Юрий Рытхэу - Чукотская сага
Всего за несколько дней до отъезда в новом доме дяди Гэмалькота Тэгрынэ заметила, что на одном из бревен обильно выступила смола. Тэгрынэ легонько притрагивалась к ней мизинцем и, медленно отводя руку, с любопытством следила за тонкой клейкой ниточкой, прилипшей к пальцу: любовалась янтарным цветом смолы, вдыхала её крепкий, душистый запах.
Осенние штормы не раз выбрасывали на берег стволы больших деревьев. Ни листвы, ни хвои на них, конечно, не было, ветки были обломаны, но оставалась кора, и под нею жизнь ещё чувствовалась. Тэгрынэ смотрела на эти стволы и видела живое раскидистое дерево. Она могла часами рассматривать такой подарок моря, пока Мэмыль или кто-нибудь другой из охотников не начинал разделывать его на брусья, собираясь мастерить новые нарты или остов байдары.
А теперь Тэгрынэ уже летит над такими местами, где на сотни километров тянутся дремучие леса. «Шум деревьев, — думает Тэгрынэ, — на что он похож? На завывание вьюги или на шум прибоя? Или, может быть, на гул авиамотора?»
Она решает, что в Хабаровске, как только оформит свои дела в институте, непременно пойдет в ближайший лес. Или поедет, если это не очень близко. Потрогает руками стволы живых деревьев, посмотрит, как машут они ветвями навстречу ветру, послушает, как они шумят.
Она хочет спросить своего соседа, есть ли леса под Хабаровском, но видит, что глаза у него опять закрыты. Дремлет он или думает, прикрыв глаза, чтобы не рассеивалось внимание? И в том и в другом случае нечего, конечно, надоедать ему своими расспросами.
…Сколько ни старалась Тэгрынэ запечатлеть в памяти каждый момент путешествия, не пропустить ничего интересного, но случилось так, что соседям пришлось разбудить её, когда самолет приземлился на хабаровском аэродроме.
— Дальше не полетим, — говорит толстый пассажир, притрагиваясь к её плечу. — Доброе утро! — с улыбкой добавляет он, хотя на дворе поздний вечер.
Тэгрынэ выходит из самолета. Совсем темно, как зимой. На Чукотке в августе даже глубокой ночью не бывает такой темноты.
Вместе со своими спутниками она идет по полю к освещенному зданию аэровокзала.
— С прибытием, товарищи! — говорит дежурный по аэровокзалу. — Присаживайтесь, отдыхайте. Автобус будет ровно через пять минут. А ваша машина здесь, Юрий Николаевич, — обращается он к члену президиума горисполкома. — Уже с полчаса дожидается.
— Отлично, — говорит Юрий Николаевич. — Ну, товарищи попутчики, кто из вас со мной? Могу предложить три места.
— Спасибо, — отвечает знаменитый летчик. — Мы автобуса подождем.
— Вас-то я так и быть оставлю. Вы у нас свой человек. А вот товарищей, которые здесь впервые, доставлю до места назначения… Здравствуй, Игорь! — приветствует он своего шофера, зашедшего в это время в зал. — Возьми-ка, будь другом, чемодан товарища Рэнтыргина. А я, Тэгрынэ, возьму, если разрешите, ваш чемодан. Ого! Увесистый! Небось книги?
— Книги. Главным образом книги.
— Так я и думал. И вас, товарищ Холмогоров, как гостя я тоже попрошу в машину.
Холмогоров — это фамилия толстого пассажира. Он говорит:
— Я в Хабаровске частый гость. И, кроме того, я один всю вашу машину заполню.
— Нет, нет, никаких отговорок. Поехали!
Город освещен, но Тэгрынэ почти ничего не может разглядеть: её посадили посередине, правое окошко заслонил Холмогоров, левое — Рэнтыргин. Оба они вышли возле гостиницы «Амур», и машина помчалась к общежитию пединститута.
Свернули в переулок, в котором нет ни одного фонаря. Видна только узкая полоса мостовой, освещенная автомобильными фарами.
— Безобразие! — ворчит Юрий Николаевич. — Безобразие. Две недели осталось до начала учебного года, а ещё света сюда не дали. Район это, понимаете ли, новый, только начинаем застраивать. Но строители клялись на президиуме, что к первому сентября в студенческом общежитии и свет будет, и вода, и всё прочее.
Машина останавливается, шофер выносит чемодан Тэгрынэ, ставит его у дверей какого-то дома и возвращается на свое место. Но они не уезжают до тех пор, пока комендантша не отзывается на стук Тэгрьгаэ.
— Сейчас, сейчас! — слышен из-за двери сонный голос. — Кто там?
После непродолжительных переговоров она отправляется за ключами.
— До свидания, Тэгрынэ! — кричит Юрий Николаевич. — Ни пуха ни пера!
— До свидания!
