Александр Золототрубов - Тревожные галсы
Адмирал тем временем стал листать вахтенный журнал. Его заинтересовала короткая запись:
«В 03.45 обнаружен перископ подводной лодки».
Он закрыл журнал и с явной иронией в голосе спросил:
— Перископ?.. Странно, весьма странно. Перископ в районе, где корабль ведет поиск. Доложили об этом?
— Нет, товарищ адмирал. Не были уверены...
— В чем? — Рудин уставился на него своими карими, круглыми глазами, над которыми топорщились кустистые поседевшие брови.
Скляров обдумывал ответ.
— Я не был уверен в том, что это перископ, — наконец сказал он.
— Тогда зачем сделали запись в вахтенном журнале? — И опять адмирал уставился на него.
Скляров сказал, что начальник радиотехнической службы капитан-лейтенант Котапов, который стоит сейчас вахтенным офицером, ничуть не сомневается в том, что на экране был сигнал от перископа подводной лодки. Точка жирная, как клякса. Потому-то и появилась запись в вахтенном журнале.
— Ну, ну, — неопределенно молвил адмирал. — А доложить в штаб все же следовало. Как вы сказали, Котапов?
— Он самый.
— Я его знал еще лейтенантом, отличный мастер, ему вполне можно верить.
— Значит, был перископ? — улыбнулся Скляров.
Лицо адмирала стало вмиг хмурым. Он нехотя бросил:
— Вы уж тут сами разберитесь...
«Да, теперь можно не сомневаться, что то был перископ», — подумал Скляров. От этой мысли ему стало веселее, он почувствовал себя уже свободнее.
Корабль взял мористее. И вдруг послышался доклад акустика:
— Слышу шум винтов! Эхо по пеленгу сто двадцать! Предполагаю — лодка!
Эти слова, которых ждали пять суток, прозвучали, как взрыв.
Скляров, словно забыв о посреднике, схватил микрофон:
— Классифицировать цель! — И, обернувшись к вахтенному офицеру Котапову, приказал: — Сигнал боевой тревоги!
Но странное дело — дель не перемещалась. Сначала Скляров подумал, что обнаружена не лодка, а какой-то металлический предмет, быть может, затонувшее судно, но потом вспомнил о шуме винтов. «Нет, Морозов не может ошибиться», — успокоился он.
Но вот цель сдвинулась с места. Лодка маневрировала, обходя «Бодрый» правым бортом.
— Эхо, пеленг сто шестьдесят!
— ...Пеленг сто пятьдесят!..
Заваливаясь на горбатой волне, корабль изменил курс.
Адмирал спокойно наблюдал за действиями командира. А Скляров нервничал: «Уходит под прикрытие скал. Уходит...» Резким, отрывистым голосом он скомандовал:
— Право руля, на румб сто сорок!..
Застыли в напряженном ожидании минеры и торпедисты.
— Эхо, пеленг сто сорок! — докладывал акустик.
«Еще минута — и атакую лодку», — подумал Скляров. И вдруг посредник сказал:
— Командир корабля «вышел из строя»!
У Склярова дрогнули брови, он даже не пошевелился. Ему показалось, что он ослышался.
— Я вас не понял, товарищ адмирал, я...
— Вы «убиты», ясно? — и взглянул на Комарова: — Старпом, ваши действия!
Скляров никак не ожидал, что в самое ответственное время адмирал даст вводную. На миг им и впрямь овладела растерянность, но сразу повеселел, когда старпом продублировал по радиотрансляции вводную посредника и принял командование кораблем. Момент атаки лодки все же был упущен, но старпом мигом увеличил ход. Корабль летел как на крыльях, но лодку еще не настиг. Послышался голос акустика:
— Есть контакт!
Скляров стоял в сторонке и мял в руках кожаные перчатки. Корабль резко скатился влево, и он боялся, что Комаров этого не заметит и начнет бомбометание. Не вытерпел, окликнул старпома и хотел подсказать но адмирал резко его одернул:
— Вас здесь нет, ясно? Прошу не вмешиваться...
Комаров сам успел исправить курс.
«Молодчина, не растерялся», — про себя похвалил его Скляров.
— Рулевой, право руля пять градусов, — приказал старпом.
Он ждал, когда корабль окажется над субмариной, чтобы произвести бомбометание. Комаров действовал решительно, пытаясь заставить лодку всплыть. Адмирал, однако, решил усложнить поединок с подводным «противником». Он дал новую вводную: старпом «ранен», вахтенному офицеру принять командование кораблем. Вот когда Скляров сдрейфил не на шутку. Он боялся, что Котапов не сможет завершить атаку.
Однако опасения Склярова были напрасны. Влас Котапов буквально преобразился.
