигнул ему и поднял стакан.
— Ну-с, уважаемый, позвольте пригласить вас выпить по единой во славу русского флота.
Они выпили. Виктор достал деньги и протянул Нюрочке.
Та послюнявила палец, пересчитала и хмуро взглянула на Виктора.
— Ты что, думаешь, я за красивые глазки закон нарушаю? Гони еще рубль!
Виктор с укоризной посмотрел на нее.
— Нюрочка, креста у тебя на шее нет.
— Ты мне зубы не заговаривай. Гони монету и проваливай. Ну?
Виктор вздохнул, но деньги отдал.
— Не надо расстраиваться, Нюрочка, береги нервы, они у тебя очень тонкие, как тот манильский трос, которым мы швартуем корму при ураганных ветрах. Андрюша, скажи девушке «гуд бай», и уйдем из этого благородного заведения.
Они вышли на улицу. Андрей гневно проговорил:
— Что ты перед ней лебезил? Такую шкуру давно пора в милицию сдать.
Виктор испуганно оглянулся.
— Тсс… Ни слова, о друг мой. Это единственное место во всем городе, где можно прилично выпить и хорошо закусить! Ни звука нигде и никому!
— Как хочешь, но я сюда никогда больше не пойду.
— Только не трепи языком. Умоляю как друга…
— Ладно, — угрюмо согласился Андрей.
*В Клубе моряков гремела музыка. Сдав пальто в гардероб, Виктор побежал, на ходу бросив товарищу: «Встретимся позже!»
Андрей неторопливо пошел вдоль стены, рассматривая танцующую публику.
Зал был невелик. В углу на специально устроенной площадке расположился духовой оркестр. Веселые, оживленные девушки и парни неутомимо носились в танце по блестевшему паркетному полу. Висевшие на огромной люстре бесчисленные стеклянные сосульки от оглушительных звуков музыки и топота сотен ног непрерывно вздрагивали. А когда музыка прекращалась и танцующие пары расходились, им вслед раздавался тихий перезвон, словно люстра жаловалась людям на свою судьбу.
Андрей шел, осторожно лавируя среди танцующих, и с интересом смотрел по сторонам. Звуки музыки, неясный гул множества молодых голосов и та непринужденная атмосфера, которая царила в зале, захватили его.
У входа в зал он заметил невысокую девушку в скромном, красиво облегающем фигуру темно-вишневом платье. Она с задумчивой улыбкой смотрела на танцующих. Андрей взглянул на нее раз, другой, медленно отошел в сторону и остановился. Почему-то тревожно забилось сердце и вспыхнуло неодолимое желание подойти и унестись с ней в танце. Он подошел поближе.
