Гурам Панджикидзе - Седьмое небо
Делая экономический расчет завода, я учел это и в перспективном плане засчитал две маленькие домны и миксеры. Это дало бы нам возможность увеличить число мартеновских печей до десяти. Если бы мой уважаемый руководитель перелистал мой диплом, он бы там увидел маленькую главу, где у меня был сделан перспективный расчет завода.
Так что, уважаемый товарищ председатель, проект мартеновского цеха я не копировал механически.
Может быть, вы не согласитесь со мной и возразите: студенческие дипломные проекты — не реальные проекты, и возможно дать расчет условного задания. Не спорю, но скажу одно: это не только чистая наука. У нее есть и оборотная сторона. Хотите, назовите эту вторую сторону педагогической, хотите — психологической. Дипломант работает с большим интересом, когда дипломная задача является настоящей, реальной и не висит в воздухе…
— Все ясно! — прервал его, улыбаясь, директор завода и шепнул профессору Горделадзе, что Хидашели прав.
Горделадзе в знак согласия подмигнул ему.
…Иорам Рухадзе вспомнил этот случай трехлетней давности и обнял за плечи Хидашели.
— Помню, молодой человек, очень хорошо все помню. Только я тогда думал, что ты поступил в аспирантуру и остался при кафедре. Профессор Горделадзе возлагал на тебя большие надежды. Он долго беседовал со мной, говорил, что у нас растет настоящий ученый.
— А я предпочел работать на заводе. Для меня вся привлекательность металлургии в единоборстве с печью.
Рухадзе рассмеялся и обратился к главному инженеру:
— Видишь, дорогой Михаил, оказывается, мы с Хидашели старые знакомые.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Был конец июля. Миндадзе собирались в Гагры. Тинатин долго не давала мужу покоя. «Только мы задыхаемся в этой ужасной жаре». Но и тогда, когда уже решили ехать, она целую неделю что-то дошивала, доглаживала, докупала.
В канун отъезда вечером собрались гости. Мебель в комнатах была накрыта серыми чехлами, абажуры и картины затянуты марлей. Только гостиная выглядела как обычно. Был включен магнитофон, танцевали. Леван сидел в углу у маленького столика вместе с приятельницами Маринэ Лелой и Мирандой. Большой стол отодвинули в угол. На нем стояло десятка два бутылок, закуска, фрукты. Домработница разносила кофе.
Леван с интересом разглядывал танцующих, потом встал, взял бутылку шампанского, три бокала и вернулся к столику.
— Мне не наливай, — сказала Лела.
— Это еще почему? — удивилась Миранда.
— Стоит мне выпить шампанского, начинает болеть голова.
— Это хорошая примета, — сказал высокий, худощавый парень, — значит, есть чему болеть. — Он танцевал рядом с ними и услыхал разговор.
— Шутка с бородой, Зурико, — насмешливо ответила Лела.
— Леван, давай лучше потанцуем, — предложила Миранда, но Леван и не шевельнулся.
— Лень что-то.
Он выпил, медленно глотая прохладное шампанское, и закурил.
— Дай мне тоже, — сказала Миранда.
— Не кури, вдруг войдет Платон, — предупредила Лела.
— Ну и пусть входит. Мало ему жены и дочери. Пусть их учит.
Леван протянул Миранде сигареты и достал зажигалку. Девица откинулась в кресле, выпустила дым и взяла зажигалку из рук Левана.
— Откуда она?
— Кажется, американская.
— Покажи и мне, — потянулась Лела.
— Делать вам больше нечего. Все равно ничего в этом не понимаете. — И Леван спрятал зажигалку в карман. В это время в комнату вошла Каринэ. За ней шли две незнакомые девушки.
— Кто это? — кивнула Миранде Лела на одну из них.
— Натия Кипиани, студентка консерватории.
При упоминании о консерватории Леван оглянулся, встретился взглядом с одной из девушек и сразу же догадался, что это ее зовут Натия Кипиани.
Натия двигалась легко, держалась непринужденно, одета была очень просто, со вкусом. Ее светлые волосы были тяжелыми и гладкими, будто она только что вышла из воды.
Маринэ остановилась и представила ее кому-то из гостей. Девушка улыбнулась. Ее полная верхняя губка смешно приподнялась и открыла два больших белых передних зуба. Это показалось Левану очень милым, трогательно-детским. И вообще, вся ее стройная фигурка напоминала рисунок какого-то молодого художника. Леван не смог вспомнить его имя, но сейчас ему было не до этого, он как бы очарованный смотрел на девушку, в нем поднималось буйное, незнакомое чувство.
