Максим Зверев - Конец белого пятна
— Я несколько раз проходил через всю пустыню. Дорогу туда знаю хорошо.
У Селевина камень свалился с сердца: ведь из-за отсутствия проводника экспедиция в пустыню могла сорваться…
Наступал вечер, возвращаться назад было поздно, и Селевин остался ночевать у Даукена.
Рано утром маленький Нагашибек, сын Даукена, подвел к крыльцу двух оседланных лошадей.
Вещи проводника легко уместились в небольших кожаных переметных сумах. Вот и сам он появился во дворе в одежде и обуви из сайгачьей кожи. В таком костюме охотнику легко подползать к пугливым животным по колючему баялычу. За плечами Даукена висело старинное ружье с сошками — подставкой, украшенной «для меткости» символическими перьями филина. Белая повязка на голове дополняла костюм мергена. В руках он держал лисий малахай.
Ничего не забыла припасти для него Шакарья, верная подруга жизни, десятки лет скитавшаяся с ним по безводной пустыне.
Мерген попрощался с женой и сыном и легко вскочил в седло. Шакарья долго стояла около домика, обняв Нагашибека, и оба они смотрели вслед всадникам, пока те не растаяли в пустынном мареве.
* * *За время отсутствия Селевина участники экспедиции подробно обследовали пустыню на пятьдесят километров в стороны от Сары-Булака и начали уже беспокоиться. Лишь на исходе второй недели, вечером, далеко в пустыне показались две черные точки. Солнце опустилось за горизонт, но в бинокль на фоне вечерней зари были хорошо видны всадники.
Быстро сгустились сумерки, и темный полог ночи опустился над пустыней. В лагере запылал огромный костер.
Вскоре Селевина уже обнимали товарищи, и он им представлял нового участника экспедиции:
— Знакомьтесь, товарищи. Это наш проводник — Даукен Кисанов.
Утром следующего дня экспедиция двинулась в глубь пустыни. Новый проводник повел экспедицию туда, где еще не ступала нога ученого и исследователя. Без троп и дорог Даукен вел караван от колодца к колодцу.
Тяжело ехать на верблюдах в жаркие летние дни. Воздух настолько раскален, что трудно дышать. Вдали, в знойном мареве песков, мелькают миражи. Мерная верблюжья поступь укачивает до тошноты…
К удивлению исследователей, на необозримых просторах виднелась сизоватая полынь — буюргун и кустарнички баялыча. Они напоминали осеннюю засыхающую растительность и едва прикрывали почву. Тронутая первыми морозами полынь теряет эфирные масла, а вместе с ними и горечь, становясь лакомым и питательным кормом для овец, верблюдов и других животных. Полынь всю зиму сохраняет в себе жир и белок. Бескрайние просторы Бетпак-Далы, что в переводе на русский язык означает «голодная степь», оказалось, могут прокормить зимой огромное количество овец. Это открытие воодушевило путешественников. Оно в корне ломало представление о Бетпак-Дале, как о бросовой, ненужной земле.
На одной из остановок нашли редкий кустарник — кандым. Он был подлеском среди исчезнувших теперь древних лесов. Засушливый климат пустыни сильно изменил это когда-то плодовое растение.
Яркий солнечный свет с безоблачного неба и палящий жар, казалось, должны были высушить за лето все растения в пустыне. Но они приспособились. Мощные корни саксаула достают влагу с большой глубины. Маленький кустик жузгуна, меньше метра высоты, пустил свои корни до пятнадцати метров! Свежая осыпь раскрыла ученым этот «секрет». Конечно, небольшое растение такими огромными корнями может добывать достаточно влаги даже в пустыне. Этот же жузгун обладает способностью «ползти» по песку на своих длинных корнях: ветер выдувает из-под него песок — он пускает второй корень, сбоку. Новая песчаная буря оставляет его торчащим над песком уже на двух корнях, жузгун выбрасывает третий корень и так «путешествует» по пустыне! Часть его корней всегда ползет по песку и углубляется через несколько метров.
Каждый день приносил новые находки. Профессор Ташкентского университета Д. Н. Кашкаров неутомимо бегал по жаре и ловил быстрых пустынных ящериц: многие из них еще никем не были описаны.
Даукен сначала с нескрываемым удивлением смотрел на седого аксакала. Вечером у костра профессор объяснил мергену, зачем он собирает коллекции, как учит зимой студентов, зачем пишутся научные работы. Даукен внимательно слушал.
На другой день, когда караван только что отошел от колодца, где был ночлег, Даукен вдруг торопливо спрыгнул с коня и бросился вперед с шапкой в руках. Он принес профессору крупную шершавую ящерицу-агаму.[1] Для «устрашения» она открыла рот, и ярко-синий цвет залил ее шею, брюшко и передние лапы.
