Лев Кассиль - Сказка об Алешке-Рязань и дядьке Беломоре
Ночью в вагоне Алешке приснился страшный сон. Ему снилось, что звери и птицы неслись навстречу, перепуганные птицы и звери. Трусили медведи, и мчались волки. Бежали лисы, и скакали зайцы. Летели совы и вороны. Ветер дул от их тяжелых крыльев. «Спасайся, кто может!» кричали звери. «Спасайся, Алеша! – пищали птицы. – У Медвежьей горы гремит страшный гром. Камни валятся с облаков. Реки встают дыбом. Скалы шатаются, как молочные зубы. Расступаются леса. И земля взлетает до неба». Алешка испугался и чуть было не проснулся. Но тут он услышал веселый голос:
– Не бойся, Алеша! Не слушай трусов! Смело поезжай вперед, пропруди моря. Проложи себе честный путь и открой нам прямую дорогу из моря в море!
Это заговорили рыбы, немые рыбы! Рыбы стучались в берега. Серебряные толпы рыб плыли навстречу зверям.
4Алешку привезли на Медвежью гору. Здесь был лагерь, а в лагере жили бывшие воры и прежние разбойники, недавние вредители и старые буржуи, вчерашние хулиганы и другие враги советской страны. Кругом стоял лес. И хмурилось небо. Громоздились камни. Было холодно. И не было часовых. Но повсюду стучала работа. Работа гремела от горизонта до горизонта, от моря до моря. Люди топали с топорами в лес. И лес уступал им дорогу. Люди взрывали гранитные скалы. И земля, ахнув, летела в небо. Люди рыли канал через каменную гору, чтобы соединить моря. Они строили плотины, чтобы вода не выливалась в сторону.
«Не хочу работать. Убегу, – подумал Алешка и посмотрел по сторонам. – Ишь хитрые часовые: спрятались, и не видно их. А как побежишь, так, небось, сразу из кустов стрелять начнут».
И, чтобы проверить это, Алешка побежал в лес. Он бежал и оглядывался. Но никто не бросился догонять его. На него и внимания никто не обратил. Все были заняты своим трудным делом. Все работали. Алешке стало даже обидно, что его никто не караулит, что он никому не нужен. Скучный он побрел в лагерь. Навстречу ему попалась бригада дядьки Беломора. Дядька прежде сам был знаменитым разбойником. Он грабил пароходы и останавливал поезда на ходу. Но теперь он стал ударником-воспитателем.
– Эй, рязанский! Ты чего не работаешь? – спросил у Алешки усатый дядька Беломор. – Кто не работает, тот у нас получает орден мокрой курицы.
– Ну и пусть! Не буду я работать, – сказал Алешка. – А чего же меня никто не сторожит? Я ведь убежать могу.
– Не убежишь. Тебя слово стережет.
– Какое такое слово?
– Ленинское.
– Я Ленину никакого слова не давал.
– Зато Ленин всем нам слово дал, что мы будем счастливые граждане. Разве ты не веришь Ленину? Разве ты не хочешь быть счастливым?
Дядька Беломор рассказал, что в его бригаде тридцать два парня, тридцать два каналармейца, тридцать два бывших вора и беспризорника. Они раньше тоже хотели убежать. А вот теперь они строят самую лучшую плотину, и их все уважают.
– Идем к нам, будешь тридцать третий, – сказал тридцать второй ударник дядьки Беломора, самый коротышка.
«Не пойду», хотел сказать Алешка. Но парни дядьки Беломора так гордо смотрели на Алешку, что он решил доказать им, какой он, Алешка, работник.
– Ну и что ж, – сказал он, – ну и пойду, в чем дело?
А сам подумал: «Я им только докажу, чтобы они не зазнавались, а потом все равно убегу».
И бригада пошла на плотину. Они пели песню в тридцать три голоса:
Вот пошли прудить моря
тридцать три богатыря.
Все ребята удалые,
бригадиры молодые.
И ведет их бывший вор –
славный дядька Беломор!
«Сейчас я им докажу, какой я есть работник», сказал себе Алешка и вмиг обтесал большое бревно. Но каждый из ударников за это время успел обтесать по три бревна.
– Ах, так, – сказал Алешка, – ладно… – И он обтесал три бревна. Но за это время ударники обтесали по девять.
Алешка старался не отставать от парней дядьки Беломора. Он хотел им доказать, какой он, Алешка, работник, если только захочет.
На десятый день он перегнал товарищей. И все его хвалили.
– Ай да рязанский! – говорил дядька Беломор. И написал об этом чекисту-начальнику.
«Ну, теперь доказал, можно и бежать», решил Алешка, но бежать почему-то расхотелось. Очень интересно было посмотреть, какая же выйдет плотина из его бревен.
