Владимир Зазубрин - Два мира (сборник)
— Вот, воображаю, порядочки-то у красных. Вот уж, наверно, балаган-то развели товарищи.
— Не думаю, — неопределенно возражал Барановский.
— Чего там «не думаю», — сердился Мотовилов, — забыл разве? Не жили, что ли, мы при них в 17-м году?
— Теперь не 17-й, а 19-й, Борис.
— Все равно, один черт. Я думаю, что и в 19-м году кашевар не сможет командовать полком, а волостной писарь вести дипломатическую переписку с соседними державами.
— Не знаю, — задумчиво тянул Барановский.
Мотовилов разозлился:
— Это черт знает на что похоже, Иван. Неужели ты думаешь, что эти сиволапые всему выучились за два года? Разве я когда-нибудь поверю тому, что можно в два года выучиться командовать армией и управлять огромной страной?! Ерунда! Никогда этого не может быть!
Офицер злобно ткнул кулаком в спину своего вестового, сидевшего на козлах:
— Куда ты, олух, едешь? Я же тебе приказывал к школе, а ты к попову дому поехал, болван.
Кучер сделал небольшой круг на площади и остановился у дверей школы.
Докладчик, пожилой полковник, уже пришел и стоял за кафедрой, сверкая новенькими золотыми погонами.
— Скотина, уже успел нацепить два просвета, — ворчал Мотовилов, садясь за парту, и мысленно продолжал: «Я бы ему, мерзавцу, никогда не позволил погоны надеть. Пускай носил бы свои красные тряпки, чтобы видели все, что он за птица. Я бы ему красную звезду в поларшина на спину нашил и заставил бы так ходить».
Докладчик начал:
— Господа офицеры, прежде чем приступить к развитию моей сегодняшней темы — Советская Россия и Красная Армия, — должен предупредить вас, что я даром слова не обладаю, а потому прошу задавать мне вопросы обо всем том, что я пропущу или не сумею передать связно.
— Заправляет Петра Кириллова Зеленого, «говорить не умею», — поди, насобачился на митингах-то в Совдепии, — язвил вполголоса Мотовилов.
— Ну-с, мы, конечно, здесь, господа, одни, без свидетелей, и стесняться не будем. Смело вскроем наши недостатки, разберемся в них, проведем небольшую параллель между нами и ими, — полковник показал рукой на запад. — Должен сказать, господа, что воюете вы скверно. Уж я подставлял, подставлял вам свои фланги, думаю — пускай потреплют товарищей. Нет, как нарочно, с вашей стороны полнейшая бездеятельность. Тогда я плюнул и просто один, со штабом, приехал к вам.
— Врешь, — довольно громко сказал Петин.
— Однако не обижайтесь, господа. Это я сказал только потому, что хотел пояснить вам, как ваш покорный слуга попал из Совдепии в Сибирь.
Полковник слегка наклонил голову и приложил руку к груди. Аудитория молчала.
— Начнем с главного. Вся Советская Россия объявлена осажденным военным лагерем, а раз так, то вся жизнь в стране регулируется строжайшей железной дисциплиной.
(Офицеры обменивались недоумевающими взглядами.)
— Не удивляйтесь, господа, — заметил докладчик. — Советская Россия совсем не то, что знали вы в 17-м году. Из хаоса разрушения, на обломках старого теперь воздвигается новое здание государственного порядка. И надо отдать дань должного нашим противникам-большевикам: в деле государственного строительства они преуспевают. Единая руководящая идея кладется ими в основу всей жизни республики, все для победы над буржуазией и разрухой, все для борьбы. Работа, работа и работа — вот их лозунг! Страна — военный лагерь, ну а в лагере ведь живут солдаты, следовательно, в Советской России все граждане — солдаты, только не боевой армии, а трудовой. Так они и называются: солдаты или работники великой армии труда.
— Скажите, полковник, — перебил докладчика какой-то капитан, — трудовая армия разбита так же, как и красная, — на роты, батальоны?
— Как вам сказать, не совсем так. Трудящиеся там организованы в профессиональные союзы, и вот эти-то профессиональные союзы считаются такими ротами, батальонами, бригадами, которые выполняют разные боевые задачи на трудовом фронте.
— Значит, профессиональные союзы есть вторая советская армия теперь? — спросил опять капитан.