— Корабль, слушай мою команду!.. — резко бросил он в микрофон и, как заправский командир, стал отдавать экипажу четкие приказания. Он запросил у штурмана курс лодки и тогда скомандовал рулевому: — Курс двести десять!
Скляров тяжко вздохнул: Котапов ошибся на десять градусов. Надо было взглянуть на прокладку.
«Не спеши, — мысленно сказал он ему, — посмотри на карту. Лодка уйдет... Она уже ушла...» И как бы в подтверждение его слов из поста акустики донеслось: контакт потерян!
«Вот видишь, поспешил, — огорчился Скляров. — Не теряй время. Разворачивай корабль...»
Но Котапов курса не менял. Он увеличил ход до полного, выдал акустикам сектор поиска, а сам заглянул к штурману.
— Она ушла от скал, и я там не буду ее искать, — сказал Котапов.
— Почему так решил? — спросил его Лысенков.
— Старпом прижал ее у скал, вот она и уходит на глубину, заметает следы...
Все словно замерли на своих местах. Казалось, один лишь адмирал равнодушен ко всему происходящему. Скляров от волнения закурил, но тут же смял папиросу.
Как и предполагал Котапов, лодка спешила укрыться на глубине, там где был илистый грунт, где меньшая проходимость сигналов-посылок акустической станции. Но «Бодрый» успел настичь ее, и мичман Морозов легко «нащупал» субмарину, установил с ней контакт. У Склярова, хотя малость и отлегло от души, но нервное напряжение все еще держало его в каком-то странном оцепенении. Он всегда чувствовал себя скованным, когда проверялись его люди. В сущности, проверялся он, командир; и все то, чему научил он своих питомцев, было частью его нелегкой морской жизни. Но когда прозвучал твердый голос Котапова: «Серию бомб по первому поясу изготовить», ему стало легче. «Не спеши, Влас, — мысленно шептал Скляров Котапову, — все учитывай. Противник хитрит, маневрирует, тут каждая секунда на учете. Не оплошай, Влас!» На секунду Котапов замешкался, просяще взглянул на командира, будто спросить хотел что-то. Скляров ободряюще кивнул ему. «Думай, Влас, думай. Только не ошибись. У тебя есть опыт. Только все взвесь...»
Глубинные бомбы одна за другой падали за борт и глухо рвались, сотрясая воздух и поднимая кверху белые столбы воды. Все громыхало вокруг, слилось в едином звуке.
Адмирал молча наблюдал за действиями Котапова. Начальник радиотехнической службы не в пример другим офицерам его профессии, с которыми имел дело Рудин, действовал грамотно, как будто сам был командиром корабля. Правда, кое в чем он допустил промашки, но они настолько мизерны, что не могли затмить главного — умения офицера ориентироваться в сложной ситуации.
«Со временем это будет отличный командир корабля», — отметил про себя адмирал.
И как бы в подтверждение его мыслей на поверхности моря показалась рубка подводной лодки. И вот уже лодка всплыла. Она качалась на волнах неподалеку от «Бодрого». На мостике чернели фигуры людей. По условиям учения Скляров не имел права с лодкой устанавливать связь, он лишь с улыбкой сказал:
— Так-то, голубушка. А вот почему всплывала под перископ, не могу понять.
— Загадка, — откликнулся старпом. — Потому не вижу причины успокаиваться. Мы не знаем, где решили прорываться остальные лодки.
— Готовьте донесение, — сказал Скляров. — И наши подозрения изложите. Всем усилить бдительность.
Рудин стоял у правого крыла мостика и думал о чем-то своем. Скляров не хотел мешать ему. Возможно, посредник обдумывает новую вводную. И все же он был рад, что люди не подвели. Но вот адмирал подошел к нему и стал говорить о том, что атака лодки произведена успешно. Весьма успешно. Котапов действовал увереннее, чем Комаров, хотя ему было сложнее атаковать «противника».
— Подробный анализ сделаем, когда вернетесь в базу — учения по существу только начинаются, и кто знает, как они закончатся для вас. Не хотелось бы видеть просчетов, — добавил адмирал.
Вода вскипала под форштевнем, корабль брал мористее. Снег сменился дождем. Постепенно море и небо стали светлее.
Прошли еще сутки. Под вечер над кораблем появился вертолет.
— Это за мной, — сказал Рудин. — Я ведь должен быть на «Гордом», а я попал к вам.
Это Склярова удивило:
— Почему?
Рудин сказал, что адмирал Журавлев попросил его побывать на «Бодром». В то время корабль вел очень сложный поиск, и начальник штаба волновался. Он даже собирался послать на «Бодрый» комбрига Серебрякова, но в последнюю минуту раздумал.
— Серебряков на «Резвом», а я вот к вам заскочил. — Он сделал паузу. — Не исключено, что в районе, где вы патрулируете, обстановка может осложниться. Надо глядеть в оба... Ну, желаю новых удач!
