Михаил Коршунов - Синяя песня
— Вражья сила! — Дед бросил ложку. — Припожаловал! Сейчас учинит шкоду!
Капа и Георгий выбежали на порог.
Автомобиль окружили козлы. Разбой взобрался в кабину, что-то дожевывал и покрикивал — подбадривал дружков.
Георгий схватил лопату, которая стояла на пороге, и начал разгонять стадо.
Разбой подпрыгнул, боднул лопату и убежал за угол дома.
— Сигареты слопал, — сказал Георгий, поднимая со дна машины пустую пачку. — Ни единой не оставил.
Из-за угла высунулась повыдерганная борода и косящий черный глаз.
— Поймаю — привяжу за бороду к машине и отвезу на меховую фабрику! Слышишь! — пригрозил Георгий Разбою. — Так и запомни!
Разбой ответил треснутым кувшином и убрал бороду.
Георгий поставил лопату на порог и спросил у Капы:
— Может, в магазин подвезти? Чего по хозяйству нужно?
— Дедусь! — крикнула Капа в дом. — У нас чай кончается. Я поеду в Джурчи!
— Поезжай.
Дед сидел у открытого окна и вновь набивал трубку.
Капа взяла кошелку, положила неполную бутылку козьего молока и кусок хлеба.
Георгий развернул автомобиль. Капа села, как всегда, впереди. Кошелку пристроила у ног, чтобы не пролить молоко. Георгий дал газ, и автомобиль помчался.
Пустая бочка громко тряслась на буграх, насыпанных хомяками у своих нор. Из-под колес часто выскакивали дикие кролики. Они расплодились на стрелке. Хлопая желто-синими крыльями, вспархивали сизоворонки и опять садились, исчезали среди песков.
В низине, где густо цвели дроки, Капа попросила Георгия остановиться. Она достала из кошелки бутылку молока и подошла к дрокам:
— Марик, Марик!
Никто не показывался. Капа тихонько присвистнула и зашипела:
— Пст-шш… Пст-шш…
Из дроков высунулась голова ужа.
Капа протянула ладонь:
— Марик, это я, Капа!
Марик положил на ладонь голову и закрыл глаза.
— Марик, я спешу в Джурчи, в магазин, — сказала Капа. — Буду возвращаться — тогда с тобой посижу.
Капа отыскала в кустах блюдце, которое она здесь прятала, и налила молока.
Махнула Марику на прощание рукой и пошла к автомобилю.
Возле деревянного настила через сухую канаву Георгий сам остановил машину.
Под настилом жил второй Капин приятель — кролик Пухляш. Серый с черным рваным ухом. Когда Пухляш был еще маленьким, ухо ему порвал кобчик.
Капа долго звала кролика, но Пухляш не показывался.
Капа положила под настил хлеб, и автомобиль покатил дальше по стрелке.
В поселке Капа распрощалась с Георгием и пошла в магазин.
В магазине Капа купила две большие пачки китайского чая, послушала новые пластинки с песнями. Их заводил на патефоне продавец Витя, чтобы веселее было торговать. С разрешения Вити, перемерила все береты и шляпы. Просто так, тоже для веселости. Потом пошла на почту к Зое за свежими газетами и журналами.
З
Капа сидела в «Гноме». На борту было развешано мокрое белье. Капа закончила стирку и отдыхала.
На дне «Гнома» валялись банки из-под краски, черпак, багор, пробковые поплавки для кошельковых неводов, вешки.
Море дремало, и тихие волны не трогали на берегу коричневый поясок водорослей, оставленный большим прибоем. Крабы и улитки перебрались из пояска ближе к воде.
Вокруг «Гнома» вились стрекозы. Цеплялись к мокрому белью и повисали голубыми крестами с прозрачной перекладиной.
Над стрелкой курилось полуденное марево.
Если в него поглядеть повнимательнее, то в дрожании степного жара можно увидеть тонкие деревья и белые горы, высокие в слюдяном сверкании водопады и застывшие выдуманные цветы.
Это был мираж, сказка солнца.
Капе нравилось наблюдать деревья и горы, слюдяные водопады и выдуманные цветы. Тогда и стрелка, и «Гном», и море тоже становились сказкой солнца. И начиналось путешествие, которое Капа придумывала сама для себя.
…Ей чудилось, что старый «Гном», поскрипывая килем, медленно сползает по каткам и шумит парусами, разворачивается, чтобы унести ее в солнечный разлив, где поднимается в небо дым облаков и летают соленые косяки брызг. Часто смотрела она туда, вдаль, с берега.
По темному следу за кормой летят голуби, провожают. Медный флюгер повернулся, тоже провожает — пусть скорее несется баркас, вскидывает носом упругие волны.
В глубине моря лежат корабли, не пришедшие в гавань….
В заросшем скалистом гроте затаились длинные тени. Это рыбы-меченосцы.
Еще здесь хранятся чугунные пушки, из которых стрелял дедушка. На тяжелых лафетах, с затравкой, они бросали ядра в пятнадцать фунтов весом и могли сокрушить любой вражеский фрегат или крепость.
