Сергей Снегов - Ветер с океана
Миша сказал с насмешкой:
— Жалко вас, невольница, оказывается. И очень муж ревнивый?
— Жутко! — подхватила она весело. — Такой вспыльчивый, что убить может, если заметит, что ко мне пристают. Вам надо остерегаться, Миша.
— Я ревнивцев не пугаюсь, — пробормотал он. Сообщение о муже все же обескуражило его. В глазах Анны Игнатьевны вспыхивали лукавые огоньки. Он с досадой сказал — Вы не думайте, я не из тех, кто нахальничает.
— И мне так кажется, — сказала она серьезно. — Брат Алексея Прокофьевича не может быть легкомысленным.
— Я не в Алешку, я в себя. Перекур кончился, давайте трудиться. Как вас обеспечивать — с прохладцей или на рысях?
— Лучше на рысях. — Она показала на основательно уменьшившийся завал в лестничном пролете. — До конца дня нам надо все это расчистить, такое у нас задание.
Миша орудовал киркой с тем же старанием, Шарутин накладывал мусор на носилки. Он с силой вонзал лопату в землю и так полно набирал ею, что и четыре женщины не успевали относить. Шарутин похвастался, передыхая:
— Загоним наших девчат. Пусть заводские работницы знают, что настоящий моряк не чета их цеховым хлюпикам.
Он знал, что Миша в море еще не ходил, а промышляет в заливе на прибрежном лове, но великодушно причислил его к заправским морякам.
На улице показался Крылов с Алексеем.
Крылов погрозил Мише пальцем.
— Где местечко нашел! Среди женщин с вагоностроительного! А кто задание выполнит на рыбацком участке? Там тоже девчат хватает, тоскующих по мужской помощи. Ну-ка, марш со мной!
Алексей обратился к Анне Игнатьевне, как к старой знакомой:
— Познакомились с моим братом, Анна Игнатьевна? Как он — не ленился?
Она ответила улыбаясь:
— Отличный работник! Таких бы напарников нам всегда.
— Ты со мной, Павел? — спросил Миша Шарутина. Тот отвел Мишу в сторону и понизил голос:
— Понимаешь, мне все равно, где работать. И с тобой хорошо, ты умеешь слушать стихи. Я такое умение ценю, ты не думай. Но и девчата эти, Катя и Аня, невредные. Надо бы узнать, что они за люди.
— Ты же у Тимофея объявил себя принципиальным холостяком, — напомнил Миша, как штурман после выпитого стакана разоткровенничался в первый день их знакомства.
— Правильно, вечный холостяк, — подтвердил Шарутин. — Здорово разок обжегся на молоке, теперь век буду на воду дуть. Да ведь я не в том смысле, чтобы интрижки заводить. А поговорить с умной женщиной люблю, женщины меткое слово ценят. В перерыве я на них попробую, берет ли за сердце мой Новый морской цикл.
— Чеши зубы, — без удовольствия сказал Миша и попрощался с женщинами.
По дороге на рыбацкий участок — Алексей тоже шел туда — Миша спросил брата:
— Алеша, правда, что у ней муж жутко ревнивый?
— Ты об Анне Игнатьевне Анпилоговой? Она незамужняя. Одинокая, живет с дочкой Варей. Чудесная девчушка, одноклассница моего Юры. Она часто приходит к нам, ты, наверно, не раз ее видел.
Какие-то девочки и мальчики почти каждый день приходили к Юре, то вместе готовили уроки, то разрисовывали школьную газету. Миша никогда не обращал на них внимания. Он с удивлением сказал:
— С чего же она врала о муже? Да еще о злом и ревнивом? — Вероятно, ей показалось, что ты собираешься за ней приударить. Этого делать не надо.
— Такая она плохая?
— Наоборот, очень хорошая. Серьезная, не из тех, кто ищет кратковременного развлечения. Ты это, на всякий случай, учти.
Миша нахмурился и промолчал всю остальную дорогу до участка, отведенного рыбакам «Рассвета». Он с обидой думал о том, что могла бы Анна Игнатьевна и не подшучивать так с ним.
14
Рыбацкие суда возвращались в порт после летней экспедиции в Атлантику. В доме появился младший Куржак. Весь дом сразу переменился, — так заполнил его своим быстрым громким голосом Кузьма, так он всюду как бы внезапно возникал, так отовсюду неслись его восклицания. Мише казалось, что Кузьма в трех разных местах одновременно: его приветы и зов слышались и с улицы, и в саду, и в комнатах нижнего этажа. За Мишей, увидев из окна, что тот уходит из дому, Кузьма выбежал и остановил его у калитки.
— Здорово, кореш! — закричал он, радостно встряхивая руку Миши. — Слыхал, пока мы в океане вкалывали, ты к моему папаше определился. И долго намерен полоскаться в его мутной луже?
— Залив — вода как вода. И рыба в ней не хуже океанской, даже лучше, — ответил Миша, уязвленный.
— Залив не про тебя. Ты из наших, ты океанский, понял! — быстро говорил Кузьма. — Теперь слушай. У нас выдача деньжат, пойдешь со мной. — Он нетерпеливо замахал рукой, пресекая возражения. — Знаю, знаю, собираешься с батей в залив. Ничего не выйдет, метеосводка такая — к вечеру шторм, выходы и в море и в залив отменяются. А мы с тобой устроим свой маленький шторм на берегу.
