Александр Котов - БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ
Около полуночи кончилось это невиданное сражение, но Алехин после конца его, по выражению одного корреспондента, был «свеж, как роза».
«Какой великолепный шахматист, - все чаще повторял рядовой любитель, узнав о новом триумфе русского чемпиона. - Шахматист, неистощимый на выдумку, с широчайшей фантазией. Почему же он не играет матч на первенство мира?» «У него нет достаточных для этого турнирных успехов, как, например, у Ласкера», - возражали знатоки, и Алехин постарался ликвидировать эти возражения. В трех турнирах сыграл он в двадцать пятом году - в Париже, Берне, Баден-Бадене - и трижды с блеском выходил на первое место.
И тогда шахматный мир принялся все громче говорить о заслугах русского. «Капабланка выиграл в Лондоне, так как он - чемпион мира, - писал Тартаковер. - Ласкер в Нью-Йорке - как будто он чемпион мира; Алехин в Баден-Бадене играл, как настоящий чемпион мира».
«Чемпион Европы» - такой титул стал появляться в газетах рядом с именем Алехина; «чемпион 1925 года» - дал ему новое звание неистощимый на выдумку Тартаковер и добавил: «Все в Алехине в напряженном состоянии, все кипит неудержимым стремлением вырывать из шахматных ходов скрытую в них тайну. Алехин электризует шахматы».
Шахматный мир замер в ожиданье. Есть два конкурента у Капабланки: Алехин и Ласкер, но кто из двух будет первым играть матч с чемпионом? Оба примерно равны и по шахматной силе и по правам претендовать на шахматный трон. Вопрос в том, кто первым сумеет растеребить сильных мира сего и выколотить из них эти проклятые пятнадцать тысяч долларов! Тот, кто решит эту задачу первым, может стать новым обладателем шахматной короны, кто опоздает, пусть пеняет на себя! Алехин мог лишиться всяких надежд когда-нибудь в жизни надеть венец высшей шахматной славы, Ласкер - еще раз побывать на заманчивом троне.
Весной двадцать шестого года Ласкер едет на гастроли в Соединенные Штаты Америки. Официальная цель визита - сеансы и лекции, но разве может поверить шахматный мир, что шахматист номер два не попытается найти там средства для битвы за мировое первенство? Алехин нервничает: в любой момент из-за океана может прийти сообщение о наличии нужных финансовых фондов для матч-реванша Капабланка - Ласкер, и тогда прощай мечты! Ждать больше нельзя, и русский чемпион тоже устремляется за океан, только в Америку Южную. Вновь неимоверное напряжение сил, вновь самые удивительные рекламные выступления для доказательства своей исключительности, и вот в сентябре мир облетают ошеломляющие телеграфные строки: «В Буэнос- Айресе Алехину удалось обеспечить финансовую сторону матча с Капабланкой». Рядом сообщение из Берлина: «После продолжительных гастролей в Америке Эм. Ласкер возвратился в Германию». Ни слова об итогах его финансовых переговоров в Нью-Йорке. Может быть, действительно Ласкер не хотел становиться на пути молодого претендента?
Казалось, все в порядке, и Алехин может, наконец, успокоиться и сесть за конкретную подготовку к матчу. Но как можно быть спокойным и уверенным в этом мире? Ответ Капабланки вновь вызвал тревогу.
«Я считаю себя обязанным играть в первую очередь матч с Нимцовичем, - писал Алехину чемпион мира. - По окончании этого матча я готов сразиться с вами. Я предложил Нимцовичу внести не позже 15 декабря залог в размере 500 долларов, в противном случае я буду считать претензии Нимцовича несостоятельными».
Всему миру было ясно, что переговоры датского гроссмейстера носят мифический характер. Неистощимый изобретатель самых оригинальных шахматных идеи, Арон Нимцович был на редкость своеобразен в жизни и абсолютно беспомощен в практических делах. Коллеги любили добродушного и редкостно одаренного гроссмейстера, прощали ему его чудачества, но не упускали ни одной возможности подшутить над ним. Да и сам Нимцович давал им для шуток много поводов. Рассеянный, ушедший целиком в шахматы Нимцович в жизни был большим оригиналом, способным на необычные поступки. Вдруг во время турнирной партии отойдет он от столика шага на два и на глазах у зрителей начнет делать десятки приседаний. Он считал, что во время партии ему время от времени полезно размяться. Внимательно следили за Нимцовичем служащие отелей, в которых он останавливался. Датчанин очень любил делать холодные обтирания в комнате, но не всегда закрывал после этого краны. Трижды в день потоки воды лились по лестницам.
Особенно много казусов случалось у Нимцовича при встречах с югославом Миланом Видмаром. Добродушный, но, в то же время, весьма лукавый профессор из Люблян был сильным гроссмейстером и большим любителем шуток. Каждый раз, когда он играл вместе с Нимцовичем в одном турнире, случались какие-нибудь происшествия.
