Илья Гордон - Одна судьба
Силаев со своей бригадой начал рыть канавы и отводить речную воду на пожелтевшие хлебные поля и чахнувшие огороды.
И вот спустя некоторое время жители окрестных сел увидели в побуревшей от засухи степи высокие хлеба, сулящие богатый урожай, и изумились.
— Кто здесь колдовал? — спрашивали они колхозников.
— Это наш Силаев, — с гордостью отвечали те…»
Когда Залман прочитал этот очерк, он при первой же встрече с Тарасом показал ему газету и спросил:
— Какой это Силаев? Уж не тот ли, что был у нас старшиной и вместе с нами вышел из окружения?
— Может быть, и он, — ответил Тарас. — Мне, признаться, это не пришло в голову. Надо будет написать ему.
— Куда же мы напишем? — отозвался Залман.
— В редакцию, на имя «степного богатыря» Силаева, — предложил Тарас.
— Ну, что ж, напиши ему. Мы, мол, его боевые друзья, прочитали в газете о трудовом его подвиге и гордимся своим товарищем по оружию. И, если он действительно наш однополчанин, мы просим его дать о себе знать.
— Мне кажется, — вдруг начал сомневаться Тарас, — что наш Силаев вскоре после твоего ранения погиб. Ну, написать все равно надо — а вдруг я ошибаюсь?
— Напиши ему обо всем от своего и моего имени, — попросил Залман.
— Ладно, напишу, — согласился Тарас.
Прошло несколько недель. В самый разгар страды Тарас прикатил на своей двуколке на хозяйственный двор бригады Магарика. Рядом с ним сидела какая-то девушка с темно-русыми, коротко остриженными волосами и с чуть заметной золотистой россыпью веснушек на круглом лице. Девушка легко, как бы щеголяя своей ловкостью, спрыгнула с двуколки. Тарас представил ее Залману:
— Это наш участковый агроном Соня Верник.
Залман по-военному вытянулся перед ней:
— Здравия желаем!
— Здравствуйте, — улыбнулась девушка. — Ну, рассказывайте, как у вас идут дела, как работаете?
— Трудимся… Людей у нас, правда, мало, иной раз нелегко приходится. Но ничего, не унываем.
Девушка-агроном оглядела просторный хозяйственный двор, в котором размещался инвентарь бригады, и спросила:
— Ваше хозяйство?
— Наше, — ответил Залман.
— Почему же ваш инвентарь стоит под открытым небом? Это же не по-хозяйски! — с укором сказала девушка.
Залман смутился. «Только-только успели познакомиться — и сразу начала упрекать!» — с досадой подумал он и начал оправдываться:
— Мы не успели построить навес и лучшие машины накрываем брезентом.
— Весь инвентарь надо беречь, а не только лучшие машины, — назидательно сказала девушка. — В хозяйстве дорого все — каждый плуг, каждая жатка. А под открытым небом все портится, ржавеет. Надо срочно поставить навес.
— Конечно, — ответил Залман и добавил: — Разве я не знаю, как обращаться с инвентарем?
Он ждал, что Тарас поддержит его и скажет что-нибудь в его защиту. Но тот не сводил глаз с расхаживающей по двору девушки. А та все приглядывалась к инвентарю бригады и время от времени записывала что-то в небольшом блокноте.
— А что, если нам поехать в степь осмотреть хлеба, — остановившись около Залмана, предложила девушка.
— Давайте, — охотно согласился Залман и хотел подогнать подводу, но Тарас предложил всем разместиться на его двуколке.
— Я тоже не прочь поехать. Усядемся как-нибудь втроем, — сказал он.
Девушка-агроном села рядом с Тарасом, Залман вскочил вслед за ней, и двуколка тронулась.
Тарас ехал не спеша. Залману хотелось заговорить с девушкой, пошутить, но она оглядывала массивы хлебов и время от времени задавала ему деловые вопросы об урожае, который они снимают, о нормах высева на гектар, о сортах семян, о подготовке к уборке.
Когда они подъехали к самому лучшему участку пшеницы, Залман подумал:
«Уж тут-то агроном меня похвалит».
Но девушка молчала и только под конец, у дальнего края поля, заметила:
— Тут низина, влаги больше, потому пшеница и поднимается веселей, чем на других участках. Уметь сохранить влагу в почве — большое искусство. Вот недавно, — продолжала она оживленно, — я прочла в газете, как воду степной речушки превратили в груды золотой пшеницы. «Степного богатыря», как называет автор очерка полевого бригадира, засуха научила ценить каждую каплю влаги. Он выработал целый агротехнический комплекс, который начинается с первой борозды и кончается уборкой.
