KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Фаина Оржеховская - Всего лишь несколько лет…

Фаина Оржеховская - Всего лишь несколько лет…

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Фаина Оржеховская, "Всего лишь несколько лет…" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Ведь ты женщина, да еще художница. Неужели у тебя нет никакого чувства красоты?

Он уже не помнил ее такой, какой она была до несчастья с отцом, — изящной, кокетливой, — ни такой, как недавно в Москве: неорганизованной, небрежной, но все-таки обаятельной. Ему казалось, она всегда была желтая, растрепанная, в самодельных бурках, в каком-то фланелевом чепце поверх шляпы.

— Да ты посмотри на себя! На кого ты похожа!

— Ах, ты об этом? — Вот и все, что она отвечала.

Нельзя не признать: она твердо переносит лишения, сохраняет достоинство и ее уважают другие люди. Не все, но многие. Постоянно к ней приходят и дети, и взрослые — попросить совета и просто поговорить. К ней тянутся, это несомненно, хотя и чертовски неудобно: вечно кто-нибудь торчит. А она довольна.

Как-то изменились вкусы и привычки людей. Конечно, Виктор не приехал сюда блистать. Но его способности могли быть замечены в школе. Оказалось другое: начитанность и остроумие совсем не нужны здесь, в этом городе, и даже кое у кого вызывают неприязнь. Преподавательницы не поощряли Витю, а одна из них на уроке истории даже прервала его:

— Проще, проще!

В Москве он не бывал дома по вечерам. Кино, каток, Парк культуры — мало ли где можно было провести время? Здесь же после семи вечера жизнь совсем замирала. Школьники сидели дома и готовили уроки, потому что утром до школы такая масса дел. На каток ходили раз в неделю, и то по воскресеньям, днем; в кино Женя тоже не часто отпускала. И Витя сидел за столом при коптилке и негодовал. А тут еще объявился чужой старик. Сидит и тяжело дышит.

— Что это за христианство такое? — возмущался Виктор, когда соседа не было. — И так повернуться негде, а тут еще приходящий старец восседает. Зачем он тебе? Собираешься за него замуж?

Впервые Жене пришло в голову, что ее отношения с сыном, которые она считала товарищескими, были не совсем нормальны. Он слишком много себе позволял.

— Ты ведь помнишь, — сказала она, пропустив мимо ушей обидное, — я тебя спрашивала, можно ли ему у нас спасаться. Ты согласился.

— Но я не думал, что это навсегда.

— Ты, оказывается, большой эгоист, Витя?..

— То же самое могу сказать про тебя. Мне это соседство не нужно.

Он стал уходить по вечерам, демонстративно укладывая в портфель учебники и тетрадки, но возвращался довольно скоро.

Женя задумывалась. Грубил ли он ей раньше? Да, к сожалению. Но она не ощущала это как грубость. При том демократизме, при полном равенстве, какое было в их жизни, ироническая фамильярность сына казалась ей менее опасной, чем та лицемерная почтительность, с какой другие дети обращались с родителями. В доме ее отца, состоятельного адвоката, была именно такая атмосфера — бессмысленной строгости, с одной стороны, неискренности и страха — с другой. И братья лгали. Говорили родителям «вы», вставали при их появлении, целовали руку у матери, но обманывали их обоих на каждом шагу: тайком курили, жили своей отдельной жизнью, которая ужаснула бы родных, узнай они хоть часть. Лгали с той легкостью и правдоподобием, которые так быстро развиваются у людей зависимых и застращенных. Жене казалось, что свобода, которой пользуется ее сын, и отсутствие дистанции между ними, по крайней мере, не создадут почву для неискренности и обмана.

Она с гордостью говорила: «Мы — друзья». Но была ли между ними дружба? И возможна ли она между сыном и матерью?

В те годы, когда отец Вити еще был с ними… Впрочем, он редко бывал с ними. При его высоком положении он проводил много времени вне дома, часто бывал за границей.

Он считал свою жену милой, балованной, беспечной девочкой и не представлял себе, как бы она очутилась в нужде. Да он и не думал об этом. Несчастье произошло слишком внезапно, он был одним из первых, на кого это обрушилось… И когда его увезли ночью, он, прощаясь, сказал Жене:

— Советская власть тебя не оставит!

Вите было десять лет. Когда они с Женей очутились в маленькой комнатке в деревянном флигеле вместо большой квартиры на Арбате, где был газ, и ванная, и классная для Вити, он стал с нетерпением ожидать, когда они снова вернутся домой. Тем более, что Женя называла происшедшее недоразумением. Она так скоро приспособилась к новой жизни и к лишениям, так легко включилась в работу на текстильной фабрике, так редко жаловалась, что Витя не сомневался: недоразумение сейчас же разъяснится.

А Женя хотя и верила, что все должно измениться, но после хлопот, и ожиданий, и объяснений уже поняла, что ждать надо долго. Очутившись одна с Витей, она поняла и другое: нельзя при сыне обнаруживать свое горе — надо показать ему пример мужества, принять беду не согнувшись, глядеть ей в лицо, если можно, с улыбкой. Она не замечала, что Витя мысленно уже обвинял ее. Не видя перемен, он сердился, что Женя их не добивается. «Не чета отцу, нет энергии».