А плотина быстро росла, и Алешке казалось, что он тоже растет вместе с ней. Работать было трудно. Тяжело было работать. Но ведь это было куда интереснее, чем кисельная плотина и молочная запруда.
5Жил в лагере плохой человек, по прозванью гражданин Контрик. «Не желаю быть счастливым гражданином, а насильно вы меня им не сделаете», так рассуждал Контрик и целые дни валялся на койке. Он пел скучную песню про старую жизнь и храпел на весь лагерь. Он грубил воспитателям и дрался с товарищами. Он отказывался от работы. Он был «отказчик».
Его записали в кавалеры мокрой курицы.
Контрик хотел бежать из лагеря. Он стал подговаривать Алешу. Он звал его в теплые края. Но Алеша и слышать об этом не хотел. Тогда Контрик вот что сделал. У Алеши раз заболела голова. Контрик дал Алеше понюхать тайный сладкий пьяный порошок. Алеша не удержался, понюхал и сделался, как пьяный. У него закружилась голова и ослабли ноги. Алеша очень плохо работал в этот день. Он делал не то, что надо, он грубил дядьке Беломору, он испортил уголок плотины. Его просили уйти. Он не уходил. Бригада из-за него отстала от других. И Алеше навесили орден мокрой курицы.
Когда Алеша очнулся и увидел этот позорный орден, он заплакал от стыда и обиды.
– Вот видишь, – сказал тогда Контрик, – мы теперь с тобой товарищи. Нечего петушиться, кавалер мокрой курицы. Неужели же ты и после этого тут останешься?
И Алеша решил всем назло бежать. Они бежали ночью. А ночь была черная. Ночь была бурная. И ветер гнал волны к неоконченной плотине. Алеша и Контрик тихонько прокрались через лагерь. Алеше захотелось в последний раз взглянуть на свою плотину, такую широкую, такую высокую, такую красивую. И вдруг он заметил, что волны размыли, что буря расшатала часть насыпи. Вода подымалась. Вода лезла, рыла, точила, долбила. Вода грозила опрокинуть Алешкину плотину.
– Пропружает! Пропружает! – закричал Алеша. – Контрик, я не могу, я побегу нашим сказать. Уходи один, как хочешь!
Он полез в ледяную воду; он руками, синими руками, нащупал повреждение, вылез и побежал в лагерь, крича: «Пропружает! Пропружает!»
И парни дядьки Беломора вскочили все разом. И сам дядька Беломор, чихнув, проснулся. Он проснулся и сразу надел кепку. В лагере били барабаны. По лагерю гремела тревога. Развернулись знамена. Засияли прожекторы. И ударили оркестры.
Каналармейцы пошли на штурм. Они шли спасать плотину. Ветер шел навстречу. Дождь летел с ветром. Вода била в берега. Впереди всех шагал дядька Беломор и тридцать три его богатыря.
Всю ночь и весь день проработали ударники. Всю ночь и весь день не сходил с плотины Алеша. Он простудился в холодной воде и кашлял. Дядька Беломор велел ему итти домой. Алешка не хотел, и тогда его отправили спать насильно. Его уложили, а у дверей встал часовой с ружьем. Первый раз в лагере охранял Алешку часовой. Но Алешка сделал вид, что он спит, а когда часовой отвернулся, Алешка вылез в окно и опять прибежал на плотину.
Каналармейцы отогнали воду от плотины, они заделали дыры. И плотина была спасена.
6И вот настал день, когда открылись тяжелые ворота. Вода хлынула с плотин, и озеро с горы потекло по громадной водяной лестнице. Моря соединились. Из Балтийского моря прошел по каналу первый пароход. Он поднялся по водяным ступенькам на гору и спустился потом к Белому морю. А навстречу ему в Балтийское море проплыла первая беломорская рыба.
Это был большой праздник для всей советской страны. И чекист пригласил художницу поехать от моря до моря на пароходе. Художница обещала срисовать канал.
Они ехали на пароходе и все спорили. Художнице нравилось ровное место, а чекисту – горы. Художница любила тихий ход, а чекист приказал итти полным ходом. Но вот пароход остановился посреди канала, около большой плотины. Пассажиры сошли на берег.
Вдруг к художнице подошел какой-то молодой аккуратный рабочий.
– Здравствуйте, – сказал он. – Это я. Вот, гора с горой не сходится, а море с морем соединяется. Не узнаете? Бывший Алешка-Рязань. Эту плотину я тоже делал… Извините меня, сколько я вам должен за те краски… которые я у вас тогда… это… нечаянно взял?
– Потом сочтешься, она нам больше проспорила, – засмеялся чекист-начальник. – Ну-ка, дядя Беломор, покажи, как твоя плотина работает.
– Есть, товарищ начальник, – отвечал дядька Беломор. – Ну-ка, Алеша, останови реку!
