Валентин Катаев - Повелитель железа (сборник)
Толпа дико завыла.
— Мы не слышим грома!
— Это черт знает что, а не гром!
— А где же ваша хваленая молния?
Натеза-Састри побледнел.
— Молния будет, — тонко запищал он и яростно замахал факелом.
— Шива! Неверные желают молнию!
— Сейчас, — послышался дрожащий голос откуда-то сверху.
Вслед за тем раздался тихий треск, и под куполом храма вспыхнул жиденький огонек.
Бешеный хохот прокатился по толпе. Наиболее нервные попадали на пол и колотили пятками землю.
— К черту!!! — заорал Натеза-Састри, теряя самообладание, — давай огненные буквы.
— Сию минуту, — раздался отчаянный вопль сверху.
И сейчас же в черном звездном небе появилась большая красивая огненная надпись: «Религия — опиум для народа!», «Долой капитализм, да здравствует Советская власть!» Натеза-Састри лежал без чувств. А в небе появлялись все новые и новые надписи: «Мир хижинам — война дворцам!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Долой обманщиков жрецов! К черту Шиву!», «Да здравствует революция в Индии!» Рамашандра, очевидно, провел не без пользы целую ночь в куполе храма.
Произошло нечто невероятное.
Разъяренная толпа кинулась на браминов. В толпе зазвучали выстрелы.
Послышались крики:
— Довольно нас дурачить!
— Да здравствует Рамашандра!
— Да здравствует коммунистическая партия!
— Товарищи, к оружию!
Бешенство толпы не поддавалось никакому описанию.
Начинались серьезные события.
Пользуясь всеобщим смятением, полковник Хейс кубарем скатился с плоской крыши особняка Натеза-Састри, откуда он наблюдал за «чудесами» и, наскоро вырывая из своей седой головы последние клочья волос, бросился, ковыляя, на вокзал. Он уже не думал о своей карьере. В этот миг ему мучительно хотелось спасти свою шкуру и больше ничего.
Джемс Раунд глухо рыдал над своими машинами, вытирая слезы своей фальшивой рыжей бородой, которая больше не была ему нужна.
А бедняга Допкинс, которого Рамашандра предусмотрительно упаковал в ящик и перетащил в подземелье, грустно лежал, ничего не подозревая, и уныло думал о таком бесславном конце своей пышной полицейской карьеры.
В общем, каждый из героев нашего романа в эту ночь проводил время, строго согласуясь с обстоятельствами.
Глава восемнадцатая
Стэнли Холмс работает
Провал праздника «больших чудес» был очевиден. Карта полковника Хейса была бита. Религиозный дурман потерял свою страшную силу над трудящимися массами Индии. С большим трудом индусской полиции удалось приостановить вспыхнувшие беспорядки.
Но дело было сделано. Теперь уже ни для кого не было сомнением, что социальная революция в Индии неизбежна.
Полковник Томас Хейс был вне себя.
Он выпустил воззвание, в котором за голову Рамашандры назначалась сумма в 200000 рупий.
«Акционерное общество по распространению рюмок для еды яиц всмятку» находилось в состоянии полнейшего уныния.
Натеза-Састри и Джемс Раунд грустно сидели в кабинете разъяренного полковника. Левый глаз верховного жреца был солидно подбит. Левая рука висела на перевязи.
Джемс Раунд болезненно кряхтел: его тоже весьма потрепали религиозные индусы. Сам же полковник Хейс отделался сравнительно легко. Во время давки на вокзале ему оторвали левый ус.
Полковник сердито залаял и произнес:
— Господа, это из рук вон плохо. Нам страшно не везет, в этом надо признаться. А тут еще дурак Допкинс пропал не известно куда. Ужас!
Натеза-Састри и Джемс Раунд сочувственно закивали головами.
— Нас может спасти только чудо.
И чудо свершилось. Раздался вежливый стук.
— Войдите, — сказал полковник.
Тогда растворилась дверца большого платяного шкафа и оттуда изящно выпрыгнул Стэнли Холмс. Прежде чем потрясенные акционеры успели выговорить хоть одно слово, гениальный сыщик извлек из футляра историческую скрипку и очень недурно сыграл пару популярных вальсов.
Затем он не торопясь закурил свою не менее историческую трубку и сказал:
— Господа, не волнуйтесь. Я — Стэнли Холмс, родник племянник гениального сыщика Шерлока Холмса, восходящая звезда Скотленд-Ярда и гроза криминального мира. Я послан сюда господином министром колоний для ареста Рамашандры. Можете быть спокойны. Пока я жив — вы обеспечены. Не трудитесь мне объяснять положение вещей. Хотя я и прилетел из Лондона в Калькутту всего два часа тому назад, но мне все известно.