Однажды Видмар, встречаясь в очередном туре с Нимцовичем, вынул из кармана во время партии огромную трубку и кисет с табаком. Кнмцович немедленно побежал к судье Мароцци.
- Я не терплю дыма, - заволновался Нимцович. Вежливый Видмар спрятал обратно трубку и табак.
Во втором круге того же турнира опять та же встреча. Вновь рассеянный Видмар вынимает табак и трубку. И вновь Нимцович у Мароцци.
- Он же не курит! - удивляется судья,
- Да, но у него такой вид, что он собирается курить, - объясняет Нимцович.
На турнире в Карлсбаде Видмар сделал свой ход и поднялся со стула.
- Вы куда идете? - грозно спросил его Нимцович.
- Гулять, - развел руками Видмар.
- Сидите на месте.
- Да, но сейчас ваша очередь думать над ходом, я имею право гулять.
- Нет, сидите! - приказывал настойчивый гроссмейстер. - Я должен видеть вашу физиономию и изучать по ней, какие планы кроются за вашим ходом.
В другой раз Нимцович во время игры пошел в буфет, принес пустую чашку и начал стучать по ней чайной ложечкой.
- Что вы делаете? - спросил его судья.
- Мой противник пьет кофе и, размешивая сахар, мешает мне думать. Я должен предпринять встречные меры.
Сильный гроссмейстер, Нимцович взял много призов в самых ответственных международных турнирах. Он имел все права претендовать на матч с Капабланкон. Но деньги! Где мог он собрать пятнадцать тысяч долларов при его непрактичности? Датчанин носил с собой визитные карточки, на них было написано: «А. Нимцович - кандидат в чемпионы мира по шахматам».
- Вы боитесь, что забудете о том, что вы кандидат? - спросил Нимцовича малотактичный репортер.
- Нет. Я боюсь, что об этом забудет шахматный мир, - с горечью ответил Нимцович.
Когда после одной из своих крупных побед в турнире Нимцович послал вызов на матч Капабланке, шахматный мир считал этот вызов платоническим. Нет, он не сомневался в правах этого сильного гроссмейстера, но был уверен, что Нимцовичу не удастся и на десять процентов решить труднейший вопрос о финансах. Никого уже не удивила новая весть в конце двадцать шестого года, что Нимцович отказался от своих прав в пользу Алехина.
Последняя преграда пала. Все было решено, схватка с Капабланкой становилась реальностью. «Вот сыграю еще в новом турнире в Нью-Йорке, - рассуждал Алехин, - А там осенью в Буэнос- Айрес. Мечта жизни близка к осуществлению».
«Кому высылать залог в пятьсот долларов?» - спросил он Капабланку в письме от 7 декабря 1926 года.
Мимо открывшей ему дверь горничной Волянский бросился к Алехину и чуть не задушил его в объятиях, восклицая:
- Ох, как здорово! Поздравляю, Саша! От всей души поздравляю!
Алехин с трудом усадил его в кресло, но тот еще долго не мог побороть обуявшей его радости.
- Я только что прочел в «Ля Суар», - сообщил Волянский. - Какая прекрасная новость: и деньги есть и согласие Капабланки. Здорово! Как тебе удалось уговорить аргентинцев?
Алехин, улыбаясь, пожал плечами:
- Не могу даже сказать, как. Просто дали деньги. Хотят, очевидно, посмотреть нашу схватку с Капабланкой.
- Замечательно. Я сейчас встретил Куприна. Александр Иванович так доволен. Просил передать тебе поздравления.
- Спасибо. Он звонил мне.
- А откуда же нашлись деньги? - допытывался Волянский. - Какие-нибудь меценаты, миллионеры?
- Нет, дало правительство Аргентины.
- И Капабланка согласен играть? Все уточнено, улажено?
- По-моему, проблем больше нет. Договорились играть в Буэнос-Айресе, в конце года. Если, конечно, покровители Капабланки не выкинут какой-нибудь новый номер.
Волянский вскочил с кресла.
Какое может быть теперь препятствие?! - воскликнул он. - Теперь он уж никак не сможет отказаться. Есть деньги, ты - самый сильный, самый популярный среди претендентов. Столько первых призов взял! Один Баден-Баден чего стоит: двенадцать побед, восемь ничьих. И ни одного поражения! Против самых сильных гроссмейстеров мира.
- Найдут что-нибудь! А ты прав, Валя, я тоже считаю Баден-Баден своим высшим достижением. Какие я там партии играл!
- Что ты всегда умаляешь свои результаты! - не согласился Волянский. - Баден-Баден! А другие турниры! А Гастингс, а Буэнос-Айрес. Десять побед из десяти! Нет, Капабланка ничего не сможет сделать, он обязан теперь играть матч.
