Сергей Бобров - Восстание мизантропов
— А много там народу, в этой Скандинавии? — спросил Квартус.
— В Стокгольме по последним сведениям одиннадцать тысяч человек…. — отвечал Хатус.
— А было?
— Ну, что об этом говорить, — отвечала она, — что было. Теперь это вовсе не мало — одиннадцать тысяч человек для центрального города; на ваш американский масштаб — это выходит другое, но ведь здесь не чудо было сохранить людей и жизнь, — а там, в Европе невесть какая резня шла, — вы ведь ее съели, Европу, а сюда уже явились либералами, чего уж хитрить.
— Да чего нам хитрить, — отвечал Квартус, — я с этим и не думаю спорить…. смотри, Магнусу не скажи, он этого не любит, а я ничего…. Но не в этом же соль. Вам то чего хочется? — добить обе Америки до того же, и когда в Чикаго останется два человека, брат Хатус въедет туда на палочке верхом, а призраки свиней будут кричать: банзай. Так? А чего вы в Африке добились, когда объявили новый золотой террор — я тогда еще Магнусу говорил, что вас оттуда убрать надо, а он вас заслушался, Африка-де совершенно девственная почва… Ну, и что у вас вышло? — опять заиграло, опять эны, опять каша и все прочее, а ведь это только упусти….
— Энов мы не выдумали, — отвечала она, — появились они потому, что мы их прижали — вот оно и полезло.
— Слышали, — репликовал Квартус, — это с Ольборгом два раза в месяц такая истерика: как почки начинают шалить, так два новых заговора: нахватает людей, заводит какую то кашу, а потом собственных корреспондентов начинает заточать, — а это то дурачье чем виновато? честно исполняло начальственные предначертания….
— Так что же ты думаешь, что в Танжере не было энов? Ну это уж, знаешь…
— Милая, они везде есть — и мы с тобой с точки зрения того же Лонгуса, который вчера нам прислал депешу в два тома — чуть что не войну нам объявляет…. на той неделе здесь будет, между прочим, — эны, эны, да еще хуже всяких энов!….
— Ну, — сказала она, свирепея, — ты уж Бог знает что…. Да тогда вся эновская аргументология вообще блеск и последнее слово науки, — они говорят: что сделали-бы? — культура разрушена….
— ….В Карпатах землетрясения…. — тихо добавил Квартус.
Но она не слушала:
— ….половила земного шара вымерла, вымрет и остальная, бестолочь идет невиданная с потопа….
— ….и кроме того в душе они — эны — заключил Квартус, — дело, дело, моя милая! — ну что за препустейшие разговоры, для чего я буду пробовать разрушать пустое место: к чему? кому нужно? ну рви динамитом Сахару, ну — отрицай нитроглицерин, ну — не давай прививать оспу: а она, голубушка, весь Китай съела!… Нужно делать то, что можно делать… а коли вам требуется аргументация и словесные орнаменты: телеграфируй в Пресбург, у меня там целое заведение из философов, — через два дня все будет готово, объяснят все, что хочешь, да так уж тонко и неопровержимо….
— Квартус милый, — сказал Хатус, — но ведь это неслыханный цинизм — ваше философское заведение, будем же откровенны!
— Отлично слыханный, — отвечал тот, — никогда они ничего другого и не делали, только раньше из любви к искусству, а теперь по телеграмме, — да как довольны, вы бы посмотрели.
— Как хотите, — говорил Хатус, — как хотите, но это просто, на мой взгляд — свинство….
— Что ж делать, — вскричал Квартус, — да ведь все, что было — и было ставкой на свинство…. Есть позитивизм и позитивизм: из того, что Кеплер позитивистичнее Птоломея не может следовать, что миропонимание ренессанса выше александрийцев… мы и сунули им самый горький, самый нищенский из позитивизмов — кто его абсорбировал, кто уселся на последний кирпич своего дома и сказал: «ну вот теперь я, слава Богу, пристроился»…. — кто начал славословить этот кирпич, сжигать ему жертвы — тот и есть последняя, никому никогда ненужная свинья и дело делает Плутон, когда он вашу освиневшую Европу в куски раскидывает…. туда и дорогу старой мерзавке. Подумайте-ка, без затей, — ведь все наши разговоры в общем тогда к чему сводились?… ну, если, разумеется, там всякое откинуть, орнаментацию и далее…. мир разваливается, вы это, друзья, не видите, но увидите через десять минут, ломай, — а не то, не дай Бог, он сам начнет ломаться, тогда ног не унесем. Катастрофу нечего предрекать и рассматривать: вот она, на носу! Вопрос сводится к тому: уцелеем или нет? Тут некогда разговаривать. Ставь возможный минимум требований: прожить до завтра, — лезь из кожи вон только для этого…. Вот как… Но вот тут-то и начинается трагедия раздавленного сознания: ему странно кажется — ведь очень понятно, как это в мозгах происходит — что эта рабочая программа, — вот, прожить до завтра во что бы то ни стало, — и исчерпывает задачи людей вовсе и навсегда. Раз такое решение въелось в голову, — крышка, человек кончен, начинай всего Дарвина сначала….