— Этот «степной богатырь» — наш однополчанин Силаев. Я уверен, что это не кто другой, как он, — взволнованно отозвался Залман. — Он меня раненого тащил вместе с моим другом Тарасом не один километр до полевого госпиталя. Они мне, можно сказать, жизнь спасли.
— Я уже слыхала про это, мне рассказывали, — отозвалась девушка.
— Ты уже написал письмо Силаеву? — повернулся к Тарасу Залман.
— Как-то руки не дошли, — ответил Тарас. — Все работа да работа, никак не соберусь взяться за перо. Ну, да ничего, я напишу, обязательно напишу!
— Напиши, не забудь: это ведь очень интересно, — подхватила девушка-агроном.
Залман Магарик с некоторых пор ходил как в воду опущенный. Чуть услышит, бывало, гудок проезжающей машины или стук колес — и сразу бежит на дорогу: не участковый ли агроном едет к нему. Но нет, девушка больше не показывалась в их колхозе.
«Значит, она все время в Санжаровке, у Тараса, — с ревнивой досадой думал Залман, — никак не расстанется с ним. Ведь и в тот раз заметно было, что Тарас ей нравится. Уж не поссоримся ли мы в недобрый час с Тарасом из-за этой девчонки? — промелькнула в его голове беспокойная мысль, но он тут же отогнал ее: — Нет, нет, этому не бывать! Против Тарасова счастья я ни за что не пойду, да и он не будет становиться мне поперек дороги. Тот, кого это счастье обойдет стороной, смирится и будет ждать другого случая. И то сказать, свет ведь не клином сошелся на участковом агрономе Соне Верник!»
С раннего утра и до вечера беспощадное солнце обжигало степь. Напоенный сладким ароматом вызревающих хлебов воздух пьянил Залмана. Алые закаты на голубом, темнеющем к ночи небе, на котором проступали золотые россыпи звезд, и звонкое пение птиц будили в его душе тоску по встретившейся на его пути пленительной девушке.
Нечего и говорить, что на колхозном дворе инвентарь бригады давно уже был приведен в образцовый порядок: тщательно вычищенные плуги, сеялки, бороны и культиваторы чинно стояли под добротным навесом. Да и сам бригадир всегда был чисто побрит, хорошо одет и по-военному подтянут. На его груди поблескивали военные медали. Словом, все, все было готово к приезду девушки-агронома. А ее и след простыл — как в воду канула!
Между тем хлеба вызревали буквально на глазах. Ранним утром первый луч солнца робко и словно воровато пробегал по золотистым хлебам. Затем солнечные лучи разгорались все ярче и ярче, и под ними тихо качались отягченные литыми зернами колосья; казалось, даже самый воздух пьянел от душистого аромата спелой ржи и пшеницы, гречихи и конопли.
Так и не дождавшись агронома, Залман выехал и поле — осмотреть хлеба и выяснить, не пора ли начинать уборку.
Останавливая свою кобылку то у одного, то у другого края поля, он спрыгивал с двуколки, срывал колосья и долго разминал пальцами зерна, стараясь определить, вызрел ли хлеб.
«Зерно еще мягкое — значит, убирать хлеб рано», — решил он наконец, сел на свою двуколку и хотел было повернуть домой, но слишком заманчиво встал перед ним поворот на Санжаровку, и Залман уступил искушению: а вдруг встретит по дороге Соню?
На границе своего колхоза, за которой лежали санжаровские поля, Залман снова остановил двуколку, вырвал несколько колосьев и начал считать зерна в каждом из них. То же проделал он, проехав с полкилометра, и на санжаровском массиве, чтобы сравнить урожайность того и другого хозяйства. Но в одних колосьях полей его колхоза было больше зерен, чем в колосьях санжаровского, в других — наоборот, и он так и не мог определить, где хлеб уродился лучше — у него или у соседей.
Погруженный в эти расчеты, он не приметил, как рядом оказался Тарас, который, так же как и Залман, выехал осмотреть хлеба.
— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он у Залмана.
— Ехал мимо и остановился посмотреть на твой урожай.
— Куда же ты направляешься?
— Разыскиваю агронома — хотел посоветоваться, можно ли, хотя бы выборочно, начать уборку.
— А разве агроном не у тебя? А я-то думал, что она к тебе поехала, — удивился Тарас.
— Ко мне?! — в свою очередь удивился Залман.
— Я был уверен, что она у тебя.
Залман пристально посмотрел на Тараса, ему на миг показалось, что Тарас подшучивает над ним. Но по беспокойству, которое он прочел в глазах Тараса, и по его озабоченному виду Залман убедился, что Тарас говорит правду.
— От нас она уехала в колхоз «Трудовик», а оттуда должна была направиться к тебе.
