Валентин Катаев - Повелитель железа (сборник)
С этими словами Рамашандра вышел через потайной ход дома, где проходили подпольные заседания комитетов бенаресской коммунистической партии.
Рамашандра застал Шандромуки за работой.
Она тщательно чистила большое жемчужное ожерелье маленькой мягкой щеточкой.
Она сказала:
— Сегодня я получила от верховного жреца Натеза-Састри приказание приготовиться к «дню больших чудес». Я должна буду танцевать перед небесным огненным изображением Шивы на глазах у многотысячной толпы. Вот я сижу и чищу свой жемчуг.
— Гмм… послушай, Шандромуки… мне хотелось бы узнать одну вещь…
— А что такое?
— Ты не можешь мне сказать, что это за дверь, которая находится возле бокового входа в храм?
— Эта дверь — на лестницу, ведущую в главный купол.
— Ага. А этой дверью часто пользуются?
— До сих пор она была почти всегда закрыта.
— А теперь?
— А теперь в нее часто входит новый жрец, который не так давно приехал вместе с Натеза-Састри из Калькутты.
Рамашандра улыбнулся.
— А скажи мне, Шандромуки, каков на вид этот новый жрец?
— У него большая рыжая борода.
— Прекрасно. Что же он делает в куполе храма?
— Я не знаю. Очень часто новый жрец носит с собою какие-то ящики и свертки. Он думает, что его никто не видит, но Шандромуки очень любопытна — Шандромуки любит по вечерам смотреть в окно, поджидая своего дорогого Рамашандру.
Рамашандра весело рассмеялся.
— Пусть меня повесят, если именно в куполе храма не помещается вся эта электрическая чертовщина. Сегодня же ночью надо будет во что бы то ни стало проникнуть в купол храма.
Глава четырнадцатая
Приключения Королева
Редактор «Вечернего пожара» расшвырял, как кегли, носильщиков, сбил с ног начальника станции и ворвался в будку телефона-автомата.
Она была пуста.
— Проклятие! — закричал редактор, теряя терпение и пенсне одновременно.
Он бросился к проходившему мимо железнодорожнику.
— Умоляю вас… пожалуйста, скорый на Ташкент.
— Ушел пять минут тому назад.
Редактор «Вечернего пожара» сел на чью-то корзину и вытер вспотевший лоб. Посидев минут пять, он вздохнул и поплелся обратно в редакцию.
— Опоздал… не повезло. Эх, такая потрясающая сенсация!
Экспресс Москва — Ташкент глотал время и пространство так же резво, как и экспресс Калькутта — Бенарес, в котором в свое время ехал, как известно читателю, Рамашандра, скрываясь от преследования Допкинса.
Королев сидел в мотающемся купе, глубоко засунув руки в карманы штанов, и меланхолично потягивал свою трубку.
«Ну что ж, — думал он. — Ташкент так Ташкент. Я могу. Я такой. Даешь Ташкент!» Он вздохнул. «Правда, я истратил на билет половину своих денег. У меня осталось всего сорок рублей пятьдесят две копейки. Это не слишком много. Но если б у меня даже не было ни копейки, и то, клянусь тиражом „Вечернего пожара“, я бы не выпустил из виду этих смуглых иностранцев, которые болтаются в соседнем купе».
Королев сдвинул кэпи на ухо.
— Уж будьте уверены… я обнаружу «Повелителя железа».
Через три дня редактору «Вечернего пожара» подали телеграмму: «Иду горячим следам привет Ташкента Королев».
— Знаменитый парень! — воскликнул редактор в восторге. — Вот это я понимаю! Вот это журналист! Ставлю сто против одного, что этот мальчик поднимет тираж моему «Вечернему пожару» втрое.
На следующий день на первой странице «Вечернего пожара» резко бросался в глаза следующий анонс:
«Тайна „Повелителя железа“ будет открыта.
Известный московский журналист Королев напал на следы „Повелителя железа“.
„О ходе своих поисков Королев будет сообщать специальными радиописьмами“.
Требуйте газету „Вечерний пожар“ в киосках и у разносчиков!»
Еще через два дня получилась новая телеграмма от Королева: «Привет Самарканда тайна открывается подробности заказным».
Редактор «Вечернего пожара» был вне себя.
Дорого бы он дал, чтобы поскорее получить от Королева первую корреспонденцию.
Еще через два дня пришла третья телеграмма: «Привет Афганистана вероятно еду Тибет денег нет пустяки Королев».
После чего от Королева прекратились всякие вести.
