KnigaRead.com/

Анатолий Соболев - Какая-то станция

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Соболев, "Какая-то станция" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Тупые, — извиняясь, сказала Клава. — Все никак не соберусь кузнецу отнести.

— Ничего, сойдет.

— Колите, а я самовар поставлю.

Они напилили и накололи целую поленницу дров. Старшина присел на чурбак, погладил ногу, поморщился.

— Болит у меня рана, с каждым днем все сильнее. К перемене погоды, что ли?

— Кость задета, — с видом знатока сказал Вася. Он слышал, что ранение в мякоть быстро заживает, а вот кость…

Вася знал, старшину ранило на полуострове Рыбачьем, самом северном участке фронта, где наши не отступили ни на шаг за всю войну. Старшина был в морском батальоне. Имеет медаль «За отвагу».

— Вы чего курите на дворе? Идите в дом, чай готов, — позвала Клава.

Вася осматривал комнату, чистую, опрятную и бедную. На стене увидел ходики, узнал их — старшина чинил. Бойко тикают, и глаза кошки, нарисованной сверху, вертятся справа налево и обратно.

— Курите здесь. Все живым будет пахнуть. У нас теперь женщины почти все курят. До войны папиросного дыма не терпели, а теперь махорку смолят. Омужичиваемся: бревна ворочаем, курим, ребят не рожаем, — говорила Клава, неторопливо и в то же время проворно собирая на стол.

— Были бы мужья — рожали, — улыбнулся Суптеля.

— Я о том и говорю. — Клава светло взглянула на старшину. — И курить бы бросили.

— Дарья вон бросила, — сказал Суптеля.

— Так опять же — мужик появился, — улыбнулась Клава. — При мужике чего курить? А вон бабка Назариха курящих женщин нарочно к себе зазывает, чтобы дыму ей напустили. Говорит, вроде сыночки накурили, будто тут они, только вышли на улицу. Покрепче налить или как?

— Главное, погорячее. — Улыбка коснулась губ старшины. Клава ответно улыбнулась, налила чаю, пододвинула баночки с сушеной ягодой.

— Черника, а это брусника, попробуйте. Ягоды много было, урожайный год. Насобирали, теперь вот спасаемся от цинги. Больше всех бабка Назариха насобирала. «Куда столько? — спрашиваем. — Одной-то?» — «Может, живы, — говорит, — вернутся. Так я их чаем с сушеной ягодой угощу».

Клава смолкла, задумчиво помешивала ложечкой в чашке. А Вася вспомнил, что и тетя Нюра его зазывала к себе и велела курить, «чтоб мужиком в доме пахло».

— Бабка Назариха шестерых ждет, — тихо сказала Клава и побледнела, взглянув на старшину. — Неужто я одного не подожду? Кто же я тогда буду!

И снова, будто убеждая себя в чем-то, сказала:

— У них там каждую минуту… а нам ведь только ждать, нам-то легче.

— Но ведь похоронка, — глухо сказал Суптеля.

— Ну и что, — как эхо отозвалась она.

— Три года прошло.

— Война же не кончилась.

— Железная ты.

— Нет, — вздохнула Клава. — Была бы железная — с тобой бы разговоров не водила. Налить еще?

— Нет, спасибо. Я покурю.

— А тебе, Василек? Вася тоже отказался.

— Это почему же — не разговаривала бы? — спросил Суптеля, свертывая цигарку вздрагивающими пальцами.

Клава ответила не сразу.

— Что ж скрывать. — Она взглянула старшине прямо в глаза. — Сам видишь. Но только не могу я, понимаешь? Любила я его без памяти. — Она нахмурилась. — Ой, чего это я как о мертвом заговорила. Живой он, живой! И сейчас люблю его. Ждать буду! Ждать! — с настойчивой непреклонностью повторила она.

Старшина отошел к окну и смотрел в густую синеву ночи, глубоко затягиваясь цигаркой. Тягостное молчание подчеркивал слабый стук ходиков на стене. Вася подумал, что ему надо встать и уйти, оставить их вдвоем, но боялся пошевелиться, боялся нарушить эту напряженную тишину и сидел, уставив глаза в старенькую скатерку на столе.

— Ну, спасибо за хлеб-соль, — сказал придушенно Суптеля. — Если что надо — скажи. Придем, сделаем.

Старшина говорил спокойно, и только глаза выдавали его.

Они отшагали половину дороги, когда Суптеля спохватился:

— Кисет забыл.

Они встретились глазами. Суптеля понял спрашивающий взгляд Васи, нахмурился.

— Не в службу, а в дружбу, сбегай.

Вася повернулся и зашагал неторопливо, ожидая, что старшина окликнет его и пойдет сам, но Суптеля с раздражением крикнул вдогонку:

— Можешь поживей, нет?

Клаву Вася застал плачущей.

— Я за кисетом, старшина забыл, — смущенно сказал он.

Клава быстро вытерла глаза.

— Возьми. На столе.

Вася взял кисет, потоптался, ожидая, что Клава что-нибудь скажет еще, но она молчала, стоя к нему спиной, и глядела в темное окно.