— Вот именно, так. Да, да, это верно, — подтвердил полковник. — Профессиональные союзы теперь являются экономическим фундаментом республики. Все они выполняют определенные задачи центра, так что работа по изготовлению разного рода продуктов носит строго организованный характер. Все производство организовано в общегосударственном масштабе и регулируется, конечно, с одной стороны, потребностями республики, а с другой — наличностью запасов топлива, сырья, рабочей силы. В последних трех там большой недостаток. Но все же, поскольку имеется в их распоряжении все это, постольку там и идет работа. Фабрики пущены. Не все, правда, и не полным ходом, но все же прежней безалаберности в этой области нет. Ни о какой товарищеской дележке фабричных механизмов, как то наблюдалось в 17-м, в начале 18-го года, и помину нет. Митинговый большевизм уже изжил себя. Самое важное, господа, то, что производство организовано у них, конечно, не вполне еще, но уж во всяком случае оно в крепких руках государственной власти. Я считаю, господа, огромным завоеванием и победой красных тот факт, что промышленность, производство в Советской России в целом не пали и не падают. И если не двигаются вперед, то удерживаются от гибели главным образом за счет трудового героизма масс, за счет повышения их сознательности. Когда адмирал Колчак был по ту сторону Урала, а генерал Деникин развивал свое наступление, Советская Россия буквально варилась в собственном соку — ни топлива, ни хлеба, ни сырья не было, и все же красные отбили наступление и с юга, и с востока, и с севера. Сделали это они потому, что на их стороне были трудовые массы, потому что к тому времени у них было так или иначе налажено производство и распределение и организован, отлично организован, аппарат государственной власти. Да, господа, у красных теперь, несомненно, есть сильный, недурно организованный государственный аппарат, промышленность и армия. На последнем вопросе, вопросе о Красной Армии, ее организации, я остановлюсь подробнее.
Офицеры сидели, внимательно слушая, и не знали — верить или не верить полковнику. Многим из них казалось невероятным, чтобы в Совдепии мог быть какой-нибудь порядок, а тем более дисциплина, да еще трудовая.
— Для борьбы с разрухой у Советской России есть трудовая армия, для борьбы с буржуазией, выражаясь модно — с Антантой, — Красная Армия. Красная Армия, как и трудовая армия, спаяна железной дисциплиной, причем дисциплина там не только, как говорится, сверху, но и снизу. Командирам, комиссарам в бою и в строю — беспрекословное подчинение, за ослушание или умышленное неисполнение приказания, невыполнение боевой задачи — тягчайшая кара, вплоть до расстрела. Кроме того, неисполнительного, неаккуратного красноармейца тянут свои же товарищи. Здесь нужно отметить роль коммунистов — они, организованные в ротные ячейки, являются такими сознательными воинами, которые тянут за собой всю красноармейскую массу, налаживают эту дисциплину снизу. Красная Армия тем и отличается от всех других, что в ней дисциплина не только сверху, внешняя, но и внутренняя, снизу, сознательная. Дисциплинированность масс в армии наших врагов создается общими усилиями командного состава и самих красноармейцев, и основывается она не только на насильственных мерах воздействия, но и на поднятии культурного уровня солдат.
В Красной Армии организован, как нигде, аппарат по политическому воспитанию солдатской массы, по поднятию ее сознательности. Государство затрачивает на культурно-просветительную и политическую работу в армии огромные средства. Красная Армия вся оплетена сетью политических и просветительных организаций, учреждений с громадным кадром работников. Прежде чем пустить стрелка в цепь, красные обрабатывают его, обучают не только военному делу, но и политической грамоте. Воспитание солдат там сводится к тому, чтобы каждый из них, когда ему будут командовать — направо, налево или вперед, — не только бы слепо выполнял приказания командира, но был бы убежден, знал бы твердо, что ему нужно именно идти туда, а не сюда. Красные так воспитывают своих солдат, что когда им скажут о назначении их на фронт, о выступлении на позицию, то каждый знает, что туда идти ему нужно, что идти и драться он обязан, и не за страх только, а и за совесть. В этом огромная, страшная сила Красной Армии.
Полковник, человек военный до мозга костей, говоря о сильной и организованной армии, невольно любовался ею, от этого речь его делалась живей, начинала захватывать слушателей. В школьном классе было тихо. Все с напряжением и все возрастающим вниманием следили за докладом.
— Для культурно-просветительной работы в армии красные мобилизовали лучших работников, стянули лучшие партийные силы. Для постановки же чисто военной стороны дела привлечены специалисты старой школы. Почти весь наш Генеральный штаб теперь работает в Красной Армии.