С этого дня мерген сделался ревностным помощником профессора в сборах зоологических коллекций и помог ему найти в пустыне несколько мелких животных, еще неизвестных в науке.
Безотрадна глинисто-щебнистая пустыня. Она угрюма и неприветлива. На сотни километров от Усть-Урта до Прибалхашья растянулись ее просторы, опоясывая Чуйскую долину с севера, и кажется, что ей нет конца-края.
Гробовое молчание царит в просторах пустыни. Но жизнь все-таки видна и здесь. Пустыня — это царство ящериц, жуков-чернотелок, жаворонков и тушканчиков. Безмолвно, словно куда-то спеша, пробегают по «своим делам» большеголовые ящерицы пустыни. Их видно только, когда они движутся. Остановятся и исчезнут. Окраска их удивительно сходна с окружающей почвой и потому хорошо укрывает пустынных ящериц от врагов. Поймать эту ящерицу не так-то просто: с поразительной быстротой она несется вперед, то и дело резко меняя направление, и, наконец, исчезает в какой-нибудь норке. Такое проворство спасает ящерицу не только от врагов, но и от полуденного зноя, когда песок накаляется до шестидесяти градусов: он не успевает обжечь ящерицу.
Насекомых видно мало. Чаще других встречаются жуки-чернотелки, черные, как сажа. Они почти не боятся жары и постоянно ползают по горячей поверхности почвы. У жуков-чернотелок есть крылья, но жесткие черные надкрылья не раскрываются — они срослись, и крылья бесполезно лежат под ними.
Целый день прячутся в тени под большими камнями и за чахлыми полукустарниками пустынные жаворонки. Передвигаются тени, а вместе с ними передвигаются целый день и птички. Только по утрам раздаются в воздухе нежные трели их песенок.
Еще реже показываются другие птички — пустынные чеканчики и славки. Посидят, посмотрят боком на людей то одним, то другим глазом и опять нырнут в заросли баялыча или в норку. Хищных птиц почти не видно — для них мало здесь добычи, только иногда пролетит пустынный сарыч. Изредка попадется на глаза маленькая пустынная дрофа-красотка с пестрым оперением и украшениями на голове. Питается она жуками-чернотелками и не нуждается в воде, довольствуясь влагой насекомых и растений.
Сгущаются сумерки, дневной жар спадает. Пустыня оживает. Из нор выбегает бесчисленное множество тушканчиков. Огромными прыжками носятся они взад и вперед, едва прикасаясь к земле только длинными задними лапами. Передние у них прижаты к груди. Присядут зверьки и начинают передними лапками быстро выкапывать сочные луковицы тюльпанов, которые дают им необходимую влагу и служат пищей.
Полдень. Воздух, поднимаясь от раскаленной земли, переливается струйками. Ни малейшего ветерка. Жар становится невыносимым. Все время хочется пить. Невероятно тяжело в таких условиях вести картографическую съемку.
И вот как раз в это время вдали показалась серебристая полоска воды. Кажется, что это большое озеро или река. Даже ясно видны отражения кустов на зеркальной поверхности воды. Наконец-то можно будет выкупаться и отдохнуть в тени!
Но это мираж!.. Он быстро рассеивается. Вместо водоема здесь небольшое понижение почвы. Вот и все. Такие видения повторяются ежедневно по нескольку раз.
Первое знакомство с миражом в самом начале экспедиции было курьезным. В полдень на привале около небольшого соленого озерка самый молодой из участников экспедиции Борис, студент второго курса Ташкентского университета, как ураган, ворвался в палатку, взволнованно крича:
— Виктор Алексеевич! Там на берегу ходит кулик на двухметровых ногах! Скорее!
К удивлению Бориса, его слова не произвели должного впечатления. Селевин улыбнулся и спокойно сказал:
— Это тебе кажется.
— Да уверяю вас…
— Нет, Боря, это мираж — обман зрения, подойди ближе к кулику и ты убедишься. Впрочем, возьми ружье и добудь этого кулика, он нам нужен для коллекции.
Борис бегом с ружьем в руках направился к озерку. Спустя немного, там раздался выстрел, а через некоторое время вернулся в лагерь смущенный Борис, с обыкновенным куликом-шилоклювкой.
Пустыня — это царство миражей. В ясную погоду небольшой куст солянки кажется издалека сказочным сооружением, а однажды был даже настолько похож на грузовую машину, что заставил наших путешественников свернуть в сторону и подъехать к этой «машине». Только тогда все убедились, что это был мираж. Даже бинокль не помогает обнаружить обмана.