— Э! — обидчиво протянул Хатус, — отсюда это хорошо….
— Зря, зря! — и у нас не сладко: вон на Миссисипи третью неделю рыбий мор: все побережье заражено, с ног сбились — не завидуйте. Но человек обязан во всех случаях жизни бороться с миром, а не разводить орангутангов, которым на все начихать, лишь бы у них шерсть не лезла…
— Ну и опять выходит, — сердито сказала Аня — опять то же самое, что эны правы по всем пунктам.
— Вот им Верм все пункты теперь объяснит! — разозлился Квартус и, заметив, как вспыхнула она, закончил полегче, — эны просто дураки и больше ничего…. Да и потом, какие эны, их ведь масса…. а общая глупость в том, что вся эта свора полагает, что существуют какие-то незыблемые основы, только ты их восстанови, а там уж все и пойдет, как по маслу….
XIX
Я сам приближаюсь к этой цели со скоростью шестидесяти минут в час.
(Б. Шоу)После длиннейшего разговора Квартус и Лонгус вышли от Магнуса. Лонгус был расстроен и совершенно подавлен.
— Что это, а! — говорил он, — а! Что? Да не понимаю…. ну и вы не понимаете глупо, мучительно!… стыжусь самого себя…. и как это вышло?… ваш Магнус — деспот…. смешно думать — он единственный здравомыслящий человек на земном шаре…. а! что вы говорите? как? — решительно страшно, да нас в конце концов…. мы исчезнем…. мир, мир! подумайте, какая цаца!… да этот мир…. мы его крутили, как оглоблю, восемь лет… все гибнет, это профанация…. я не могу перенести…. а? что вы сказали? верно?…
Так источался из сего длиннейшего персонажа его мизантропический пыл. Квартус наконец кивнул ему, сказал: «Идите домой, отдохните, пустяки в общем» — сел на автомобиль и уехал с Аней в свое морское убежище.
На другой день холодный и визгливый ветер провожал их по тропинке, которая бежала, кривляясь, по обрывистому берегу метрах в 10 над водой. Чайки вскрикивали обидчиво и протяжно, застаиваясь на растянутых крыльях над гребешками волн, и тучи валились по-над морем с глухим и темным постоянством. Квартус стал над морем и смотрел как рвал ветер поредевшие спины волн, как срывал он и крутил эти пены, бросая в воздух маленькие тромбы. Море темнело и серело, а внизу, у скал черные от ярости валы хлестали и хлестали, образуя котел кипящих и мужествующих пен. На горизонте чуть чуть поблескивал дымок, Квартус знал кто это, — в только что взятый и почти уничтоженный Танжер везли рис и маис. Квартус был недоволен, ночные страхи не давали ему жить, странные обсессии отравляли жизнь. Доктор сказал: «советую заняться серьезно здоровьем, совершенно серьезно, да-c…. ничего органического, но все расшатано…. отдохнуть» — но отдыхать нельзя было.
Аня подошла к нему, тихонько подняла его руку и поцеловала. Он глянул на нее с удивлением, погладил ее руку рассеянно, а через минуты три не относящихся к инциденту размышлений спросил:
— Что это ты?
— Не надо сердиться, — умоляющим голосом сказала она.
— Да что ты? — сказал он ласково, — я просто спрашиваю….
— Ну ничего, так, ты раньше ко мне лучше относился.
И Квартус, который понял фразу всю уже после слова «ты» ответил как только мог серьезно:
— Да, я и сейчас ничего. Только…. огрубели, знаешь, мы…. что-ж, такая жизнь серьезная…. ничего не поделаешь… да ты что то куксишься?
— Нет, нет, ничего.
«Рассказывай, любезничай ничего» — подумал Квартус, но не стал спорить. Сказал:
— Ну, идем, пройдемся немножко….
Они шли, молча и задумчиво; ветер нагонял и рычал за уши.
— Верм в трех переходах от Суэца, — сказал Квартус, — дело поправляется. Но он пишет, что если за неделю не успеет всего кончить, придется позорно бежать, — войска не останется…. Но и у них то же самое делается.
— Суэц жалко. А тамошние инженеры говорят, что он уж очень сильно испорчен…. Говорили тоже, что выгоднее новый канал сделать, чем с этим возиться. Там у них есть такой проект — соединить Средиземное море с Евфратом и в Персидский залив….
— На сто лет работы, — сказал он.