Не такой был человек Королев, чтобы отказаться от цели, которую он себе поставил.
Ни отсутствие денег, ни опасности — ничто не могло остановить неутомимого хроникера.
Он ни на минуту не выпускал из виду двух незнакомцев, которые везли таинственную книгу из библиотеки Ивана Грозного.
Королев тысячи раз изменял свою наружность. То он приклеивал себе большую персидскую бороду, то надевал дымчатые тропические консервы, то, наконец, обвязывал себе голову бинтом и ехал под видом больного.
О его путешествии можно было бы написать большой авантюрный роман, но это не входит в наши планы.
Конечно, он бы мог задержать таинственных незнакомцев на любой советской станции.
Но был ли в этом хоть какой-нибудь смысл?
Открыло ли бы это тайну «Повелителя железа»?
Сомнительно. Вмешательство милиции могло бы только испортить все дело, которое было так блестяще начато. И Королев был совершенно прав, приняв решение действовать на свой риск и страх.
После длинного ряда приключений, после езды на верблюдах и мулах, после нескольких сот верст, сделанных через пустыню, преследуемые Королевым люди достигли наконец юго-западной части Тибета, граничащей с северной Индией.
Три дня тому назад незнакомцы бросили в последней деревушке своих верблюдов и дальше шли пешком.
Королев последовал их примеру. Он следовал за ними на почтительном расстоянии, скрываясь за неровностями почвы и за скудной растительностью.
Местность, чем дальше, тем становилась глуше и гористей. На многие десятки миль вокруг не было видно никакого признака человеческого жилья. Выжженные солнцем желтые каменные пики возвышались вокруг. Здесь не было никакой растительности. Даже птицы, и те редко попадались в глубине этого сухого, раскаленного добела неба. Кое-где среди камней белели кости верблюдов. Весь этот дикий и голый ландшафт приводил в уныние. Мучила жажда. Воды в сухой тыкве, заменявшей флягу, которая висела у Королева через плечо, оставалось не более двух стаканов. Пища вышла вся. Вот уже вторые сутки Королев ничего не ел. Только табак, которого еще оставалось немного на дне жестяной коробки, поддерживал его силы.
А тут еще приходилось быть крайне осторожным и не выпускать из виду таинственных незнакомцев.
Но Королев не унывал.
Он справедливо полагал, что люди, которых он преследовал, скоро приведут его к какому-нибудь жилью.
И он не ошибся.
К вечеру четвертого дня, когда солнце громадным шафранным шаром упало за скалистые горы и ночь боролась с желтой агонией зари, японец и бородач подошли к громадной скале. Королев видел издали, как они один за другим пролезли в узкую расселину и скрылись.
«Ну, кажется, я у цели», — подумал Королев и с удвоенной энергией двинулся вперед.
Не прошло и пяти минут, как он достиг скалы. Узкая щель чернела между двумя острыми ее выступами.
Каменные грубые ступеньки вели вниз в темноту…
Королев сел на камень и задумался.
Сомнение на одну минуту закралось в его сердце.
Может быть, вернуться назад? Но нет. Это колебание продолжалось только одну минуту. Королев упруго встал и подошел к расселине.
Глава пятнадцатая
Стэнли Холмс получает задание
Господин министр колоний с нетерпением ожидал прихода Стэнли Холмса, родного племянника покойного Шерлока Холмса, величайшего криминалиста Англии прошлого века.
Господин министр желал как можно скорее переговорить с восходящей звездой.
Положение вещей в Индии требовало быстрых и решительных мер.
Последнее донесение от полковника Хейса, наряду с очень приятными вестями, содержало также много и неприятного.
Рамашандра до сих пор на свободе, революционное брожение растет, не сегодня завтра можно ожидать начала крупных беспорядков в главнейших городах Индии.
Ах, этот Рамашандра! Не будь его…
В этот момент в кабинет вошел лакей и доложил:
— Мистер Стэнли Холмс. Прикажете принять?
— Конечно, конечно. Как можно скорее.
— Слушаюсь, сэр.
Лакей низко изогнулся, широко распахнул дверь и пропустил в кабинет восходящую звезду.
Стэнли Холмс был в глухом черном сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Под мышкой он держал скрипку.
В его губах дымилась историческая трубка, распространяя пронзительный запах березовых листьев и жженных перьев.
— Господин министр? — начал Стэнли ледяным голосом, — очень приятно познакомиться. Благодарю вас, я уже сижу. Не трудитесь мне ничего говорить. Мне известно все.
