Юрий Рытхэу - Анканау
Мотор был не новый, но надёжный. Анканау сама его ремонтировала. Незаметно для других она похлопала его по правому цилиндру, как бы здороваясь с ним.
Анканау отвернула свечи, продула карбюратор, проверила уровень горючего в баке. Всё было в порядке. Оставалось навернуть на маховик заводной шнур. Вот и всё. Теперь можно стать лицом к берегу. Анканау умела выдерживать взгляд одного человека, и всегда получалось так, что собеседник первым отводил глаза. Но сможет ли она выдержать взгляд целой толпы?
Охотники как ни в чём не бывало продолжали разговаривать между собой. Даже обидно. Никто не пялил глаз на необыкновенного моториста… Нет, вот стрелок Тэюттын бросил быстрый, как рывок, взгляд… И носовой Ытлени глянул, но тут же стал о чём-то жарко спорить с гарпунёром Рымылю.
Чейвын прыгнул в вельбот и пробрался к своему месту, на кормовую площадку.
— Как, дочка, сможешь? — громким, взволнованным шёпотом спросил он.
— Смогу, — тихо, но твёрдо ответила Анканау.
Ею вдруг овладело чувство спокойной уверенности. Ей показалось: захоти она, и от её руки заведётся обыкновенный железный чайник.
— Скоро отправляемся? — громко спросила она.
— Тебя только и ждём, — ответил отец.
— Я готова.
Охотники попрыгали в вельбот. Носовой Ытлени оттолкнул судно от льдины и последним перевалился через борт.
Чейвын длинным веслом развернул вельбот носом к морю.
Анканау ждала. На правый кулак она намотала замасленный заводной шнур, левая рука лежала на маховике, на больших выпуклых буквах фирменного знака. Чейвын кивнул ей.
Анканау дёрнула шнур. В этот рывок она вложила всю свою девичью силу и едва не свалилась на сидящего сзади стрелка Тэюттына. Мотор чихнул, как некстати разбуженный пёс, крутанул маховиком и замер… Нет, не замер! Это маховик, набрав обороты, слился в неподвижный металлический круг. Мотор завёлся! Вот его голос! Просто от волнения Анканау не сразу услышала.
Установив режим, Анканау устало опустилась на деревянную банку. Они обменялись с отцом понимающими взглядами.
— Однако ты меня здорово толкнула, — дружелюбно сказал девушке стрелок Тэюттын.
— Очень хотелось, чтобы мотор сразу завёлся, — ответила Анканау.
— Этого каждому мотористу хочется, — сказал второй стрелок Откэ.
— Да не у каждого получается, — отозвался носовой Ытлени.
На вельботе не сидят молча. Пока зверя не видать и охотники свободны от напряжения, в котором их держит преследуемый морж или кит, они говорят без умолку. Мужчинам тоже есть о чём потолковать.
Но на этот раз в вельботе Чейвына решительно не знали, о чём говорить. Никто не помнил, чтобы когда-нибудь вместе с ними охотилась женщина, да ещё на правах одного из почётных членов бригады — моториста! Вот почему огонёк загоревшегося было разговора быстро угас.
Ытлени достал бинокль и занялся рассматриванием гладкой поверхности моря.
Гарпунёр Рымылю постучал по туго натянутым пыхпыхам [Пыхпых — надутый воздухом пузырь из тюленьей кожи. ], поправил капроновые лини, осторожно провёл кончиками пальцев по острым лезвиям наконечников.
Стрелки пощёлкали затворами ружей, а Тэюттын даже поглядел на море через ствол.
Чейвын понимал, что его дочь является причиной мучительного молчания и необыкновенного поведения охотников. Будь она даже просто пассажиркой, которую взяли, чтобы доставить куда-нибудь по пути, было бы легче. А тут — мотористка! Такого не только в Кэнинымныме, но и на всей Чукотке ещё не было.
Чейвын переложил румпель, огибая большую льдину. За синим айсбергом показался пограничный сторожевой катер.
— Пограничники! — крикнул Тэюттын, обрадованный возможностью что-то произнести.
— Вижу! — отозвался Чейвын и повернул вельбот.
На пограничном катере застопорили двигатель.
Суда медленно сближались. Рука Анканау лежала на рычажке газа, готовая по первому знаку бригадира выключить мотор. Чейвын кивнул, и мотор остановился.
Ытлени опустил за борт неплотно надутый пыхпых, чтобы смягчить удар.
— Идите к Янракеннотскому мысу, — посоветовал капитан катера. — Мы там видели стадо моржей.
— Спасибо, — поблагодарил Чейвын.
— О, да у вас новый моторист! — удивлённо воскликнул капитан.
— Моя дочь, — с гордостью сказал Чейвын.
— Анка!