— Дорогой мистер Стэнли Холмс, — воскликнул растроганный полковник, — вы прибыли как раз кстати. Наш агент Допкинс пропал бесследно. Рамашандра разгуливает на свободе. Я просто не знаю, что делать. Сегодня я выпустил воззвание, в котором назначил 200 000 рупий за поимку негодяя.
— Двести тысяч рупий? — заинтересовался Стэнли, — эта сумма меня вполне устраивает. Если не ошибаюсь, сейчас у нас ровно девять часов утра. Отлично. Мой патентованный самолет экспресс, любезно представленный в мое распоряжение министерством колоний, делает около четырехсот километров в час. Таким образом, полтора часа туда и полтора часа обратно — три часа. Обед — час. Бритье — четверть часа. Арест Рамашандры — минут десять. Ну, то да се… Одним словом, не позже трех часов я буду иметь удовольствие доставить вам сюда Рамашандру живым или мертвым.
Крик восторга вырвался из глоток акционеров.
Стэнли Холмс скромно улыбнулся.
— Не надо оваций, не надо рукоплесканий. Мне кажется, что мне удастся быстро и ловко обделать это пустяковое дельце. У нас, знаете, у Холмсов это наследственное. Одним словом, до трех часов, господа.
С этими словами великий Стэнли корректно поклонился «Акционерному обществу», сыграл на прощание популярную польку «Великая Британия» и с достоинством удалился.
— Вот это я понимаю! — в восторге воскликнул полковник Хейс, хлопая себя по ляжкам. — Каков гусь? Такой парень даст девять очков вперед любому дураку системы Допкинсов. Теперь мы можем считать Рамашандру у себя в кармане.
— О, несомненно!
— Разумеется! — подтвердили Натеза-Састри и Джемс Раунд.
— Я думаю, господа, — сказал повеселевший полковник, — что можно смело посылать телеграмму в Лондон о поимке Рамашандры.
— Потерпите полковник, до трех часов ждать недолго. А чтобы скрасить ожидание, мы можем сыграть партию в бридж.
— А ну-ка, дорогой жрец, тасуйте карты.
— По маленькой.
— Приятно жить на свете, если существуют такие гениальные ребята, как этот Стэнли Холмс.
Стэнли Холмс стремительно крыл расстояние между Калькуттой и Бенаресом.
Кабину самолета покачивало.
Местность внизу разворачивалась топографической картой. Ветер со свистом резал в плотно закрытые стекла.
Футляр со скрипкой подпрыгивал в голубой сетке над головой Стэнли.
Гениальный сыщик меланхолично курил, весь окутанный слоистыми облаками дыма. Его мысли текли под шум мотора особенно ясно и просто. Две голубые жилки обозначились на его высоком выпуклом лбу мыслителя.
— Так-с, — бормотал он, — прежде всего мне надо будет посетить храм Шивы-Разрушителя, где на днях произошла катастрофа с неудачными «чудесами». Во-первых, это даст мне возможность ознакомиться с индусской архитектурой пятого века, а во-вторых…
Стэнли тонко улыбнулся.
— А во-вторых, я уверен, что подробный осмотр храма даст мне кое-какие ценные сведения о местопребывании Рамашандры. Я не сомневаюсь, что провал «чудес» произошел при его ближайшем участии. А пока мне не мешало бы как следует познакомиться с наружностью этого опасного социалиста.
С этими словами Стэнли вынул из бумажника фотографическую карточку Рамашандры и в течение по крайней мере десяти минут глубокомысленно созерцал ее.
Вдруг он громко расхохотался и хлопнул себя по лбу с таким звоном, что механик просунул голову в окошечко и спросил:
— Чего изволите?
— Ничего, ничего, — весело воскликнул Стэнли Холмс, — валяйте дальше. Чем скорее мы прилетим в Бенарес, тем лучше.
— Мы уже пролетаем, мистер Холмс, над городом Памаму. Следовательно, через четверть часа мы спустимся на бенаресском аэродроме.
— Великолепно. За четверть часа можно многое сделать, — загадочно произнес Стэнли.
Окошечко механика захлопнулось.
Стэнли Холмс достал из кармана небольшое вогнутое зеркальце, пачку гримировальных карандашей и несколько накладных носов.
Опустившись на бенаресском аэродроме и предупредительно распахнув дверцу кабины, механик был крайне поражен, что вместо Стэнли Холмса из аппарата вылез красивый смуглый индус. Механик сказал «ах» и сел от изумления в траву.
Но индус жизнерадостно улыбнулся и голосом Стэнли Холмса сказал:
