Юрий Бородкин - Поклонись роднику
— Привет, дядя Паша! — обрадованно воскликнул Васька.
— Здорово! — нехотя ответил тот и так же нехотя подал руку. — Явился, значит.
— Дай закурить… Сейчас был у директора — коров буду пасти, — поспешно сообщил Васька, чтобы как-то расположить к себе неподатливого родственника.
— И то дело, — буркнул Павел Андреевич.
— Ты, поди, здесь теперь живешь?
— У себя в Пустошках. А тебе не надоело болтаться-то? Опять оттоле пришел? — Носков неопределенно показал большим пальцем куда-то за плечо. — Жить-то когда будешь по-человечески? Со стороны за тебя стыдно.
— Только увиделись, ты уже нотации читаешь.
Сухощавый носатый Павел Андреевич сидел нахохлившись, сдвинув на лоб кепку, даже глаза отвел в сторону, досадливо помаргивая, дескать, угораздило встретиться с этим шалопутом.
— Надо бы за встречу пузырек выпить по-свойски: все-таки немного мы сродни, — напомнил Васька, нервно поглаживая острое колено и покачиваясь на ящике. — У меня сестра за твоим племянником, тоже Носкова.
— Ты мою фамиль не трогай! Родня — на одном солнышке портянки сушили, — с нескрываемой иронией произнес Носков, зыркнув на Ваську голубыми льдинками прищуренных глаз. — Деньги, что ли, завелись?
— Смеешься? А я серьезно говорю, возьми бутылку — с получки отдам.
— М-да, хорош уксус! Э-хе-хе! — откровенно рассмеялся Носков. — У тебя, наверно, долгов-то — что волос на голове.
— Ты, дядя Паша, мои долги не считай, — начал злиться Васька, чувствуя неприязнь единственного родственника, оставшегося в совхозе.
— А ты — деньги в моем кармане, — в тон ему ответил Павел Андреевич.
Пришла продавщица, издалека кивнула мужикам; лицо при виде Мухина выразило заметную настороженность, как будто он только за тем сюда и приехал, чтобы обворовать магазин. Загремела замками и железными накладками.
Носков направился в магазин. Васька поджидал — авось что-нибудь отломится, но через несколько минут покупатель с потяжелевшим рюкзаком на одном плече, ни словом не обмолвившись, сосредоточенно прошагал мимо.
— Куркуль ты, дядя Паша! — бросил ему вслед раздосадованный Васька.
— Пообзывайся у меня! — огрызнулся Носков.
Васька проводил его злым взглядом. После курева пресно сосало во рту и желудке. Стал поджидать, не пошлет ли удача какого-нибудь человека попроще…
На другой день он выгнал белореченское стадо, направив его вдоль Сотьмы. Сам, покачиваясь в седле, медленно ехал позади на смирной чалой кобыле Голубке. Места вокруг были с детства знакомые, встреча с ними трогала Васькино сердце, он наслаждался ощущением полной свободы. Слева, по угорью, тянулись сосновые перелески, над которыми плыло низкое солнце, справа — окутанная ивняком и туманом, бесшумно катилась река. Скрипел коростель, всхрапывала лошадь. Коровы сосредоточенно хватали росную траву. Привычный, понятный мир окружал Ваську Мухина.
Поднялся на верховую дорожку, окинул вольным взглядом свое стадо, реку, оставшуюся внизу, притуманенные леса. Покаянно подумалось о том, что только по собственной вине многие годы прожил вдали от родных мест.
Береговой прямушкой шла на работу Тоня Морозова, увидала верхового Ваську, тотчас прянула в сторону да — впробеги по опушке, краем поля. Он хотел догнать ее, постыдить, мол, чего шарахаешься, как от разбойника.
Чуть ниже по течению реки проехал мимо косарей, позавидовал их дружной работе. Почти всех узнал, и его узнали, но никто не окликнул, не обрадовался встрече, только проводили настороженными взглядами, заслонившись ладонями от солнца.
Ближе к полудню, когда высушило росу, коровы легли в редком березняке. Васька пустил лошадь пастись, а сам сидел у приветливо сверкающей воды, размышлял о своем дальнейшем житье-бытье. Давно бы пора завязать с воровством, каждый раз, возвращаясь в село, надеялся на это, да, видно, есть что-то предопределенное в его непутевой судьбе. Вот и сейчас все бы хорошо, а уже чувствует Васька возникающее в нем желание кому-то насолить за свои беды.
18В конце июля Логинов привез из Ермакова жену. Мебель и вещи еще не были выгружены из машины, Алексей взял Наташу за руку, шутливо предложил:
— Сначала посмотрим наш дворец.
Новое жилье всегда радует чистотой, свежим запахом краски, кажущимся простором. Окна в доме были широкие, светлые, полы — гладкие — из дерево-плиты.
— Прихожая сделана заодно с кухней. Газ подключен. — Алексей толкнул дверь налево. — Тут спальня, к ней удобно примыкает веранда. Дальше — гостиная. Ты посмотри, какой вид из окна! Прямо на Сотьму! — нахваливал он. Ему и в самом деле по душе был новый дом, как будто построил его собственными руками. — А ты не хотела ехать в Белоречье!
— Так что с тобой поделаешь?
— Разве плохо здесь? Ведь нравится тебе?
Алексей потормошил Наташу за плечи, она слабо улыбнулась. Спору нет, и Белоречье расположено красиво, и домик хорош, но беспокоило другое: как-то не по-свойски, будто неполноправно, чувствовала себя Наташа и в семье Логиновых, и в здешнем селе, и не потому, что к ней плохо относились, а сама так настроилась. Алексей догадывался о ее переживаниях, однако бодрился.
Обошли домик и снаружи. Он стоял на кирпичном фундаменте, под крутой шиферной крышей, был покрашен в зеленый цвет и выглядел привлекательно.
— Вот здесь вскопаем грядки, — показывал Алексей на участок, обнесенный штакетником. — Ты посмотри на Сотьму!
— Да, вид открывается широкий, — согласилась Наташа.
— Так и должно быть!
Подходили полюбопытствовать односельчане, некоторые наблюдали издалека, присматривались к Наташе, потому что мало знали ее. Никто не отрицал, хороша собой жена директора. Наташа, еще не освоившись на новом месте, смущалась.
С помощью отца и шофера Алексей быстро разгрузил машину и уехал в Еремейцево, где вели заготовку прессованного сена.
Когда вернулся, в доме было оживленно, собрались все Логиновы: отец с матерью, сноха Тамара с детьми. Как обычно, задерживался Иван, и тот вскоре явился в нарядной светло-бежевой рубашке. На ходу причесывал непросохшие волосы.
— Чего разглядываешь меня? Привык, что не вылезаю из спецовки, так дай хоть вечерок побыть в чистой одеже, — говорил он, приближаясь к крыльцу. — С новосельем тебя! — Он обхватил Алексея.
Оба были в приподнятом настроении, молодые, здоровые, сильные. Втянутый в физическую работу Иван помускулистей Алексея, лицо и шея у него обветренные, бронзовые, брови повыгорели.
— Эй, добры молодцы! Вы что тут стоите? — позвала их Тамара.
Мебель в доме еще не расставили, настоящего застолья не было, просто мужики на скорую руку решили отметить новоселье.
— Дорогие Алексей и Наташа, — сказал Василий Егорович, пошаркав толстыми пальцами по седым усам, — устраивайтесь, обживайтесь. Все мы теперь поблизости, будем помогать друг другу. Счастья и согласия вам под новой крышей!
— Давай, Леша, за новоселье! — вел свой разговор Иван. — Два наших дома стало в Белоречье, будем в гости друг к дружке ходить. Я бы тоже пожил в таком теремке.
— Своя-то изба все же не в пример лучше, — заметил Василий Егорович.
— Вспомни-ка пословицу: держись друга старого, а дома нового, — молвила Варвара Михайловна.
Она оценивающе посматривала на приехавшую сноху. Всем взяла Наташа: волосы русые, густые, взгляд карих глаз мягкий, и вообще не только облик, но и манеры у нее сдержанные, спокойные. Улыбнется — ямочка играет на щеке. «А вот поди ты, в главном — изъян», — с горечью думала Варвара Михайловна.
— Пошли, ребята, покурим, — предложил Василий Егорович.
Вышли на крылечко. Влево виден был ровный травянистый угор, внизу кудрявились ивняки да ольховники, дальше по увалам синел окутанный июльской дымкой лес. Глянешь вдаль — душа расправляется. Вправо двумя порядками тянулись сельские избы, освещенные убывающим закатным светом, за ними возвышалась церковь.
— Жаль, Виктор не приедет нынче в отпуск, — посетовал Василий Егорович.
— Жена у него — любительница курортов. Разве здесь хуже отдохнули бы, чем на юге? — сказал Алексей.
На улице, вместе с вырвавшейся в открытую дверь музыкой, выскочила проворная Тамара, подхватила за руки Ивана с Алексеем, пытаясь растормошить их в пляске:
— Ой, Логиновы, до чего вы тяжелы. Шевелитесь, что ли!
Веселья не получилось. На пороге появилась Варвара Михайловна, она первая направилась к своему дому, а за ней и остальные.
Алексей оставался на улице. Солнце погасло, медной полосой легла над лесом заря, но небо оставалось светлым. Тишина опустилась на землю, только изредка лаяли собаки или проходила большой дорогой запоздалая машина.
Бесшумно подошла Наташа, села рядом на крылечко, ласково нырнула под руку и затаилась. Минута доверчивой близости. Оба они с доброй надеждой начинали жить на новом месте, в новом доме. Ощущая через рубашку ровное дыхание жены, Алексей гладил ее волосы.