— Кто она? — спросил Леван, хотя имя ее и фамилия навсегда засели в его памяти.
— Натия Кипиани, — повторила Миранда и с любопытством поглядела на Левана. Женское чутье ее не обмануло. Она безошибочно почувствовала его состояние.
— Что правда, то правда, девушка первоклассная! — прошептала она на ухо Левану.
Появление Натии произвело впечатление. Наступило неловкое молчание. Кто-то даже выключил магнитофон. Ребята бросили играть в карты и подошли к ней знакомиться. Только Леван остался на месте и продолжал маленькими глотками пить свое шампанское.
— Ты не хочешь с ней познакомиться? — удивилась Миранда.
— Успею, — ответил Леван беспечно и вновь наполнил бокал. Он уже взял себя в руки.
Снова включили магнитофон. Высокий парень пригласил Натию танцевать.
— Леван, ты, кажется, что-то рассказывал нам, — напомнила Миранда с улыбкой. Леван понял, что хотя и не глядит в сторону Натии, но чем-то выдает себя.
— Я ничего не рассказывал, — ответил он с раздражением и снова закурил.
— Молодой человек, ты куришь одну сигарету за другой и злишься. Что бы это могло означать? — Миранда опять расплылась в улыбке.
Леван посмотрел на нее презрительно.
— Тебе не стоит со мной ссориться, — продолжала Миранда. — Я близко знаю Натию и могу тебя с ней познакомить…
Леван с удивлением взглянул на эту «добрую» подружку Маринэ.
— И поторопись, — продолжала она, — мальчишки как пчелы кружатся около нее.
Леван подумал, что, пожалуй, действительно ему уже пора пригласить девушку. Он дождался танго. Ритм танца позволял разговаривать.
Сначала Натия не заметила Левана, только во время танцев она отметила: «Вот единственный парень, который не подошел ко мне знакомиться. Он и сейчас не глядит в мою сторону».
Когда же он наконец пригласил ее танцевать, Натия как-то нерешительно положила руку на его плечо, и рука ее легла так легко, будто она боялась до него дотронуться.
А Леван глядел на нее сверху вниз и молчал. Его злило, что он никак не может придумать, что бы сказать. Он волновался и должен был сознаться себе в этом.
Заметила его волнение и Маринэ.
Она подошла к высокому Тимуру, потянула его за рукав. Они медленно двинулись среди танцующих, и Маринэ не сводила глаз с Левана.
— Вы прекрасно танцуете, — выдавил наконец Леван.
— Сегодня я слышу это в пятый раз, — улыбнулась Натия.
Леван побледнел.
— Смею вас уверить, что я не просто шестой, я Леван Хидашели и сказал только то, что я думаю.
— Ради бога, не сердитесь, я не хотела вас обидеть, — огорчилась Натия.
Леван так и не сказал больше ни слова. Танец окончился, он проводил Натию на ее место, а сам вернулся к подружкам Маринэ.
— Ты же не хотел танцевать, — ехидно заметила Миранда.
— Смотря с кем.
— Ну-ну, не воображай слишком!
— Подбери свой длинный язык. И скажи-ка лучше: можешь устроить, чтобы я проводил Натию?
— Нет ничего легче, — засмеялась Миранда.
Она встала, словно нехотя. Заговорила с кем-то, а потом невзначай села рядом с креслом Натии. Девушка в это время танцевала с Тимуром. Она не улыбалась, настроение было испорчено. Было непонятно, чем она обидела этого незнакомого парня Хидашели, и она поискала его глазами.
Леван сидел спиной к танцующим, не оглядываясь, но успел заметить, что после танца Миранда уже перекинулась с Натией несколькими словами.
Натии было как-то не по себе в этой малознакомой компании. Она решила идти домой.
— Леван тоже едет, он на машине, — сказала ей Миранда. — Леван, — позвала она, — иди сюда на минутку!
Он лениво поднялся.
— Натия едет домой. Может быть, ты подвезешь ее?
— С удовольствием…
— Вы что, уходите? — спросила Маринэ у девушки, неестественно улыбаясь.
— Да, мне надо домой.
Маринэ не стала ее удерживать. «Черт меня дернул пригласить эту Натию», — злилась она. Чутье подсказывало девушке, что происходило с Леваном.
— Ты тоже уходишь? — обратилась она к Левану.
— Да, я должен встретиться с одним человеком обязательно…
— Но я ведь уезжаю завтра, а ты в первой смене, значит, не сможешь меня проводить.
Последняя фраза была произнесена специально для Натии: знай, мол, что отношения у нас очень дружеские, очень близкие.
Леван был до того увлечен, что не понял скрытого смысла слов Маринэ, но Натия поняла.