Девушка вздрогнула. Это был Носов, зимний знакомый. Оказалось, он не только умеет ездить на собаках… Вот так встреча!
— Здравствуй, Анка, — Носов перегнулся через высокий борт катера и подал девушке руку.
— Здравствуй, — сказала Анканау, смотря парню в глаза. — Рада тебя видеть.
Но тут Чейвын скомандовал отчаливать от катера, и Тэюттын оттолкнулся веслом. Анканау завела мотор. Вельбот, набирая скорость, стал удаляться от пограничного катера. На палубе стоял Носов и, стараясь перекричать шум мотора, что-то орал на прощание.
Анканау оглянулась и помахала рукой.
Встреча с пограничным катером разрядила обстановку в бригаде Чейвына. Хотя Анканау и не принимала участия в общем разговоре, но теперь её не так стеснялись.
За высоким Янракыннотским мысом увидели стадо моржей. Началась привычная, но тяжёлая работа. Вельбот гнался за моржами, лавируя среди плавающих льдин. Анканау, повернувшись лицом по ходу судна и держа левую руку на рычажке газа, то увеличивала, то замедляла скорость. Чейвын, довольный дочерью, одобрительно посматривал на неё.
Вокруг моржей взмывали фонтанчики воды. Звери глубоко ныряли, и, когда показывались, вода вокруг них окрашивалась кровью.
Загарпунили моржа. Вытащив на льдину, быстро освежевали, погрузили мясо и жир в вельбот и снова бросились в погоню.
Гремели выстрелы в прозрачном весеннем воздухе. Запах пороха смешивался с запахом талого снега, с резким дурманящим ароматом выхлопных газов. Лёгкие облака были так высоко, что они не отражались на спокойной поверхности океана.
Вот уже третий морж разделан и погружён в вельбот. Ноги утопают в тёплом студенистом мясе. Кромки бортов едва возвышаются над водой. Сытый, приторный запах богатой добычи пьянит. Никто из охотников не чувствует усталости. Будь вельбот больше, можно было загарпунить и четвёртого и пятого моржа… Но уже пора возвращаться.
Тэюттын положил голову на край борта. Ытлени и Откэ удобно расположились на полуспущенных пыхпыхах. Только отец и дочь бодрствовали.
Льды разошлись. Синий берег, приближаясь, темнел. Ярче проступали на нём белые заплатки нерастаявшего снега. То и дело вельбот обгоняли стаи птиц. Они проносились низко над водой, едва не касаясь одиночных льдин.
Брызнул из морской глубины первый солнечный луч. За ним тут же показался краешек диска. Значит, наступил новый день!
Анканау в пылу охотничьего азарта и не заметила, как закатилось солнце. Заблестели обломки айсбергов, заискрился подтаявший фирн на плавающих льдинах. Ожил под солнцем и берег, загомонил птичий базар, тяжёлые гаги поднялись со своих гнёзд на поиски корма.
С берега потянуло лёгким ветром. Анканау выпрямила затёкшие от неподвижного сидения ноги. Ещё поворот, и показались дома Кэнинымныма. Лучи играли на стёклах домов. На берегу копошились люди. От жиротопного цеха круто в небо поднимался столб дыма.
Вельбот мягко причалил к остатку припая. Анканау выключила мотор и медленно вытерла ветошью замасленные руки. На берегу, несмотря на ранний час, было много народу. Председатель Василий Иванович заглянул в вельбот и, как бы удостоверившись, что добыча нисколько не хуже, чем у других, неожиданно громко заявил:
— Что я говорил? Хорошо, когда молодёжь возвращается в колхоз! Молодец, Анка!
Анканау застенчиво улыбнулась. Она чувствовала огромную усталость. Даже держать глаза открытыми стоило большого труда. И всё же, если нужно, она готова была снова выйти в море.
11
Со второй половины лета охотники пушнины повезли на свои участки подкормку — моржовые и нерпичьи туши, рыбу. Зверь привыкал находить пищу в определённом месте и не уходил.
Узнав об этом, Анканау тотчас отправилась к председателю.
Василий Иванович заулыбался, поднялся навстречу из-за стола и приветливо сказал:
— Здравствуй, наш молодой женский кадр.
Анканау вспыхнула и резко отрезала:
— Прошу вас, Василий Иванович, меня так не называть!
— Вот уж и обиделась. А я уважительно говорю. Где ещё есть женщина-моторист, кроме как в нашем колхозе?
Анканау смутилась: в самом деле, может, Василий Иванович от всего сердца её так называет. Кроме того, ведь она пришла с просьбой и нехорошо так начинать разговор.
— Простите, Василий Иванович, — смягчив голос, сказала Анканау. — Я пришла к вам с просьбой.
— Всегда рад помочь, — отозвался председатель.
— Охотничий участок мне нужен.