А вокруг грота возвышаются рифы, окаменелые растения, сидят старые бородатые крабы, светятся зелеными искрами моллюски.
Но «Гном» несется все дальше и быстрее. Напрягаются паруса и канаты, срывает пену железный якорь, похрустывают переборки…
Время перешло за полдень. Мираж исчез, сказка солнца оборвалась.
Капа прилегла на скамейке «Гнома», посчитала, когда должен приехать Георгий. Нет, не сегодня. Она решила сделать в доме уборку: помыть полы и окна. Для этого надо много воды. Дедушка тоже ждет Георгия: кончился табак.
Капа услышала крик чаек. Вначале далекий, а потом все ближе и ближе. Чайки к стрелке прилетали редко, с тех пор как ушла рыба.
Удивленная Капа поглядела в море. Низко над водой кружились десятки чаек, кричали и суетились.
Капа влезла на рыбацкую вышку. Ладонью прикрыла от солнца глаза. На поверхности моря колыхалось бурое пятно.
«Рыба! — догадалась Капа. — Целое поле рыбы».
Капа спустилась с вышки и побежала к дому:
— Дедусь! Дедусь!
Дед Ермак прибивал к форточке нарезанную полосками бумагу от мух.
— Дедусь! Рыба пришла! Много рыбы! У стрелки стоит!
— А не привиделось тебе, вроде гор и водопадов?
— Да нет же! Вы молотком стучите и не слышите, что на море чайки кормятся.
Дед Ермак прислушался, потом кинул на землю молоток и заспешил вслед за Капой к вышке.
— Сейнер надо, — говорила Капа. — А где его взять?
Дед взобрался на вышку, поискал по карманам трубку.
— Пустая она, на лавке валяется, — напомнила Капа.
— Ну и бес с ней, — неожиданно равнодушно сказал о трубке дед. Он уже вглядывался в бурое пятно. — Да. Сейнер требуется, — задумчиво покачал дед головой. Вдруг, оживившись, сказал: — Беги в Джурчи, Капитолина. Во всю мочь беги! Ноги у тебя крепкие. И позвони в Керчь.
— А кого спрашивать, дедусь, в Керчи?
— Кого спрашивать?.. Штаб путины еще не работает. Вот что: спрашивай базу Гослова или правление ближайшего колхоза. И все обскажи. Рыбу где-то спугнули, и она к нам в тишину пришла, спряталась. А может, и пастбища отросли, и она кормится. Ну беги, беги же!
Сначала Капа бежала быстро, потом медленнее, потом пошла шагом.
Передохнула и вновь побежала.
Степной жар, хотя и спал после полудня, все равно затруднял дыхание, обжигал лицо. Сухая трава царапала ноги, хотелось пить.
Ах, повстречался бы Георгий или продавец Витя с велосипедом!
Но нигде никого.
Пусто.
Песок да ракушки.
Георгий, очевидно, уехал за бензином в Славуту, а Витя крутит пластинки и тоже ни о чем не догадывается.
Когда Капа добралась до Джурчей, она раскраснелась и едва дышала.
Ее окликали, хотели расспросить о деде Ермаке.
Она отвечала:
— Некогда мне. После!
И бежала дальше, на почту.
На почте было прохладно от побрызганных водой полов. Тихо постукивал телеграфный аппарат. Пахло штемпельной краской и теплым сургучом.
Телеграфистка Зоя читала ленту, которую отстукивал аппарат.
— Тетя Зоя! — кинулась к окошку Капа. — Мне надо позвонить в Керчь.
— Погоди, освобожусь.
— Нельзя ждать.
— Дедушка заболел?
— Дедушка здоров. Рыба пришла. Тетя Зоя, скорее!
Зоя оставила ленту и подошла к коммутатору:
— С кем соединить?
— С базой Гослова.
Зоя надела наушники, включила линию:
— Алло, Керчь! Алло, Керчь! Отвечайте.
Телеграфный аппарат продолжал стучать и выдавать ленту. Она скручивалась на столе белыми шуршащими кольцами.
— Керчь?.. Дайте базу Гослова. Правление… Занято? С кем разговор? С междугородной? На двадцать минут.
— Дедушка говорил, можно спрашивать ближайший колхоз.
Но Зоя уже вызывала дальше:
— Керчь! Дайте контору Рыбакколхозсоюза. Что? Перерыв на обед? Тогда Госрыбтресг. Алло! Госрыбтрест? Принимайте сообщение о рыбе.
Зоя кивнула Капе на телефонную трубку на полочке возле окошка.
Капа схватила трубку и взволнованно закричала:
— К нам с дедушкой пришла рыба! Очень много рыбы!
— Кто это говорит? Откуда?
— Капа Асанова со стрелки. Мне дедушка велел позвонить вам про рыбу.
— Это где Джурчи?
— Да. Высылайте сейнер. Наш дом один на стрелке. И еще «Гном» на берегу. Против него рыба и стоит.
— Кто на берегу?
— «Гном». Баркас.