Машина осторожно разворачивается и уходит. Тэгрынэ остается одна. Налетает ветер, над головой раздается какой-то шум, будто ветер гонит тысячи сухих снежинок и они шелестят о верхние шкуры яранги. Но какой же в августе снег? Нет, это похоже скорее на шелест множества крыльев, — так бывает, когда низко, над самой головой, проносится огромная гагачья стая.
Комендантша возвращается с ключами и открывает двери.
* * *Тэгрынэ поместили в комбату, где спят ещё две девушки. Спит, собственно, одна из них, другая проснулась и через минуту после того, как Тэгрынэ легла, спрашивает её:
— Девушка, ты ещё не спишь?
— Нет ещё.
— Тебя как звать?
— Тэгрынэ.
— Тэгрынэ? Никогда такого имени не слыхала. Красивое имя. Ты с Чукотки, да?
— Да. А тебя как звать?
— Меня Светланой, Светой. А ты почему так поздно приехала? Ведь экзамены уже скоро кончаются.
— Меня уже зачислили. Я документы по почте послала, мне ответили, что зачислена.
— Медалистка?
— Да.
— Молодец! Ну, спокойной ночи, ты, наверно, устала с дороги. Долго ехала?
— Нет. Я — самолетом.
— Да ну? И не страшно?
— Не страшно.
— Ой, как интересно! Завтра ты нам всё-всё подробно расскажешь. Я ни разу в жизни не летала. А сегодня давай спать, нам завтра с утра на консультацию.
— Спокойной ночи.
Но минуты через две Светлана снова шепчет:
— Тэгрынэ, ты не заснула ещё?
— Нет.
— Ты на какой факультет поступаешь?
— На естественный. А ты?
— Я на литературный. Факультет русского языка и литературы. И Варя — на литфак. Вон та девушка, соседка наша. Её Варей зовут.
— Я на литературный тоже хотела. Только мне ответили, что на два нельзя.
— Нет, на два сразу не разрешается. Только на один можно.
— Да. Мне ответили, что зачислили меня на естественный, а литературой я смогу заниматься в кружке…
— Правильно, в литературном кружке. И кроме того… Слушай, знаешь, что я придумала?
— Что?
— Вот что. Меня естественные науки тоже очень интересуют. Давай условимся: я тебе буду рассказывать про всё, что проходят на нашем факультете, а ты мне — про всё, что на вашем. Согласна?
— Согласна.
— Вот и договорились. А теперь будем спать. А то, если я послезавтра провалюсь, весь наш уговор лопнет.
Девушки умолкают, но опять только на одну минуту. На этот раз молчание прерывает Тэгрынэ.
— Светлана! — шепчет она еле слышно, чтобы не потревожить свою новую подругу, если та уже начала засыпать.
— Да?
— Светлана, один только вопрос. Ты не знаешь, здесь можно купить бинокль?
— Что купить?
— Бинокль.
— Бинокль? Конечно, можно. Я тут уже побегала по магазинам. Я ведь в Хабаровске тоже первый раз.
— А ты откуда?
— Из Комсомольска. А зачем тебе понадобился бинокль?
— Это долго рассказывать.
— Жених просил прислать?
— Нет, это не для жениха. Я тебе завтра расскажу. Спокойной ночи.
Девушки, наконец, засыпают. Уже в полусне Тэгрынэ слышится, будто Светлана снова спрашивает: «Жених просил прислать?» И, беззвучно шевеля губами, она снова отвечает: «Нет, это не для жениха». О ком, собственно, шла речь? Почему Светлана решила, что у Тэгрынэ уже есть жених?.. Инрын? Но Светлана ведь ничего о нём не знает! Где он сейчас? Он должен был отправиться за горючим в бухгу Лаврентия. Может быть, он сейчас в море, в пути… Тэгрынэ и сама-то, даже в мыслях, ещё никогда не называла его своим женихом. А когда Светлана произнесла это слово, Тэгрынэ сразу подумала об Инрыне. О ком же ещё? Конечно, о нём! Но сейчас, в полусне, всё это почему-то кажется Тэгрынэ необыкновенно смешным…
* * *Утром Тэгрынэ просыпается оттого, что солнце, прорываясь сквозь занавески, светит ей прямо в лицо. Рядом с кроватью, на стуле, висит её платье, а к платью приколота записка. Тэгрынэ откалывает её и читает: «Девушка, мы побежали на консультацию (извини, я за ночь забыла твоё имя; помню, что красивое, а какое именно — забыла). Не хотели тебя будить, уж очень ты сладко спала. Припасами, которые в наших тумбочках, можешь распоряжаться как своими. Советуем заглянуть в тумбочки, там есть кое-что вкусное. Если тебе понадобится утюг, можешь попросить у комендантши. Зовут её тетя Дуня. Ток уже включили, можно пользоваться электрическим утюгом. Если пойдешь в институт и захочешь найти нас, мы в 62-й аудитории. Света и Варя».
![Юрий Рытхэу - Люди нашего берега [Рассказы]](/uploads/posts/books/134656/134656.jpg)