Постепенно он переставал спрашивать ее о будущем, и она также об этом не упоминала.

В доме ее мужа было принято говорить друг с другом как-то иронически, шутливо, легко. Любовь любовью, а чувства не должны слишком обнаруживаться даже среди своих, в семье. Этого придерживался и Артемий Павлович, родные которого, потомственные интеллигенты и революционеры, были также скупы на изъявления чувств. «Только без сентиментальности, это дурной тон, детка, так же как и манера говорить громко и жестикулировать».

Авторитет мужа был непререкаем, и Женя не только соглашалась с ним, но принималась в этом же духе воспитывать Витю. Он также научился иронизировать, если речь заходила о чем-нибудь важном или задушевном. Это привилось, как и манера называть родителей по именам. «Темы» уже не было, но оставалась Женя. Когда она заболевала, Витя спрашивал с насмешкой: «Ты что? Умирать собралась?» А когда заболевал он, Женя, вся в тревоге, говорила: «Это безобразие. Немедленно прекратить».

С годами эта привычка к иронии сделалась для них настолько сильной и постоянной, что уже стало невозможно сказать что-нибудь «взаправду». Один лишь раз, заступившись за одноклассницу Вити, о которой он неуважительно отозвался, мать попробовала переменить тон. Витя посмотрел на нее с удивлением.

— Да ты что? Проповедовать собираешься? Ты стареешь, Женя.

«Следовало бы называть меня мамой», — подумала она. Но не в силах решиться на крутую перемену, чувствуя, что это нарушит мир, она капитулировала тогда, отшутилась…


— В общем, истоки своей вины можно проследить, — сказала она соседу.

— Не все, — возразил он, — и не главные. Да и проследить мало. Надо исправить.

Глава пятая

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ

Как же быть теперь? Дела шли все хуже. Виктор становился все нетерпимей. Тяжело стало, когда он заболел гриппом: не хотел принимать лекарство, почти не разговаривал с Женей. Василий Львович три дня не приходил. Женя знала, что его и дома нет. Может, бродил на морозе.

На четвертый день он пришел и сидел довольно долго.

— У Любы занятия. Готовится, — объяснил он.

Наутро Виктор сказал Жене:

— Пускай твой протеже убирается, слышишь? А то я ему сам скажу.

— Да чем он тебе мешает?

— Стало быть, мешает. Пусть убирается.

Теперь он говорил не иронически, а просто грубо.

— Это невозможно, Витя.

— Хорошо. Тогда я уйду. Совсем.

— Куда это, интересно узнать?

— На завод. Мне дадут общежитие.

— Ты несовершеннолетний. Тебя спросят о родных.

— Я знаю, — голос у Вити зазвенел, — но мне скоро шестнадцать.

— Пожалуйста, не взвинчивай себя, — сказала Женя, сбитая с толку этим новым неприятным тоном и боясь, что он утвердится у них, — ничего страшного не произошло.

— Ты всегда поступала так, как тебе удобно. Но — не мне.

Он стал укладывать книги, потом вытащил свой чемодан.

— Что же получается, Витя? — начала она, с тревогой вглядываясь в его замкнутое, упрямое лицо. — Если бы мы жили в оккупации и, скажем, партизан попросил бы у нас убежища…

— Ну знаешь ли: это не сравнение. Сегодня же чтобы его здесь не было.

— Вот что я тебе скажу… — Женя помолчала немного. — Ты не заставишь меня нарушить слово. Раз я сама предложила человеку гостеприимство, то не прогоню его.

— А я прогоню. Я не предлагал.

— Я тебе не позволю.

— Ты не можешь позволить мне или не позволить.

— Могу. И пока ты живешь под моей крышей…

— Пожалуйста. Не нужна мне твоя крыша!

Это было еще сегодня утром. Не позавтракав, Витя схватил портфель и убежал. Чемодана не взял с собой.

Женя была разозлена так, что даже не обеспокоилась вначале. Каков мальчишка! «Вот что значит расти без отца!» — сказали бы кумушки. Да что вы, кумушки, понимаете! При чем тут отец? Он не занимался сыном, слишком был занят. Лишь иногда, в свободный день, возьмет его с собой на прогулку, и какой это был праздник для Вити, какое благоговение испытывал он! А ведь я-то его лучше знала. И бессонные ночи, и тревоги, и безмерная радость при каждом новом шаге, новом слове… Я всегда была с ним, а он меня забывчиво и небрежно любил; сказать по правде, в грош не ставил… Говорят, отец восстанавливает нарушенный порядок. Да он его сам нарушал! И все ошибки отца не мне ли, матери, приходится поправлять? Конечно, Артемий и не мог заниматься воспитанием сына, у него была другая высокая задача. Но не внушайте, не внушайте сыновьям, что мать — это лишь исполнительница мужниной воли!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*