Вася потихоньку вышел, осторожно прикрыв дверь. Он догнал старшину и молча подал ему кисет. Всю дорогу не проронили ни слова. Возле дома Суптеля сказал:

— Замечаю, жирком стали обрастать. Мысли всякие появились.

Вася удивился: ничего себе — жирком! Работают с темна до темна, еле ноги притаскивают.

— Я не о том, — будто прочитал его мысли старшина. — Я не о теле, я о душе. Душа жирком покрывается. Братва воюет, а мы тут с бабами. Здесь от одной тишины оглохнешь.

Вася вдруг вспомнил Мурманск, тот день, когда они отъезжали сюда. Товарняк стоял на запасных путях. Пока Леха и Андрей курили, Вася смотрел на разбитый и сожженный город, террасами взбегающий на сопки. Сквозили скелеты домов, торчали на пустырях высокие черные трубы. Станция тоже была разбита, и сгоревшее здание вокзала заменял деревянный, наспех сколоченный барак. Туда и ушел старшина за какими-то документами. Вася засмотрелся на льдисто-серый залив, зажатый меж крутых заснеженных сопок, на торпедный катер, вспарывающий спокойную гладь воды, и не заметил, откуда вывернулись немецкие бомбардировщики. Свист идущих в пике самолетов, тяжелые взрывы, захлебывающийся лай зениток оглушили Васю. Казалось, что все бомбы и пули летят в него. Широко раскрыв глаза, он оцепенел.

Его больно ткнули в плечо, в сознание ворвался высокий крик Суптели:

— Грузись! Грузись быстрее!

Сам старшина уже кидал в теплушку мешки с хлебом. Сноровисто и ловко помогали ему Леха и Андрей. А Вася при каждом взрыве приседал, вжимая голову в плечи, и со страхом глядел на небо, где черными коршунами вились самолеты между белыми пухлыми разрывами зенитных снарядов.

— Ты туда не гляди! Ты сюда гляди! — кричал старшина. — Помогай!

Вчетвером они с маху подняли тяжеленную помпу и завалили ее в теплушку.

А к ним уже бежал вдоль состава железнодорожник и кричал сорвавшимся голосом:

— Кончай погрузку! Отправляем! — Слова его потонули в грохоте взрыва, взмахнув руками, как крыльями, исчез и сам железнодорожник. У Васи потемнело в глазах…

Опомнился он уже в вагоне, когда поезд оставил позади горящий город.

Суптеля сидел на сундуке с продуктами и, болезненно морщась, гладил ногу. Поймав вопросительный взгляд Васи, сказал:

— Рано из госпиталя удрал. Думал — на фронт, а тут возись с вами… — Недовольно отвернулся. А у Васи тряслась каждая жилка, и он все еще не мог окончательно прийти в себя, не мог поверить, что вырвались целыми и невредимыми из ужасающего хаоса взрывов и наводящего оторопь свиста идущего в пике самолета.

Леха вздрагивающим от пережитого голосом спросил Васю:

— У тебя в животе бурчит, когда бомбят? — На недоумевающий взгляд Васи с притворно-горестным видом сказал:

— А у меня бурчит. Как бомбежка, так начинает. Даже еще до бомбежки. Как барометр. Небо чистое, а в брюхе музыка — так и знай прилетят. Сегодня с утра гудело.

— Перестань молоть! — сердито оборвал его Суптеля.

— Смолол бы, да нечего, с утра голодный, — не унимался Леха.

— Сейчас дадут нам дрозда! — прервал их Андрей и, побледнев, злобно прищурился на небо.

Вася выглянул в дверь теплушки, и волосы зашевелились на голове: самолеты настигали поезд.

— Без паники! — твердо сказал Суптеля. — Они над Мурманском разгрузились.

— Точно, — подтвердил Леха, приложив руку к своему животу, делая вид, что прислушивается, — молчит.

Самолет с ревом пронесся над товарняком, пулеметная очередь прошила крышу теплушки ровной строчкой. Вася зажмурился изо всех сил. Эшелон резко затормозил, и все полетели на пол. Вася упал рядом с сундуком и больно ушиб руку.

Первым вскочил Леха, выглянул в дверь, сунул проскочившему самолету вслед фигу и заорал:

— А это видал? Во! Видал?

Второй самолет на бреющем полете прострочил гулкой очередью, и вдоль заснеженного полотна дороги брызнули фонтанчики. Леха испуганно присел, так и держа фигу перед собой. Поезд рванулся вперед, и опять всех бросило на пол. Когда самолеты улетели, Вася увидел, как совсем рядом из расщепленного деревянного сундука сыплется струйка пшена. По спине продрало морозом.

Леха, перехватив его взгляд, уверенно пообещал:

— Не дрейфь, все еще впереди, как сказала одна бабка, прожив девяносто девять лет. А это — так, раз плюнуть.

Вася долго еще вздрагивал и холодел от мысли, что если бы очередь прошла чуть-чуть левее сундука…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*