К вечеру ветер с моря, и вправду, развел волну в заливе, даже в канале мотало стоявшие на якоре суда. Куржак объявил, что дня два теперь не промышлять. Днем Кузьма зашел за Мишей, вместе они направились в «Океанрыбу».
Выдача денег рыбакам, прибывающим из рейса, совершалась после обеда, но уже с утра возле кассы слонялись те, кому причиталось, а еще больше тех, кто сопровождал товарищей. По дороге к Кузьме и Мише присоединился Степан.
— Суши весла! — приказал Кузьма, когда он и Степан с деньгами в руках отошли от кассы. — Надо рассовать выдачу по карманам, потом потопаем дальше.
К ним подлетел один из толкавшихся у кассы — высокий, страшно худой, с испитым лицом, в новенькой «мичманке», фуражке с «крабом».
— Братва, здорово! — прохрипел он. — Вот же повезло, что повстречались. На той неделе ухожу в рейс, надо додержаться до аванса. Ты, Степан, обещал…
— Проваливай, Сенька! — хладнокровно сказал Кузьма. — Ничего тебе Степан не обещал, а если сдуру пообещал, так я не дам у нас разживиться.
— Не разживиться, а разговеться! — обиженно пробормотал хриплый. — Кореша, вместе же плавали. А коли за гроши опасаешься, так за Семеном Ходором еще ни копейки не пропадало!
— Два года плавал, третий бичуешь. Проваливай, пока по шее не накостылял. Ты меня знаешь.
Ходор, выругавшись, отстал. Степан с укором сказал:
— Зачем ты его так? Хороший же был матрос Сенька.
— А теперь паразит и алкаш! — отрезал Кузьма. — Такого я и присесть рядом не допущу, не то, чтобы веселую житуху ему обеспечивать. Теперь прокладываем курс на «Балтику». Поговорим о рейсе, на людей поглядим, потанцуем немного.
В «Балтике» в предвечерний час посетителей было не густо. Кузьма облюбовал место у окна. Неподалеку, за пустым столиком, сидел Карнович, он кивнул Степану и Кузьме, внимательно посмотрел на Мишу. Перед Карповичем стояла тарелка с огурцами, другая с кружочками колбасы и графинчик с золотистой жидкостью.
Молодой капитан не ел и не пил, а что-то задумчиво чертил пальцем на скатерти.
К новым посетителям подошла стройная черноволосая официантка, вынула блокнот и карандаш и осведомилась, что будут заказывать.
— На первое — метрдотеля, — сказал Кузьма. — Якова Григорьевича на повышение не пустили? На пенсию не проводили? Вот его!
— Я прихвачу и жалобную книгу, — презрительно бросила официантка, пряча блокнот в кармашек. — Вам понадобится. — Она быстро отошла.
— Обязательно понадобится, люблю писать благодарности за хорошее обслуживание! — крикнул вслед Кузьма.
Метрдотель, полный мужчина, явился минуты через две.
— Яков Григорьевич, мы с рейса! — важно сказал Кузьма. — Вам объяснять не буду — три месяца шторма, бездна под ногами… И хочется настоящего удовольствия, выпить можно и на квартире без культурного обслуживания. Так что давайте, Яков Григорьевич, по карточке не рыскать, а что постановите — тому и быть.
— Останетесь довольны! — пообещал метрдотель и, подозвав официантку, ушел с ней.
В зал вошел Шарутин, осмотрелся и направился к Карновичу.
— Знал, что найду тебя около Дины, — сказал он и налил себе из графинчика в рюмку. — Очень нужно тебя видеть, Леонтий, важные новости. — Он залпом опрокинул рюмку и болезненно поморщился. — Сроду такой гадости не пил!
— Обыкновеннейший морс, герцог! — со смехом сказал Карнович. — Дина объявила, что водка тоже женского рода, а соперницу она не потерпит. Приходится доказывать, что могу весь вечер просидеть в ресторане без градусов.
Шарутин опасливо покосился на безалкогольный графин.
— Так весь вечер и просидишь?
— Условились, что провожу ее домой после работы.
— Ты бы мог подойти к закрытию ресторана.
— Я-то бы мог. Дина не может. Если вечер у меня свободный, я должен торчать перед ее глазами, иначе обида. Так что у тебя за новости? И верные ли?
— Наиточнейшие! От Нюрочки, секретарши Кантеладзе. Она ко мне благоволит, думает, что мне когда-нибудь надоест холостячество, а я это выгодное мне заблуждение не опровергаю. Куча изменений, целый водопад перемен. Первое. Комплектуется группа судов на осенне-зимний промысел. И тот уже не на три месяца, а на полгода, одни суда будут приходить, другие возвращаться, а промысел не прекращается ни на день. И старшим флагманом назначают Березова, а на берегу его заменит Соломатин. Каково?
![Кирилл Усанин - Разбуди меня рано [Рассказы, повесть]](/uploads/posts/books/134809/134809.jpg)
